— Если бы не моя больная рука, то я бы мог освоить бильярд и получше. А так, то немеет плечо, то внезапно чувствую в пальцах судороги, как сейчас. Потому удары у меня не всегда точными получаются.
Не знаю, что на меня нашло, но внезапно захотелось его подлечить. Подумалось: раз уж у меня для себя способности целителя работают, то почему бы и на ком-нибудь другом тоже эти способности не испробовать? И я предложил:
— Если хотите, я попробую полечить вашу руку.
Генсек уставился на меня удивленно. Таким стушевавшимся я, пожалуй, его еще не видел. Как-то даже замявшись, он тихо спросил:
— Так вы что же, товарищ Менжинский, не только стрелок, а еще и медик?
Я объяснил, как мог:
— Я не совсем медик, скорее, парамедик, целитель-любитель. Но лечебным делом, конечно, увлекаюсь. Еще в детстве я мечтал стать врачом, а в последнее время сам себя пытаюсь лечить, поскольку убедился, что наша официальная медицина не в силах мне помочь.
— Думаю, что какое-нибудь лечение моей руке тоже уже вряд ли поможет, потому что травма слишком застарелая. В детстве я попал под фаэтон, — сказал он, внимательно рассматривая меня, словно бы увидел впервые.
Но, я привел собственный пример:
— Знаете, Иосиф Виссарионович, я тоже так думал про свою спину. Но, когда взялся за самолечение, то добился весьма неплохих результатов. Еще не так давно я долго не мог ни стоять, ни сидеть. Даже лежать моей спине больно было. А при резких движениях боль делалась и просто невыносимой, еще и в ноги отдавала. Но теперь, как видите, со своей болезнью позвоночника я научился успешно бороться с помощью биоэнергетической методики. Теперь хожу и сижу, как и все прочие здоровые люди. Так что и вам могу попробовать помочь тем же способом.
Сталин разоткровенничался:
— Да, товарищ Менжинский, я сразу заметил в вас эту перемену. Сначала не мог понять, в чем же дело. Выглядели вы так, словно подменили вас. И даже взгляд ваш другим сделался, горящим каким-то, что ли? А то был в последний год совсем потухшим. Даже не знаю, как выразиться точнее. Но изменились вы за последние дни сильно. И только теперь я понимаю, что вы просто выздоравливаете от своего недуга! Вот в чем отгадка!
Я не стал его разубеждать, сказав:
— Вы правы, Иосиф Виссарионович. Когда болеешь, когда постоянно много лет подряд испытываешь боль, то и взгляд гаснет. Это вы очень верно заметили. А когда боль, мучившая долгое время, исчезает, то и глаза снова загораются, как у молодого.
Внимательно выслушав, Сталин решился и предложил:
— Тогда уж и меня полечите. Что вам для этого нужно?
Я объяснил:
— Ничего особенного, просто дайте мне вашу больную руку.
— Это что-то вроде массажа? — поинтересовался он.
Я кивнул:
— Только это биоэнергетический массаж.
— А что значит «биоэнергетический»? — спросил генсек.
Я попытался объяснить простыми словами:
— Это поток энергии сродни электричеству, но иного рода. Скажем так, разновидность электричества не для машин, а для живых организмов. Ведь и каждый живой организм в своей основе состоит из атомов и электронов, которые взаимодействуют. И потому особое биологическое электричество циркулирует внутри организма между клетками и органами, но может и передаваться от одного организма к другому. Сейчас я погоню в вашу руку энергетическую волну от себя, а вы должны ее почувствовать. Готовы ко мне подключиться?
— Давайте, — кивнул он, протянув мне левую руку.
Я дотронулся до больной руки вождя и ощутил в ней холод и вялость. К своему собственному удивлению, я просканировал ее каким-то новым чувством, неким внутренним взором. В конечности почти не осталось жизненной энергии, она словно бы высохла, как будто бы была рукой мумии. Так, во всяком случае, мне представилось, когда я подключился к энергетике генсека. Взяв его за больную руку, я погнал энергетическую волну, как до этого делал со своей собственной спиной. И эффект не заставил себя ждать. Сталин воскликнул:
— Так даже горячо! Сильный жар по руке поднимается!
— Это хорошо. Сейчас рука напитается энергией, и судороги пройдут, — уверил я его и не ошибся.
Когда я выпустил его руку, он несколько раз согнул и разжал пальцы, потом сказал:
— Удивительное дело! Судороги ушли, а еще и забытое ощущение силы в пальцах вернулось. Да вы, товарищ Менжинский, просто волшебник какой-то!
— Никакого волшебства. Чисто научные разработки. Просто новая секретная методика, — соврал я.
— Секретная, говорите? Значит это ваши засекреченные ученые из ОГПУ открыли такой замечательный метод лечения? — спросил Сталин, явно желая узнать побольше.
— Подобные вещи в отделе у Глеба Бокия разрабатываются, — уверил я генсека. Потом добавил, пытаясь выкрутиться:
— К сожалению, метод еще не отработан, он только находится в разработке и совсем не универсален. Не каждый человек может им овладеть, да и не все одинаково реагируют на биологическое электричество. У меня вот получилось им управлять, поскольку параметры моего организма оказались подходящими, чтобы научиться разгонять биоэнергию, а у других — нет. А еще и не все пациенты чувствуют лечебный эффект.
