Внутри салона трофейной машины было темно, потому кровь и ошметки мозга не бросались в глаза. Но, весь интерьер, разумеется, был загажен. За ноги я выволок убитого шофера наружу. Подобрал и его пистолет, который упал туда, где находились педали. Это был «Маузер», серьезное оружие в умелых руках.
У второго покойника я забрал «Браунинг». Пистолет очень походил на тот, который постоянно таскал в портфеле Менжинский. У третьего убитого обнаружился обычный «Наган». А вот у четвертого, который говорил, что он не товарищ, оказалось два ствола. Рядом с трупом валялся «Штейер», австро-венгерский армейский пистолет «Steyr Hahn» образца 1912 года под патрон 9×23. А во внутреннем кармане на трупе я нашел еще и немецкий пистолет «Дрейзе» калибра 7,65 мм.
Меня заинтересовал выбор подобного импортного оружия. Может, это какой-то иностранный диверсант или шпион? Но, еще больше я удивился, когда посмотрел документы, найденные при убитых. У всех имелись удостоверения оперуполномоченных ОГПУ.
Неужели же Генрих Ягода так быстро подослал убийц? Но, откуда он мог знать, что Менжинский поедет этой самой дорогой? Или Бокий позвонил и предупредил? А, может быть, не сам Бокий, конечно, а кто-нибудь из его персонала, задействованного для операции в Горках? Я терялся в догадках, но версия покушения так и напрашивалась.
Хотя, не все детали произошедшего стыковались с ней. Например, непонятно было, почему они сразу не стали стрелять в пассажира, сидящего в салоне «Паккарда», а вместо этого вступили в перестрелку с водителем. Значит, они даже не рассчитывали, что пассажир в шляпе и в очках, сидящий на заднем сидении, может представлять для них опасность. Или, возможно, они собирались не убивать Менжинского, а захватить его, чтобы потом попытаться выбить какие-то важные сведения, например, секретные шифры других отделов, к которым Ягода не имел доступа? Но, тогда почему же они так глупо спалились в самом начале, заявив, что не товарищи? Я пока не мог этого понять.
Из всех убитых по размеру больше всего подходила одежда мертвеца с «Наганом». Пуля вошла ему под правый висок и вырвала на выходе левый вместе с глазом. И, разумеется, кровь и мозги забрызгали одежду. Тем не менее, я перевернул его и стянул пальтишко. Понимая, что занимаюсь самым настоящим мародерством, я старался об этом не думать, ведь речь шла о сохранении здоровья не только моего собственного, но и Менжинского, раз уж мы с ним оказались в одном теле.
Пока производил осмотр места происшествия, обратил внимание, что автомобиль оказался французским «Рено». Я никогда не садился за руль подобного раритета, но, к счастью, Менжинский имел необходимый навык. И я снова выпустил его на первый план. А он тут же взгромоздил за руль наше общее тело, нажав ногой на педаль газа, отчего автомобиль уверенно покатил в ночь.
Вскоре в свете фар показались трое мужиков с лопатами и в фартуках, надетых поверх зимней одежды. Это спешили дворники. Затормозив машину, Менжинский прокричал им:
— Товарищи, как ваши фамилии?
— А зачем вам? — спросил самый высокий из дворников.
Второй сказал:
— Мы выстрелы слышали. И спешим. А вы кто будете?
— А я, товарищи, Менжинский, председатель ОГПУ. На меня совершено покушение. Ранили моего шофера. Там, возле моей машины, четыре трупа. Ничего не трогайте до приезда наших сотрудников, только охраняйте место происшествия. И скажите, где тут ближайший телефон и врач какой-нибудь?
— Рязанов, — отозвался один.
— Пронько, — откликнулся второй.
— Чудинович, — представился третий, высокий. И тут же объяснил:
— Прямо по дороге половину версты проедете, да направо свернете, и еще через версту будет профсоюзный санаторий для передовиков и ударников труда. Там и телефон есть и врачи найдутся.
Мы тронулись дальше. Менжинский ехал осторожно, небыстро, объезжая любые подозрительные выемки, чтобы поберечь спину. В этот момент на заднем сидении пришел в себя Сергей Тихомиров. И он проговорил:
— Спасибо, Вячеслав Рудольфович, что жизнь мне спасли. Убили бы эти бандиты меня, если бы не вы.
— Не только тебя, но и меня бы убили. Так что я и себя защищал тоже. Не за что благодарить, — просто сказал Менжинский.
А Сергей проговорил:
— Это же я вас защищать был обязан. А вон как вышло. Даже не знал, что вы так хорошо оружием владеете.
— Вот и убедился, что и мы, старые чекисты, еще на что-то годимся, — усмехнулся Вячеслав.
Глава 23
До санатория удалось доехать без приключений. У ворот не была выставлена охрана, лишь сидел сонный вахтер-ветеран в отапливаемой каптерке с вертушкой. Но, услышав, что приехал сам Менжинский, он тут же засуетился и открыл ворота, хотя косился, конечно, на автомобиль с выбитыми стеклами и простреленными боками. Из кабинета главного врача санатория с немецкой фамилией Штиглиц, который, к счастью, в этот день задержался на службе дольше обычного, Вячеслав тут же позвонил Трилиссеру, коротко описав ситуацию.
