В кампанию 1920 г. Красная армия вступила под знаком продолжения укрепления в ней начал регулярности и порядка. В этом отношении как правительство, так и РВСР придерживались вполне определенной политики. В начале 1920 г. начальникам и комиссарам были предоставлены права по наложению дисциплинарных взысканий. РВСР обращал особое внимание на поддержание порядка и дисциплины в войсковых частях. Вышеуказанные мероприятия в связи с усиленно проводимой политработой в войсковых частях значительно подняли их боеспособность. Так, например, политсводка за 29 и 30 апреля 1920 г. из 86 войсковых частей различных фронтов отмечает 22 войсковые части с определенно хорошими настроением и дисциплиной, констатирует удовлетворительное состояние того и другого во всех остальных частях и отмечает лишь только одну войсковую часть (532‑й стр. полк 60‑й стр. дивизии) как не выполнившую боевого приказа вследствие крайнего переутомления[53]. Такое же настроение поддерживалось в войсковых частях и во время решительных операций описываемой кампании. Вот данные из соответствующих сводок за период с 8 по 15 июня 1920 г.
15‑я армия
4‑я стр. дивизия – настроение боевое; 6‑я стр. дивизия – в общем настроение удовлетворительное; 11‑я стр. дивизия – настроение бойцов хорошее, но чувствуется сильная усталость; 18‑я стр. дивизия – настроение хорошее; 29‑я стр. дивизия – настроение бойцов хорошее; 53‑я стр. дивизия – настроение хорошее.
12‑я армия
7‑я стр. дивизия – настроение бойцов хорошее, местами приподнятое; 25‑я стр. дивизия – боеспособность частей средняя; 58‑я стр. дивизия – настроение частей хорошее[54].
Кроме объективных условий сосредоточения, как-то: густоты железнодорожной сети страны, количества сквозных линий и степени оборудования выгрузочных станций, на условия сосредоточения, а в современных условиях ведения войны и на условия стратегического маневрирования влияет также в решительной мере и общее состояние транспорта. Для того чтобы охватить условия сосредоточения в целом, нам необходимо остановиться на состоянии нашего транспорта в период начала сосредоточения войск на польском участке нашего фронта перед началом решительных операций.
В одном из проектов докладов, имеющихся в делах Штаба РККА и помеченном 17 марта, отмечается «неуклонное понижение всех положительных и возрастание всех отрицательных коэффициентов в работе транспорта». В пояснение этой характеристики приводится следующий материал:
А. Состояние паровозного парка[55]
* Дело Штаба РККА № 4 ж, по описи В.-уч. арх. № 1451.
Б. Состояние вагонного парка
Этот же набросок доклада положение с топливом характеризует как катастрофическое, обосновывая это утверждение на следующих выкладках. Среднее месячное наличие топлива в 1918 г. при общей длине железнодорожной сети 21 000 км равнялось 773 000 куб. саж.
То же наличие в 1919 году при сети 26 000 км определялось в 290 000 куб. саж.
Средний месячный подвоз топлива за ноябрь – декабрь 1919 г. определялся в 250 000 куб. саж., тогда как предполагаемая средняя месячная потребность на 1920 г. исчислялась в 350 000 куб. саж.
Тот же проект доклада приводит следующие примеры хода воинских перевозок. Перевозка 5‑й стр. дивизии из Кургана за время с 18 по 26 декабря дала недогруз в 21 эшелон. Перевозка 29‑й и 5‑й стр. дивизий началась месяцем позже, чем это предполагалось военным командованием; в отношении передвижения санитарных поездов и пополнений наблюдались еще большие дефекты[56].
Состояние транспорта привлекло к себе усиленное внимание РВСР. Вопросы о переброске войсковых частей с доведением нормы эшелонов до 1,5–2 эшелонов в сутки приобретали настолько острое значение, что доходили до обсуждения РВСР и требовали специального согласования с особоуполномоченными НКПС[57]. Не только вопросы о переброске частей усложняли работу РВСР. Зима 1919/20 г. принесла с собою еще особое обстоятельство в виде снежных заносов, осложнившее и ухудшившее положение с железнодорожным транспортом. Для борьбы с заносами на жел. дорогах приказано было привлекать воинские части из проходивших эшелонов. Все изложенные причины влекли за собою крайнюю медлительность в продвижении воинских эшелонов и продолжительные простои их на станциях. Так, например, начоперодарм Цветков телеграммой № 0394 от 7/II доносит, что эшелоны 5‑й стр. дивизии расстояние от Кургана до Уфы прошли в 22 дня, вследствие чего у них иссяк двухнедельный запас продовольствия[58]. В дальнейшем транспорт удалось наладить лучше в отношении быстроты перебросок; из последующего изложения будет видно, что в отношении некоторых из них удавалось достигать скорости до 700 км в сутки. Вообще же, несмотря на тяжелое положение нашего транспорта, работа его непрерывно улучшалась. С. Варин в вышецитированной нами статье указывает, что «средняя норма перебросок, потребованная стратегией, была равна 173,1 эшелона в месяц, что для одного дня выражалось цифрой в 5,4 эшелона.
В отношении состояния железнодорожного транспорта у нашего противника мы не располагаем точным цифровым материалом, но вот данные, которые могут свидетельствовать о его состоянии: один польский автор прямо указывает, что «благодаря исправности польской железнодорожной сети, быстро передававшей части изнутри страны и с других фронтов (Чехо-Словацкого и Северного) переброска войск была выполнена своевременно, и лишь немногие части запоздали к началу решительных действий. Примером этой исправности железнодорожной сети служит переброска дивизиона шеволежеров в течение 4‑х дней из-под Вилейки в Калинковичи»[59].
Таким образом, следует признать, что по состоянию транспорта условия сосредоточения были более благоприятны для польской армии и менее благоприятны для Красной армии.
Обе враждебные армии одинаково пользовались отрезками прежней стратегической сети русских жел. дорог, но если в отношении продольных железнодорожных линий они находились в равных условиях, то иначе обстояло дело в отношении рокадных жел. дорожных путей. Лучшими из них в стратегическом отношении владела польская армия. Главнейшим из них и по протяжению и по оборудованию целым рядом хорошо развитых узловых станций является железнодорожный путь Вильно – Барановичи – Лунинец – Сарны – Ровно, сыгравший крупную роль в польских оперативных перебросках в течение весенней и летней кампаний 1920 г. Кроме того, в тылу польских армий имелся целый ряд рокадных железнодорожных линий, связывавших железнодорожные продольные линии, проходившие к северу и югу от Полесья.
Все вышеприведенные обстоятельства создавали для польской армии несравненно более выгодные условия сосредоточения на театре войны, чем для Красной армии.
Обращаясь к оценке сил и средств сторон, следует отметить, что при этом нельзя ограничиться простым сопоставлением численности сил обеих сторон. Если РСФСР абсолютно по численности своих вооруженных сил и превосходила Польшу, то это абсолютное превосходство становилось весьма условным, если взять во внимание обширность пространства, на котором были разбросаны эти силы, разнородность выпадавших на них задач, наличие, кроме Польского, еще и др. фронтов, либо полуликвидированных (Эстония, Латвия), либо совсем еще не ликвидированных (Врангелевский фронт). В иных условиях находилась Польша. Еще до начала решительных активных операций на своем Восточном фронте она уже свободно могла распоряжаться всеми своими вооруженными силами, так как все ее фронты, за исключением Восточного, были уже ликвидированы. Благоприятные условия сосредоточения обеспечивали ей переброску возможно большего количества ее сил в нужное время на Восточный фронт. Поэтому пока невыясненным является для нас вопрос, почему Польша не использовала этих выгод своего положения для нанесения РСФСР решительного удара в то время, пока наши силы еще сосредоточивались на Западном и Юго-Западном фронтах? Весьма косвенные намеки на неправильность основного распределения вооруженных сил Польши перед началом решительных операций на востоке можно найти в статьях майора Ружицкого в газете «Zbroina Polska». Действительно, из предыдущего изложения мы знаем, что полное напряжение в отношении использования запасов своей живой силы Польша сделала только в августе 1920 г., с другой стороны, оправдывающим до известной степени польское командование обстоятельством является то, что поляки к моменту начала решительных операций не успели еще полностью закончить своих формирований второй очереди.
В отношении материальных и технических средств разного рода Польша безусловно превосходила РСФСР, так как последняя должна была базироваться исключительно на собственные источники, далеко недостаточные, в то время как первая в этом отношении базировалась на все страны большой и отчасти малой Антанты.
Как окончательный вывод следует признать, что если в отношении боеспособности и тактической подготовки между обеими армиями нельзя было провести особенно резкие грани, то зато в отношении условий сосредоточения и материальных возможностей польская армия безусловно превосходила Красную.
Однако Красная армия имела и одно неоспоримое преимущество перед польской армией. Это преимущество заключалось в глубоком осознании каждым бойцом Красной армии жизненности и исторической законности тех лозунгов, ради которых он сражался и жертвовал своей жизнью. Эта сознательность, как следствие силы самих лозунгов и соответствия их интересам и надеждам широких народных масс всего мира, так и соответствующей политической работы среди войсковых частей, и создавала тот дух Красной армии, которому удивлялись и отдавали д