— Но, я же почувствовал, — заметил Сталин.
— Это говорит о том, что ваша энергетика совпадает с моей. Но это не значит, что и у кого-то другого совпадет. До этого момента я и не пытался никого лечить, кроме самого себя, — честно признался я.
Сталин поднял на меня глаза и взглянул как-то по-другому, чем раньше, словно бы даже по-доброму. Затем произнес:
— Вот и замечательно, товарищ Менжинский. Теперь мы будем с вами общаться гораздо чаще.
Глава 33
Нашу беседу прервал звонок телефона. Сталину доложили из секретариата, что прибыл Молотов.
— Пусть войдет, — сказал генсек.
Я знал, что ни один человек даже из самого ближнего круга не имел права войти в кабинет Сталина без предупреждения. Прошла, наверное, целая минута, прежде чем Молотов вошел в просторное рабочее помещение генсека, отделанное деревянными панелями по нижней части стен. Он казался мужчиной в расцвете сил, ему еще даже не исполнилось тридцать восемь лет. Но, обширные залысины уже наметились. А на носу сидели круглые стекла пенсне. Подражая Сталину, Молотов носил и усы.
Благодаря своим познаниям, подчерпнутым из различных статей, сильно дополненным воспоминаниями Менжинского, я знал, что Сталин и Молотов познакомились еще в 1912 году, когда они вместе готовили издание газеты «Правда». Молотов — это, конечно, такая партийная кличка, утвердившаяся за ним лишь к 1917 году, а настоящей фамилией была Скрябин. Его отец происходил из мещан и трудился приказчиком, а мать приходилась дочерью купцу. Правда, семья, в которой родилось десять детей, богатством не отличалась. А сам будущий Молотов рос шестым ребенком. Но Скрябины и не бедствовали, во всяком случае, они могли позволить себе выучить детей вполне неплохо.
В 1902 году вместе с другими братьями он отправился в Казань учиться в реальном училище. Там и примкнул к революционной деятельности. Потом он проучился четыре курса на экономическом факультете в Санкт-Петербургском политехническом институте. В армии он не служил, до Октябрьской революции 1917 года и немного времени после нее, он так и занимался изданием «Правды», после чего был отправлен партийным руководством на разные должности в провинции.
В 1919 году его назначили уполномоченным в Поволжье. В 1920 году его отправили руководить в Нижний Новгород, а оттуда откомандировали на Донбасс. Стремительным взлетом карьеры он был обязан лично Сталину, который вернул его в Москву и выдвинул именно его в марте 1921 года в ответственные секретари ЦК. Потом Молотов занял должность второго человека в партийной иерархии после самого Сталина, непосредственно занимаясь кадровой политикой партии. А наркомом иностранных дел он станет гораздо позже, лишь в 1939 году. Если только теперь все не изменится из-за моих действий.
Пока что Молотов занимался вовсе не дипломатической работой, а совсем другим. Когда Сталин уезжал в отпуск, именно он руководил партией, как заместитель генсека. Сталин уважал его за преданность, исполнительность, старательность, работоспособность и педантичность в работе с бумагами. Поскольку они много лет уже работали вместе, и Молотов никогда не подводил, Сталин привык полагаться на него во всем, как, пожалуй, ни на кого другого. Характер у Молотова оказался покладистым, во всяком случае, Сталину он старался не возражать. Скорее наоборот, он искренне поддакивал своему руководителю, за что тот его и ценил, не опасаясь каких-либо интриг с его стороны.
Менжинский, разумеется, Молотова знал. И им не было нужды представляться друг другу, что сильно облегчало общение. Просто я на время отошел в сторону, снова выпустив личность самого Менжинского. И он поздоровался, как всегда, вежливо, таким слащавым интеллигентским тоном, каким я здороваться просто не умел:
— Здравствуйте, Вячеслав Михайлович! Очень рад вас видеть!
Молотов ответил в том же духе:
— Здравствуйте, Вячеслав Рудольфович! И я вас рад видеть не менее вашего!
Со Сталиным Молотов не поздоровался, поскольку они уже виделись в течении дня по работе. Тем не менее, Сталин шутливо охарактеризовал его Менжинскому:
— Наш Славик очень усидчив, а еще и упрям. Если он упрется в своем мнении, то его и не сдвинуть. У него же просто каменная задница!
Оказывается, Сталин умел и пошутить, когда находился в хорошем настроении, как сейчас, после того, как он почувствовал облегчение в своей левой руке.
Следующим пришел Андрей Чемоданов, человек средних лет с наполовину облысевшей головой и тоже с усами.
— А вот и наш Страдивари бильярда явился! Он самый известный в нашей стране мастер по всему, что касается этой игры. Он сам делает прекрасные столы, кии и даже шары вытачивает из слоновой кости. Но, самое главное, что он лучше всех умеет в эту игру играть, — представил Сталин Чемоданова. И добавил, обращаясь к вошедшему: