оном вступил в бой в районе Зембина, стремясь захватить мост через реку, но противник численно превосходил атакующие его части и имел до 20 танков. 1 июля генерал-майор Евдокимов направил в район Зембина дополнительно 2-й батальон 359-го полка и 1-й батальон 262-го литовского полка с задачей соединиться с 49-м стрелковым полком и совместными действиями при поддержке артиллерии уничтожить противника, обеспечив пути выхода дивизии на тактически выгодную позицию. Действиями пяти советских батальонов гитлеровцы были оттеснены, но закрепить успех не удалось, ввиду того что полностью иссякли боеприпасы артиллерии. Пополнить запас было невозможно, ввиду того что противник действовал с трех сторон, несмотря на большие потери в танках. 2–3 июля 50-я стрелковая дивизия, не имея боеприпасов и находясь перед численно превосходящим противником, начала отход по маршруту Зембин — Кимля — Окуплин — Селец— Холопеничи — Черея. 3 июля произошла трагедия. Возле деревни Нивки, на дороге Бегомль — Борисов, немцам удалось окружить два полка (стрелковый и артиллерийский) 50-й СД. Застигнутые на марше, советские части приняли внезапный бой на открытой местности. В почти безнадежных условиях они оказали ожесточенное сопротивление, вывели из строя много танков и другой вражеской техники. Но силы были неравными, и немцы одержали верх. Когда бой закончился и они двинулись сплошной колонной на Бегомль, раненый офицер подполз к заряженному орудию и подбил их командирский танк[443]. 5–6 июля 50-я стрелковая дивизия была выведена на переформирование в лес в 10 км восточнее Витебска. Позже, когда в бегомльских лесах образовалась партизанская зона, местные жители рассказали печальную историю боя 3 июля командиру бригады «Железняк» И. Ф. Титкову. Показали они партизанам и то самое орудие, которое спустя два года продолжало стоять на месте боя.
Примерно в этих же местах, но несколько южнее, находилось управление 9-й железнодорожной дивизии НКВД. Не имея данных об оставленном им 84-м полку, командир дивизии В. Н. Истомин приказал подполковнику Гладченко вместе с замполитом дивизии и оперативной группой в составе 20 человек на 5 грузовиках прорваться в расположение полка и установить с ним связь. Было предпринято две попытки, обе окончились неудачей. В районе станции Смолевичи группа встретила мехчасть неприятеля и вынуждена была отойти. Второй раз пытались пробиться в сторону Минска уже с шестью бронемашинами и двумя взводами пехоты РККА. В районе торфоразработок у ст. Жодино были встречены организованной засадой, в бою потеряли бронемашину, два грузовика и 25 человек. Как впоследствии стало известно, еще в ночь с 26 на 27 июня к Смолевичам от Логойска вышел авангард 7-й танковой дивизии генерала фон Функа из состава 39-го корпуса группы Гота, перерезав железную дорогу и шоссе Минск — Москва. Начштаба 60-го полка НКВД Финенко в докладной на имя полковника Истомина писал: «В дальнейшем решил выехать на линию старой границы, надеясь там найти оборону наших частей, но по прибытии никого не оказалось, направился на Минск. Не доезжая Минска, видя, что он весь горит от бомбежки, направился в направлении ст. Колодище, не доехав 5 км до ст. Колодище, узнал о том, что большая группа танков уничтожила поезда на ст. Колодише и Смолевичи и в этом районе идет бой». Взятие противником Смолевичей не было бескровным, оно произошло при активном противодействии советских войск, которые пытались контратаковать врага при поддержке огня артиллерии, танков и бронепоезда. Но в итоге бой за Смолевичи окончился в пользу неприятеля. 