Не прошло и часа, как сам начальник ИНО приехал в санаторий со своими оперативниками. Все это время замерзшего Менжинского отпаивали горячим чаем. И я, как мог, старался гнать энергию в больную спину, на которую тряская дорога и пережитый стресс подействовали совсем не лучшим образом. Пришлось даже улечься на койку, подложив под спину подушки, чтобы дать отдых позвоночнику и пить чай в положении полулежа.
Сергею Тихомирову в санатории сразу оказали всю необходимую медицинскую помощь, сделали инъекции, обработали раны, как положено, и разместили в палате. Врач сказал, мол, парню повезло, что вовремя перевязали, не допустив критической кровопотери. Потому никаких серьезных последствий для здоровья не ожидается, а ранения сами по себе не опасные. Ни внутренние органы, ни крупные кровеносные сосуды, ни кости не задеты. Значит, должен полностью выздороветь. Организм еще молодой, так что справится.
Когда Трилиссер, представившийся персоналу санатория, как Михаил Александрович Москвин, зашел в кабинет главного врача, то сразу же поинтересовался самочувствием Менжинского. Получив ответ, что все нормально, он распорядился, чтобы оба чекиста, сопровождающие его, встали у дверей кабинета главврача. А самого Штиглица вежливо попросили удалиться, потому что разговор предстоял секретный. Впрочем, пожилой доктор не стал возражать.
Оставшись наедине с Менжинским, Трилиссер доложил:
— По пути сюда мы осмотрели место происшествия. Но, кроме четырех трупов, пуль и гильз, ничего существенного не нашли. Ни документов, ни оружия. Кто-то забрал улики.
Менжинский признался:
— Я забрал. Потому что я же их и пристрелил. Не хотел, конечно, всех убивать. Надо было хоть одного в живых оставить, чтобы допросить. Но, так уж получилось.
Когда Вячеслав встал с койки, спина уже так сильно не болела. Благодаря моим скромным целительским усилиям, резкая боль отступила, перейдя просто в неприятное ощущение тяжести в спине и некой помехи, но это уже было вполне терпимо и позволяло передвигаться свободно. Подойдя к письменному столу главврача, Менжинский потянулся к своему портфелю, набитому сверх всякой меры, начав вытаскивать и выкладывать на столешницу перед Трилиссером трофейное оружие со словами:
— Вот все, что нашел там. Так что, товарищ Москвин, составьте бумаги, как полагается. Кстати, я еще и машину их позаимствовал, да и пальтишко с одного покойничка прихватил, а то своим пришлось раненого моего шофера накрывать. Тоже оформляйте, как вещественные доказательства.
— Лихо вы их всех положили, Вячеслав Рудольфович! — похвалил Трилиссер.
На что Менжинский сказал:
— Сработал эффект неожиданности. Они от меня точно подобного не ожидали, как и то, что внутри «Паккарда» автоматическое оружие окажется. Вот, этот автомат меня спас.
Вячеслав нагнулся и извлек из-под койки пистолет-пулемет «Томпсона», правда, патронов в нем не было. Трилиссер же во все глаза рассматривал целый арсенал: «Маузер», «Браунинг», «Наган», два довольно редких импортных пистолета, да еще и американский пистолет-пулемет в придачу. Но, больше, чем оружие, начальника ИНО заинтересовали удостоверения чекистов, найденные у нападавших. Он крутил их и вертел, посмотрел на свет электрической настольной лампы, даже достал из кармана лупу, проверив печати, затем вынес вердикт:
— Это подделки. Но, подделки качественные. Сразу не распознать. Да и бланки настоящие, в отличие от печатей. Похоже, эти люди занимались каким-то преступным промыслом. Иначе зачем им выдавать себя за наших сотрудников? Или же, их снабдил фальшивыми удостоверениями тот, кто послал на задание, чтобы ликвидировать вас.
Вячеслав проговорил:
— А знаете, товарищ Москвин, я вот не уверен, что это было именно спланированное покушение. Есть две детали, которые заставляют меня сомневаться. Когда они остановили свою машину возле нашей, мой шофер попросил их помочь с буксировкой, потому что в «Паккарде» заглох мотор. Так вот, парень обратился к ним «товарищи», а один из них тут же высказался, что, мол, «мы не товарищи». Ну, какой же профессионал в здравом уме будет сейчас так говорить, кроме совсем обнаглевших откровенных бандитов или каких-нибудь террористов из бывших белогвардейцев?
Трилиссер кивнул:
— Вы правы, Вячеслав Рудольфович. Настоящие ликвидаторы вообще не разговаривают. Они сразу стреляют.
Менжинский сказал:
— Вот и возникает вопрос, кем же они были? Да и вторая странность имеется. Они ввязались в перестрелку с моим шофером лишь после того, как тот полез за пазуху доставать свой «Наган». А в меня они вообще не стреляли. Совсем не учитывали моего наличия в машине. Видимо, увидев мою шляпу и очки, они решили, что я не способен к обороне. На профессионалов все это мало похоже. Сейчас главный вопрос — это установить их личности.
— Боюсь, что быстро провести идентификацию не получится. Документы же у них поддельные, а другие отсутствуют. Но, будем работать. Сверим отпечатки пальцев с дактилоскопическими картотеками. Проверим откуда взялся у них автомобиль. Найдем свидетелей, которые их видели. А то, что в вас они не стреляли, само по себе не доказывает, что это было не покушение. Возможно, им дали приказ взять вас живьем, — проговорил Трилиссер. И добавил: