В Темовке его капитан был убит выстрелом в голову в двух шагах от Прюллера. В тот же день погиб и близкий друг Прюллера Виммер из соседней роты. «От души соболезную его жене», — запишет Прюллер в дневник, — к тому же ей рожать в октябре». Виммер, по словам Прюллера, вообще был «занятный парень», он непоколебимо верил в то, что «с ним никогда и ничего не случится». Не повезло и еще одному другу Прюллера, Шоберу. «Осколок мины вошел в голову чуть ниже левого глаза, он погиб на месте». За пару мгновений до этого на месте Шобера находился Прюллер, но вовремя отошел. Кроме того, в этом злополучном месте погибли еще трое бойцов роты, которых Прюллер хорошо знал. А всего за пять недель кампании их батальон потерял 350 человек. Год назад в это же время они праздновали победу над Францией. Прюллер далее пишет:
«В 10 часов вечера я лег, усталый как собака. Какой жуткий день! Но мне вновь повезло. Сколько же еще будет так везти?»
Опасения фон Бока по поводу того, что «в данный момент части армии рассеяны по обширной территории», отражали небывалые размах и продолжительность кампании. В 1939 году в Польше длина линии фронта колебалась от 320 до 550 километров. С эшелонированием в глубину 41 пехотной и 14 танковых дивизий не было, и кампанию удалось завершить уже 28 дней спустя. Весной 1941 года в Югославии и Греции воевали 33 дивизии, из них 15 танковых и моторизованных. Вести наступление приходилось на узких участках, но глубина достигала местами 1200 километров. 24 дня спустя кампания завершилась. Май 1940 года стал пробным камнем вермахта. Три армейских группировки, насчитывавшие 94 дивизии, включая 10 танковых и 46 остававшихся в резерве, наступали на фронте длиной в 700 километров через Бельгию, Голландию и Францию. Спустя 6 недель кампания была триумфально завершена. Но весь предшествующий опыт, все предыдущие операции не идут ни в какое сравнение с тем, чего потребовала от нас кампания в России.
Замена пробитого на русской дороге колеса. Вероятнее всего, автомобиль принадлежит к дивизии войск СС «Мертвая голова»
Предусмотренная планом «Барбаросса» длина линии фронта в 1200 километров растянулась в течение полутора месяцев до 1600 километров. На сей раз в распоряжении вермахта было 139 дивизий. Кроме того, в России пришлось задействовать больше танковых и моторизованных соединений, чем во Франции, но не следует забывать, что 19 танковых дивизий «съежились» по численности. К концу осени 1941 года длина линии фронта увеличилась чуть ли не втрое и включала теперь Карельский полуостров и территорию бывших стран Балтии, растянувшись почти на 2800 км от Белого до Черного моря. С самого начала кампании в России серьезную проблему представляло ориентирование на местности и отсутствие нормальных дорог. Макс Кунерт, унтер-офицер кавалерии, едва перейдя границу Советского Союза в июне месяце, заявил:
«Приходилось быть очень и очень внимательным, чтобы не сбиться с дороги… Здесь дорог в европейском понимании нет и в помине, а просто проселки от гусениц наших танковых и других колонн».
Казалось, эта необъятная территория поглотит, растворит наступавшую германскую армию. «Я следовал только по компасу, — комментирует Кунерт, — периодически сверяясь с номерными знаками и эмблемами нашей дивизии на грузовиках, следовавших в восточном направлении». Чтобы уяснить себе длину фронта, следует помнить, что одна дивизия в состоянии эффективно контролировать лишь 10-километровый его участок. Таким образом, длина фронта в 2800 км требовала наличия 280 дивизий! А их даже теоретически было 139. Такие обширные естественные преграды, как Припятские болота и Карпаты, в значительной мере ограничивали маневренность войск. На самом деле боеопасными были всего лишь 1000 километров фронта, да и то не везде. Продвигавшиеся по ужасным дорогам немецкие дивизии в состоянии были эффективно контролировать полосу территории шириной не более 3 километров. Большинство боевых соединений предпочитало эшелонирование в глубину при наступлении на относительно узких участках фронта. Как известно, немцы предприняли удар по трем расходящимся направлениям, что означало отрыв частей и соединений от жизненно важных путей войскового подвоза по мере углубления в территорию России, а также необходимость оставлять часть сил в тылу для разгрома окруженных сил противника. Таким образом, с продвижением вперед глубина фронта удваивалась, а длина утраивалась, и при длине линии фронта в 2800 км глубина его составляла 1000 километров. Сам выбор цели становился проблемой. Если русский колосс не рухнет от нанесенных ударов, необходимо нанести ему довершающий смертельный укол рапирой. Другими словами, возникала необходимость пересмотра прежних средств достижения победы.
Поскольку прогнозируемое скорое крушение России явно затягивалось, Адольфу Гитлеру и его генералитету пришлось, по мере овладения этой бескрайней территорией, решать массу нелегких задач. Один оказавшийся на Украине армейский фоторепортер писал: «У нас нет больше карт, и, продвигаясь на восток, приходится рассчитывать лишь на компасную стрелку». Здесь не было ни дорожных указателей, как и дорог в строгом смысле, ориентиров тоже, так что передвижение по украинским степям было делом отнюдь не легким. Патрули и высланные вперед дозоры просто-напросто узнавали направление у местных жителей — как правило, женщин или стариков. Отсюда масса хлопот с планированием и взаимодействием, отсюда бесконечные блуждания по необъятным просторам.
11 августа генерал Гальдер признал, что «…колосс — Россия, который сознательно готовился к войне, несмотря на все затруднения, свойственные странам с тоталитарным режимом, был нами недооценен». Хозяйственные и военные возможности русских недоучтены. «К началу войны мы имели против себя около 200 дивизий противника. Теперь мы насчитываем уже 360 дивизий противника». И хотя упомянутые дивизии в качественном отношении сильно уступают немецким, и командование никуда не годно, но «…даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские сформируют новую дюжину». В результате немецким штабам пришлось столкнуться с массой проблем, пытаясь привести в соответствие победы и затраченные для их достижения усилия. Какими все же твердолобыми оказались эти русские. Трудно их понять. Сегодня они готовы умереть, сражаясь до последнего патрона, а завтра тысячами сдаются в плен. Все наши победы, при внимательном рассмотрении, почти что пирровы.
Внезапное решение Гитлера сменить направление главного удара на той стадии кампании нередко рассматривается исключительно с современных позиций, когда, зная последствия этого решения и исход самой войны, нетрудно увидеть все просчеты. Но ни он, ни его генералитет подобными возможностями заглянуть в будущее не обладали. Мнение одной части генералитета сводилось к тому, что вермахту следует напрячь все силы для достижения одной-единственной цели. Генерал-фельдмаршал фон Бок, его танковые группы, его командующие армиями — фон Клюге, Гудериан и Гот — безоговорочно поддерживали в этом и фон Браухича, и верховное главное командование вермахта, и начальника штаба вермахта Гальдера, считая, что целью должна быть Москва и только Москва. Гитлер же, упорствуя в своей неправоте, полагал сосредоточить силы на двух направлениях — северном, где целью объявлялся Ленинград, и южном с целью овладения Украиной. А Москва, дескать, и сама неизбежно падет от фланговых ударов. Гитлер всеми силами пытался обосновать свое решение, ссылаясь на очень многие авторитеты. Директива фюрера № 33 от 19 июля содержала общие указания будущих операций. У фон Бока и его группы армий «Центр» срочно изымались обе его танковых группы — 3-я под командованием Гота и 2-я под командованием Гудериана, — их планировалось использовать у фон Лееба и Рунштедта для наступления на Ленинград и Киев. Это решение Гитлера вызвало настоящую бурю дебатов в германском генштабе, едва не приведя к серьезному расколу в рядах генералитета («19-дневное междуцарствие») в период с 4 по 24 августа. 7 августа фюрером была издана директива № 34А, когда ОКВ и ОКХ, то есть Йодлю и Гальдеру, все же удалось убедить Гитлера продолжить наступление на Москву. Но это решение было уже три дня спустя отменено, когда новая вспышка активности русских под Ленинградом повергла в страх Гитлера и тот распорядился о переброске на север в распоряжение фон Лееба 3-й танковой группы Гота. Гитлер решился нанести удар в южном направлении, по Киеву. И это решение не смог поколебать даже страстный призыв Гудериана, примчавшегося в Растенбург на совещание 23 августа, бросить все силы на Москву. Гитлер, которого поддерживали начальник штаба Верховного главнокомандования вооруженными силами фельдмаршал Кейтель, а также начальник оперативного управления Верховного главнокомандования вооруженными силами Йодль и адъютант Гитлера Шмундт, назидательно изрек: «Мои генералы понятия не имеют о военной экономике». Фюрер пытался оправдать наступление на южном направлении необходимостью быстрого захвата Украины. С расположенных в Крыму аэродромов русским ничего не стоит подвергнуть бомбардировке районы нефтедобычи в Плоешти, столь важные для Германии. Поэтому русских в этом регионе необходимо было нейтрализовать.
Штурм Линии Сталина в районе Киева. На щите, который немецкие солдаты собираются показать советским пулеметчикам, написано: «Ви Ходт. Ваш будет Живо»
Украинцы встречают своих «освободителей». Пройдет не так уж много времени, и в спину немцам будут стрелять даже самые ярые националисты
Три недели спустя немецкие войска продолжили кровопролитное наступление на юг. Первейшей задачей было покончить с Киевом, а уж потом еще до наступления зимы вплотную заняться Москвой. Русские, готовившиеся встретить противника на московском направлении, явно растерялись, убедившись, что Гитлер решил повернуть на юг. Все разногласия о важности наступления на Москву приобрели несколько иной оттенок в свете осознания того, что противник готов сражаться до конца, невзирая ни на какие потери. Какие же условия для одержания победы выдвигались на первый план в связи с появлением этого, ранее не предусматриваемого сценария войны? Способом выхода из тупиковой