27 июня командиру 7-й ТД фон Функу было доложено, что 25-й ТП уничтожил бронепоезд, 20 танков, 15 колесных машин, 5 противотанковых и 6 полевых орудий. Однако вследствие больших потерь в танках один из трех батальонов 25-го полка пришлось расформировать; в строю осталось лишь 149 машин. Сам же командир полка полковник Ротенбург был тяжело ранен при взрыве горящего бронепоезда. Так как полк все еще находился в отрыве от главных сил дивизии, ему предложили эвакуацию сначала на связном самолете «Физилер Шторх», а затем — на 8-колесной бронемашине. Полковник отказался от обоих вариантов, отказался и от танкового эскорта, ибо полк был уже серьезно потрепан, и отправился на лечение на автомобиле. На следующий день Ротенбург был найден убитым[444]. При эвакуации своего командира немцы по ошибке заехали в расположение 331-го полка 1 00-й стрелковой дивизии, и в столкновении командир 25-го ТП якобы был убит советским снайпером. Как докладывал командиру 2-го стрелкового корпуса комдив-100 генерал-майор И. Н. Руссиянов, «331-м стрелковым полком уничтожено до батальона 82-го пехотного полка, до двух рот мотоциклистов и до роты парашютистов, сожжено 8 танков, разбито артиллерийским огнем 44 танка, мотоциклов — 24, легковых машин — 2, бронемашин — 2, уничтожена батарея 75-мм пушек и 18 противотанковых орудий, убит командир 25-го танкового полка полковник Ротенбург (личный портфель с документами отправлен в штаб корпуса)». В боевом Приказе № 03 штаба 13-й армии, изданном 30 июня, констатировалось, что противник развивает наступление на борисовском и могилевском направлениях; Смолевичи заняты мотомехчастями противника, соседей нет; 13-я армия переходит к обороне на фронте Смыки, Смиловичи, Червень.
После неудачного боя у торфоразработок работники управления 9-й НКВД отступили к станции Жодино (ныне город, в котором производятся автомобили БелАЗ), которая оказалась забита ценными грузами, там же оказались отошедший из Белостока бронепоезд 58-го полка их дивизии и еще один неизвестный бронепоезд, оба брошенные экипажами. Младший лейтенант С. П. Квашнинс БЕПО № 58 писал в своей объяснительной на имя командира дивизии, что в Жодино бронепоезд, имевший повреждения и потери в личном составе, прибыл 26 июня. На станции находились два воинских эшелона и два эшелона с беженцами, полотно в направлении Борисова было разрушено. К 23:30 у станции появились танки и пехота противника, примерно в это же время подошел еще один, но не просто бронепоезд, а, как написал Квашнин, МБВ (мотоброневагон) неизвестной принадлежности. Артогнем последнего противник был остановлен и отступил, но через некоторое время кто-то сообщил, что танки свои, и стрельбу задробили. Один из танков был подбит, к нему подошли и увидели, что он все-таки немецкий. После этого беженцы ушли пешком на восток, разбежалась и команда бронепоезда. С младшим лейтенантом из 95 человек осталось трое: два сержанта и младший сержант. В экипаже броневагона не осталось ни одного командира, зато на станции оказалась зенитная установка с двумя красноармейцами. Утром 27 июня немцы предприняли новую атаку, по ним был открыт огонь, но вскоре прилетели пять самолетов и началась бомбежка. Квашнин писал: «Ввиду того что из нашего трофейного бронепоезда нельзя было вести огонь ни по самолетам, ни по танкам противника, а МБВ и зенитная установка прекратили огонь — танки противника вели сильный огонь по нас. И нам пришлось покинуть 27.6.41 бронепоезд». Есть фото, на котором, возможно, изображен поврежденный и захваченный противником в Смолевичах БЕПО-МБВ, принадлежавший 73-му или 76-му полку 3-й ЖДД НКВД: два МБВ Брянского завода (у ближнего внутренним взрывом вырвана дверь и отсутствует одна из башен), «черный», т. е. небронированный, паровоз и одна контрольная платформа. Не исключено, что третий МБВ, не имевший повреждений, сумел вырваться из-под обстрела и ушел к Жодино, где и был брошен.
