ил имена и фамилии многих женщин, в том числе попадьи Лидии Иосифовны Комар. А в августе излечившихся забрали в лагерь в Слониме. Там оказалось, что администрации прислуживает бывший военнослужащий их батареи Мецлер. Он выдавал коммунистов и комсомольцев, но израненных Железкина и Жигалко не признал.
Вообще, в истории всех поражений нашей армии в Великой Отечественной войне участь военных медиков и их подопечных — раненых — изучена и освещена менее всего. Сколько сгинуло в окружениях госпиталей и медсанбатов, сколько колонн санитарных машин и повозок легло под гусеницами танков — нет данных. Сколько врачей пропало без вести — нет данных. Кто-то бросил раненых и канул в безвестность в одиночку, кто-то попал вместе с ними в плен, кто-то с ними вместе погиб. Колонна 112-го медсанбата 13-й СД при движении на Белосток из района Замбрува попала под удар авиации, много раненых и медперсонала погибло. Начальник санитарной службы дивизии военврач 2 ранга В. В. Прудников: видели в окружении, был небритый, грязный, с автоматом на шее. Начальник белостокского госпиталя, развернутого затем в Червоном Бору, в бывшем имении князя Любомирского, военврач 2 ранга Ш. И. Фридмо: пропал без вести, со слов одного из врачей, добровольно остался с ранеными в окружении. Оба не проходят даже по Архиву военно-медицинских документов. Военврач 3 ранга Лизогуб, командир 48-го медсанбата 85-й стрелковой дивизии: судьба неизвестна. Военврач 2 ранга Зинченко, командир 29-го медсанбата 29-й танковой дивизии: судьба неизвестна. Военврач 2 ранга Вольпер, начальник 2386-го Волковысского военного госпиталя. Военфельдшер (впоследствии майор медслужбы) А. Н. Череватов, служивший в этом госпитале, 6 июля 1941 г. написал из Чаус своим родным о том, что прибыли они в Чаусы из Могилева, Волковыск покидали в спешке, нет даже шинели. После войны рассказывал, что тронулись внезапно, архив и канцелярию не вывезли, не успел даже забежать домой. Если учесть, что Волковыск был как раз на пути отступления, через него прошли десятки частей, в том числе прошедших через кровавые бои (1-го и 5-го стрелковых, 13-го механизированного корпусов), можно представить, что в нем творилось. Есть немало свидетельств, что раненых оставляли в волковысском госпитале. Какова была их судьба? По данным Архива ВМД, Вольпер Хаим Абрамович, подполковник медслужбы, закончил войну в должности начальника 3028-го эвакогоспиталя 22-й армии, был награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны 11 степени. По какому-то волковысскому госпиталю есть свидетельство бывшего узника Бухенвальда И. Асташкина: «На четвертый или пятый день войны, утром, наша колонна добралась до города Волковыска. Около места нашей стоянки находился военный госпиталь, в котором было много раненых. Вероятно, персонал, поспешно все бросив, бежал, и поэтому из госпиталя к дороге двинулась колонна раненых, многие из которых были на костылях, двигались с трудом. Толпа перебинтованных и окровавленных людей остановилась на обочине дороги, многие из них стали умолять: „Братишки, не бросайте нас, заберите с собой“. Никто не отзывался на мольбы о помощи. Тогда группа раненых вышла на проезжую часть дороги, перегородив ее своими телами. Несколько автомобилей с находящимися в них гражданскими людьми с разбегу врезались в толпу, раздался треск костылей, хруст человеческих костей, образовалось кровавое месиво кричащих и стонущих людей»[496].
М. Горанский, политработник из 331-го полка 100-й стрелковой дивизии, писал, что при отходе полка на восток в ночь на 29 июня его подразделения вышли в район местечка Семков Городок. На лесной дороге они увидели колонну разбитых и раздавленных санитарных и грузовых автомашин; среди них стояли два подбитых немецких танка. Найденный на месте боя тяжело раненный солдат рассказал, что санитарный батальон остановился на привал и на него наткнулась немецкая разведгруппа. Медперсонал и водители приняли неравный бой.
Вспоминает Л. И. Дряхлова: «В 1940 г. я была направлена по путевке комсомола в г. Щучин Белостокской области на работу. В первые минуты войны 22 июня 1941 года мы, молодежь, оказались на переднем рубеже. Я и мои подруги работали медсестрами. Уже с 6 часов утра к нам в больницу поступали раненые. Мы оказывали помощь раненым. В 12 часов дня был приказ вывозить раненых в тыл за 40–50 км. Прислали машины, и мы вместе с ранеными выехали, вернее, эвакуировались в м. Родзиолово, где стоял наш госпиталь (номер не знаю). Тут мы еще проработали до утра. 23-VI-41 г. утром был дан приказ эвакуировать раненых в Белосток, в гарнизонный госпиталь. Когда мы прибыли с ранеными, то госпиталь был свернут и ожидали отправления на железнодорожном вокзале на г. Минск. Тут мы сдали раненых и по приказу вернулись назад, где наши держали оборону крепости Осовец. До крепости нам не пришлось доехать, так как началось отступление. Пришлось отступать по Белостоку, Волковысским лесам (они горели в огне) в направлении к г. Слоним, где и были все части разбиты. Остались чудом кто живые»[497]. Ах этот Слоним, Слоним!
Людская река обмелела, но до конца не пересохла. Отдельные ручейки ее просачивались по тылам армий вермахта, движущихся в глубь страны, и текли на восток лесами и болотами Полесья и Витебщины, чтобы в конце концов влиться в ряды восстановленного на основе 2-го стратегического эшелона Западного фронта. Иногда на восток пробивались довольно крупные группы, как, например, сводные отряды механизированных корпусов или 24-я дивизия К. Н. Галицкого. В конце июля на реке Сож у Пропойска занимала оборону уставшая и поредевшая после кровопролитных боев 132-я стрелковая дивизия генерал-майора С. С. Бирюзова. Комдив за эти дни повидал многое, но событие, происшедшее на участке его соединения 28-го числа, осталось в памяти навсегда. «Однажды на противоположном берегу Сожа вдруг вспыхнул жаркий бой, и мы увидели энергично пробивающихся к реке красноармейцев численностью до батальона. На помощь им были немедленно брошены все наши огневые средства. Началась переправа»[498]. Оказалось, что с «той» стороны выходит сводная колонна, ядро которой составляют воины 13-го мехкорпуса, прошедшие по вражеским тылам более 500 километров. Но радость танкистов, с боем прорвавшихся к своим, была сильно омрачена гибелью их боевого командира генерал-майора П. Н. Ахлюстина. Выйдя к Сожу уже раненым, комкор оставался на западном берегу до конца, руководя переправой. Он уходил с последним отрядом и был насмерть сражен осколком разорвавшейся мины. Также в конце июля в районе Могилева из окружения начали выходить разрозненные группы военнослужащих 9-й бригады железнодорожных войск, сражавшихся на реке Нужец рядом с танкистами Ахлюстина. Вышел невредимым и ее командир. Вспоминает генерал-лейтенант технических войск З. И. Кондратьев: «Однажды жарким августовским днем ко мне в кабинет вошел худой, обросший майор Матишев. Я посмотрел на него, как на воскресшего из мертвых. Василий Ефимович сел в кресло, глубоко вздохнул, помолчал. Потом, скрывая подступившую горечь, сказал:
— Какие люди погибли! Дрались врукопашную, но не попятились назад ни на шаг. Четыре дня и четыре ночи бились. Молодцами вели себя и ребята Ахлюстина. Горючего, знаете, почти не было. Били немцев прямой наводкой из неподвижных танков. На мужестве стояли»[499].
Большинство двигавшихся на восток остаточных групп были мелкими, но они могли сливаться по пути следования с другими такими же. Так, к остаткам подразделений 31-й танковой дивизии, которые вел батальонный комиссар Д. И. Кочетков, присоединились несколько десятков военнослужащих, которыми командовал начальник связи 5-го стрелкового корпуса полковник Г. Ф. Мишин. А. А. Маклашин из 383-го ГАП писал, что выходил из окружения под командой Мишина. Старший лейтенант И. Ф. Титков в 41-м командовал ротой в 382-м легкоинженерном батальоне 204-й мотодивизии 11-го мехкорпуса. В районе озера Палик (что находится между Борисовом и Лепелем — северо-восточнее Борисова и юго-западнее Лепеля — на территории Минской области прямо по течению Березины) его группа присоединилась к пробивающемуся из-под Алитуса 5-му мотострелковому полку 5-й танковой дивизии. Общая численность отряда превысила две тысячи бойцов и командиров. В лесу нашли сброшенную с самолета «Правду» с текстом радиообращения Сталина к народу 3 июля 1941 г. Посовещались — оставаться во вражеском тылу партизанить или не оставаться? Перевесило мнение мотострелков (комполка майора В. И. Шадунца, старшего батальонного комиссара Зайцева, начштаба капитана П. И. Пальчикова): надо выходить на «Большую землю» в действующую армию. Так написал сам Титков, впоследствии заброшенный в немецкий тыл и ставший партизанским комбригом. Но совсем по-иному выглядит судьба 5-го МСП в политдонесении политотдела штаба Западного направления от 18 июля 1941 г. Там написано, что 5-й мотострелковый полк «после захвата Алитуса оторвался от дивизии и в течение 22.6 дрался с немецкими войсками. Указанный полк попал в окружение. Потеряв артиллерию, полк вышел из окружения и начал отход в сторону Минска. 10.7 была найдена листовка на немецком языке, которая была переведена на русский язык и оказалась обращением тов. Сталина к советскому народу». Прочтя обращение Сталина, майор Шадунц принял решение перейти на партизанские методы борьбы в тылу противника. Он собрал комсостав, и «каждый командир батальона получил задание по борьбе с фашизмом в тылу. Для установления связи с частями Красной Армии было послано несколько человек, и один из них, мл. политрук (Парфенов), прибыл в штаб Западного направления. Из рассказа мл. политрука видно, что к ним присоединились и другие отходящие части в общей численности около дивизии, при наличии большого количества начсостава. Военным советом (Западного направления) принимаются меры к обеспечению указанных частей всем необходимым для борьбы с фашизмом»