Покойного Александра Грейама Белла достойным образом почтили в США. – В Китае тысячи гибнут от тайфуна в Сватоу. – Убийство Майкла Коллинза — значительное событие в Ирландской гражданской войне. – В самом разгаре век джаза: Луи Армстронг уезжает из Нового Орлеана в Чикаго, тем определяя историю музыки. – Также в Чикаго молодой гангстер впервые вкушает славу. – Ку-клукс-клан раскидывает сети по всей Америке, показывая свою извращенную природу во время суда в Калифорнии. – В Великобритании умирает крупнейший газетный магнат. – В Лондоне искатель приключений бежит от славы.
Когда молчат телефоны
4 августа в шесть тридцать вечера по Североамериканскому восточному времени все тринадцать миллионов телефонных аппаратов в США разом прекратили работать. Причиной тому была не одновременная поломка и не забастовка телефонистов. Телефоны отключили намеренно. Это была дань уважения человеку, который сорок шесть лет назад впервые в истории совершил телефонный звонок, подозвав к себе помощника из другой комнаты: «Мистер Уотсон, идите сюда, вы мне нужны». Александр Грейам Белл, шотландец по рождению, умер в своем доме в Новой Шотландии 2 августа – и по всей Америке отключили телефоны в день похорон. По иронии, уже многие годы Белл не питал совершенно никакого интереса к своему самому знаменитому изобретению. В некрологах упоминали слова Белла, сказанные в интервью на его семьдесят пятый день рождения в марте: он не желал иметь телефон у себя в кабинете. Не было его и в доме невестки Белла в Майами, где он провел последнюю свою зиму, работая над изобретениями.
Несмотря на то что сегодня Белла помнят прежде всего как изобретателя телефона, он отличился и в других областях. Семья Белла эмигрировала в Канаду в 1870 году и поселилась вблизи индейской резервации в Онтарио. Александр увлекся могаукским языком и записывал его лексику так называемой «зримой речью», которую потом назовут «Белловская транскрипция»: эту систему символов для слабослышащих разработал отец Александра. Могауки произвели Белла-младшего в почетные вожди, и он участвовал в нескольких церемониях, в том числе танцевальных. Впоследствии, приходя в восторг, Белл иногда пускался в пляс – исполнял могаукский военный танец.
Среди прочих изобретений Белла: ранний металлоискатель, фонографическое устройство, несколько гидросамолетов и нечто, что Белл называл «фотофоном». Предполагалось, что аппарат будет передавать речь с помощью луча света. Белл считал это своим «величайшим изобретением», «более значительным, чем телефон». В какой-то момент он даже хотел дать своей младшей дочери второе имя Фотофон, но жена убедила его, что это не лучшая идея. Несмотря на энтузиазм Белла, фотофон так и остался лишь проектом.
Всю жизнь Белл стремился помогать людям с нарушениями слуха: этим интересом он был обязан и работе отца, и глухоте матери, которая произвела на него сильное впечатление еще в детстве. В молодости Белл учил глухих людей и среди них повстречал Хелен Келлер. В раннем детстве она утратила и слух, и зрение, стала писательницей с мировым именем, читала лекции и одной из первых в мире боролась за права людей с инвалидностью. В 1880–1890-х годах Белл вложил деньги, заработанные на изобретениях, сначала в лабораторию имени А. Вольта, а затем в Вольтовское бюро. Обе организации исследовали потерю слуха и искали способы улучшить жизнь глухих людей. Когда объявили о смерти Белла, Феликс Х. Леви, президент Американского института улучшенного образования глухонемых, сказал: «Даже если забыть о величайшем свершении профессора Белла, изобретшего телефон, его неустанный труд на благо людей с нарушением слуха сам по себе заслуживает вечной славы».
Тайфун в Сватоу
Впервые ученые заподозрили, что надвигается тайфун, 27 июля, когда обнаружили необходимые для этого условия в Тихом океане. Минуя северные Филиппины, стихия все набирала силу. Вскоре циклон добрался до Южно-Китайского моря и 2–3 августа обрушился на китайское побережье. Вместе с ним пришла гигантская приливная волна, которая пронеслась по ваттам [14] и затопила улицы прибрежного города, ныне известного как Шаньтоу (латинизированное – Сватоу): в нем проживало более пяти миллионов человек. Сватоу являлся «договорным портом» – специальной гаванью, открытой в XIX веке для торговли с западом. Налетел ветер чудовищной силы: более 160 км/ч; после тайфуна находили корабли, которые выбросило на землю более чем в трех километрах от береговой линии.
Многие обитатели Сватоу не имели постоянных жилищ: они жили в сампанах и на других судах, стоящих на якоре у берега. Эти люди пострадали особенно сильно. Из шестидесяти пяти тысяч человек, избравших Сватоу местом обитания, более пятидесяти тысяч погибли в тайфуне. Во всяком случае, так утверждают источники. Потери в регионе были колоссальные. По некоторым оценкам, стихийное бедствие унесло жизни ста тысяч человек. Метеоролог – современник тех событий – писал: «История запомнит эту катастрофу как один из ужаснейших, если не самый ужасный тайфун, какой только видел Дальний Восток».
Австралийские и американские газеты того времени сравнивали несчастье с тем, какое принесла Мировая война. «Пейзажи напоминают военный Ипр, – писал один журналист. – Шторм уничтожил все запасы еды и воды… Сватоу погребен под тремя метрами воды. Гавань полна трупов. В городе свирепствует голод». Масштабные разрушения чинили препятствия спасателям. Даже похоронить жертв не было возможности: не хватало гробов, и трупы так и лежали, свезенные в одно место. Каждый пирс, каждый причал разнесло в щепки, и корабли со свежими припасами не могли пристать к берегу. Еще долгие годы город не оправится от потрясения.
Убийство Майкла Коллинза
Август выдался печальным месяцем для сторонников мирного договора с Великобританией в Ирландской гражданской войне. Первый же день напомнил самому харизматичному их лидеру Майклу Коллинзу, какой раздор сеет гражданская война. В дублинской больнице Святого Винсента умер Гарри Боланд. Они с Коллинзом были близкими друзьями, но Боланд не принял мирный договор и оказался по ту сторону пропасти, которая расколола надвое всю Ирландию. Несколько дней назад за ним пришли солдаты армии Свободного государства. Они хотели арестовать его и в итоге открыли огонь. Коллинза потрясла смерть старого товарища, с которым он плечом к плечу боролся с английским игом. «Проходил мимо больницы Святого Винсента, – пишет он. – На входе – небольшая толпа. И я представил, как он лежит там мертвый, и вспомнил все, что с нами обоими было… Я бы послал цветы, но, пожалуй, мне их вернут порванными в клочья».
12 августа внезапно умер Артур Гриффит, с которым Коллинз вместе подписывал мирный договор. Гриффит упал без сознания, наклонившись завязать шнурки. Пришел он в себя уже в окружении докторов, но те не могли помочь. Гриффит снова упал, изо рта у него текла кровь, священник произвел срочное соборование. Он скончался. Ему был пятьдесят один год. Официальной причиной смерти объявили кровоизлияние в мозг, но едва ли не вся Ирландия знала, что Гриффит заработался до смерти.
Смерть Гриффита стала тяжелым ударом для его сторонников. Но самое страшное ждало впереди. Коллинзу тоже было суждено пасть жертвой гражданской войны до конца этого августа. На его жизнь покушались и прежде. В апреле он попал под выстрелы, выходя с друзьями из такси перед дублинским отелем. 11 августа Коллинз в сопровождении конвоя выехал из столицы, намереваясь проинспектировать юго-западные части армии. Весть о смерти Гриффита заставила его вернуться в Дублин, где готовились похороны, однако после Коллинз снова отправился в путь. В Корке он провел две ночи в отеле «Императорский», занятом солдатами.
Около семи утра 22 августа Коллинз покинул отель в сопровождении верного товарища Эммета Далтона и маленького конвоя из мотоциклов и машин, одна из которых была бронирована. Они намеревались проехать по территориям, наиболее яростно настроенным против мирного договора. Через час Коллинз ненадолго остановился в крохотной деревушке Билнаблат. К этому времени подавленность и недомогание, от которых он страдал последние недели, как будто оставили его. Заглянув позже в паб, которым владел его кузен Джеремайя, он как будто находился в приподнятом настроении. «Я все устрою, – слышали от него посетители паба. – Я положу конец этой проклятой войне». Тот факт, что Коллинз появился на враждебной территории, не укрылся его недоброжелателей. Они замыслили устроить засаду неподалеку от Билнаблат, если конвой поедет обратно в Корк той же дорогой. Здравый смысл должен был подсказать Коллинзу избрать другой путь, и до сих пор неизвестно, почему он поступил иначе. Возможно, другого пути и не было. Немало местных дорог перегородили, а мосты взорвали.
Как бы то ни было, конвой снова приблизился к Билнаблат вечером, около половины восьмого. К тому времени многие члены ИРА, сидевшие в окрестностях деревни целый день, уже оставили посты: они решили, что Коллинз и правда выбрал другой маршрут. Но некоторые еще оставались, ожидая в засаде, и при виде конвоя они открыли огонь. Эммет Далтон было приказал водителю: «Жми, словно черти за тобой гонятся!» – но Коллинз перехватил приказ, крикнув: «Стоп! Мы дадим бой». Выстрелив в ответ из-за своей бронированной машины, Коллинз увидел, что противник меняет позицию. Он пробежал по дороге около тринадцати метров, упал на землю, продолжая стрелять. По словам Далтона, вскоре после этого он услышал слабый возглас Коллинза: «Эммет, я ранен». Подавшись на звук, Далтон увидел Коллинза: тот лежал лицом вниз, в голове зияла рана. Несмотря на то, что Коллинз отозвался на прикосновение, Далтон понял, что тот умирает. «Очень осторожно я положил его голову к себе на колено, – позже напишет Далтон. – Я пытался перевязать рану, но это было очень сложно: она была чудовищно велика. Я так и не справился с этой задачей. Глаза генерала закрылись, а лицо стало мертвенно-бледным».