Видимо, после всех этих событий, когда части неприятеля ушли вперед, на опустевшей станции появилась опергруппа штаба 9-й Полковник Истомин писал, что все попытки организовать эвакуацию обоих БЕПО и грузов ничем не кончились из-за отказа в помощи командования Борисовской группы войск. Как выяснилось неделю спустя, майор И. И. Пияшев выполнил приказ комдива и вывел свой 84-й полк в количестве 648 человек к Могилеву.
Справка. МБВ Брянского завода типа Д-2 был вооружен двумя 3-дюймовыми орудиями образца 1902 г. в громоздких высоких башнях, а ЗПУ (счетверенная) была только одна — на башне. Известно, что МБВ имели полки 2, 3, 4, 6, 7 и 8-й железнодорожных дивизий НКВД. Организационно линейный и учебный БЕПО-МБВ имели в своем составе три мотоброневагона и один паровоз (для экономии их моторесурса), а также другие подразделения. Разница была только в личном составе. МБВ-2 производства Кировского завода в Ленинграде был гораздо совершеннее, ничего подобного ему не имелось ни в одной стране. Он представлял из себя компактную бронеплощадку с наклонно установленными листами бронезащиты и собственной силовой установкой (танковый вариант авиационного двигателя М-17). Вооружение его состояло из 3 орудий калибра 76 мм в башнях танка Т-28, 6 танковых пулеметов ДТ в шаровых шарнирах и 4 «максимов» по бортам, а также двух ЗПУ ДТ (на 2-й и 3-й башнях) и счетверенной ЗПУ перед командирской рубкой. К сожалению, их было выпущено всего два. Сохранился МБВ № 02 «За Ленинград» с длинноствольными пушками Ф-34. Бронепоезд же 58-го ЖДП НКВД (бывший № 55 «Бартош Гловацкий»), оснащенный двумя французскими 75-мм орудиями, имел польское происхождение: его экипаж сдался советским войскам во Львове 22 сентября 1939 г.
Теперь, после взятия Смолевичей, острие неприятельского мотомеханизированного клина, ударившего из Прибалтики, находилось не на западных подступах к Минску, но уже в 27–30 км северо-восточнее него. На шестой день войны в полуокружении находились части не только белостокской группировки Западного фронта, но и 13-й армии. Линия фронта сложилась в причудливую геометрическую фигуру, которую с очень большим допущением можно было назвать положенными набок деформированными песочными часами. Западная часть «часов» горизонтально простиралась от района севернее Белостока и южнее Гродно (частично захватывая южный берег Немана) до района Мосты — Зельва, восточная часть — от Мостов и Зельвы до Минска с заметным уклоном на север. Успешными действиями 9-го армейского корпуса вермахта местность отступления 10-й армии была ограничена пространством между верхним течением Нарева и Неманом, а если быть еще точнее, между проходящим с запада на восток шоссе Белосток — Барановичи и южным берегом Немана. Коридор отступления сужался от ширины примерно в 55 км у Грудек до 25 км у Волковыска. Затем коридор постепенно становился шире. Он находился к северу от водораздела между Наревом (и, в какой-то степени, Припятью) и Неманом. В самом узком месте (там, где песок в часах перетекает из одного сосуда в другой) поймы Зельвянки (100 км восточнее Белостока) и частично Щары (примерно 125 км восточнее Белостока) представляли собой обширные заболоченные луга, которые на севере сближались друг с другом. Как писал немецкий исследователь В. Хайдорна, между ними был только один путь на восток: через холмы Слонимской возвышенности, по самым высоким из которых (200–214 м по сравнению с уровнем Зельвянки у г. Зельва — 125 м) проходило шоссе Белосток — Барановичи. Положение отступающих войск осложнялось тем, что между шоссе и Неманом не имелось никаких хотя бы относительно прямых дорог в направлении с запада на восток. Если на пути отхода к Свислочи (примерно 50 км на восток от Белостока) имелось около 9 мостов (без шоссейного моста) и 10 брод