о вся колонна была полностью разгромлена, был захвачен живым офицер вместе с машиной. В машине оказался большой комплект карт с нанесенным на них планом дальнейших действий 2-й ТГр[373].
Одновременно с докладом о неудаче наступления на Ружаны штаб 4-й армии получил категорический приказ штаба фронта: любой ценой остановить прорвавшуюся группировку нар. Щара. Подписав подготовленный штабом боевой приказ № 5, Коробков вместе с генералом Харбаровым выехал в 55-ю стрелковую дивизию для личного руководства. Этим приказом 55-й СД определялось оборонять рубеж Щара (иск.), Говейновичи, Волька; генералу С. И. Оборину приказывалось свести все танки мехкорпуса в один отряд и сосредоточить их в районе Синявки с целью организации контратак на Слоним и Барановичи; 28-му корпусу собраться в районе Ляховичей юго-восточнее Барановичей. Для занятия обороны планировалось фронтовым автотранспортом выбросить на Щару отряды 107-го и 111-го стрелковых полков, но эта мера запоздала, так как обескровленные части 205-й МД уже оставили рубеж на Щаре у Доманово.
В 55-й дивизии 107-й стрелковый и 84-й легкоартиллерийский полки успели к этому времени пройти Барановичи и двигались на Слоним, туда выехал командир дивизии полковник Д. И. Иванюк. Около 09:30 разведгруппа дивизии в составе роты бронемашин 79-го ОРБ, ведя поиск в западном направлении, попала в засаду. В ходе боя разведчики вывели из строя три танка противника, но назад вернулся лишь один БА-10. К 13 часам остальные части дивизии под командой начальника штаба подполковника Г. А. Тер-Гаспаряна выходили на рубеж Стрелово, Миловиды, Кулики; сюда же с запада отходили подразделения 205-й мотодивизии. Впереди стояло семь советских танков без горючего. Как писал Д. А. Морозов, 111-й СП (командир — майор А. И. Калинин) развернулся по обе стороны шоссе в районе д. Завинье, то есть на 12 км восточнее Миловидов, но результаты обследования поисковой группы «Батькаушчына» позволяют в этом усомниться. У Завинья обнаружены только остатки траншей Первой мировой войны и стреляные гильзы того же периода, артефактов 41-го года не найдено. Сами немцы отмечают, что жестокий отпор советские войска дали им у Миловидов.
Позади 111-го полка развернулся 3-й дивизион 141-го гаубичного полка, непосредственно в боевых порядках пехоты — собственная артиллерия и приданный 129-й противотанковый дивизион. 228-й стрелковый полк подполковника Г. К. Чаганавы с двумя дивизионами 141-го ГАП находился во 2-м эшелоне дивизии.
Между 13 и 14 часами после артподготовки части 24-го МК противника дважды атаковали оборону 55-й дивизии, но были отбиты. В составе передового отряда 3-й танковой дивизии действовал 2-й батальон 6-го ТП (командир — подполковник Мюнцель) с приданными частями, в том числе саперами 39-го батальона, мотоциклистами и батареями полевой и зенитной артиллерии. Немцы впоследствии оправдывали эту временную неудачу тем, что советская артиллерия вела огонь вдоль шоссе, а свернуть с него было невозможно ввиду заболоченности местности. Кроме того, неприятной новостью явились удары уничтоженной, как они считали, бомбардировочной авиации РККА, которая накрыла плотно забитое людьми и техникой шоссе и сразу застопорила движение. В. Модель вызвал на помощь Люфтваффе; после налета тридцатью машинами в атаку пошло 50 танков. Оборона 111-го стрелкового полка была прорвана, командир полка пропал без вести, зам. по политчасти батальонный комиссар А. Я. Брагин был ранен. Командование принял капитан А. С. Белов. Танковый батальон Мюнцеля продвинулся до Завинья и овладел высотами между Завиньем и Мариновом. За два часа ожесточенного боя было выведено из строя до 20 танков противника, но потери в матчасти оказались непомерно большими: был практически полностью выбит 3-й дивизион 141-го ГАП, погиб комполка майор Г. В. Серов; остались без матчасти 79-й разведбатальон и артиллерийские подразделения 111-го стрелкового полка; в 129-м ОПТД уцелело два орудия[374]. 9 танков, две батареи полевой артиллерии и 15 ПТО немцы записали «на счет» 8-й роты. Если считать все участвовавшие в бою советские части укомплектованными до штата, то получается, что при действиях в обороне ими за один бой было потеряно по крайней мере 37 орудий. С позиций удалось вывезти лишь одну гаубицу, у других были полностью уничтожены расчеты либо выведены из строя тягачи. Г. А. Тер-Гаспарян отдал приказ отойти к верховьям Щары, оставив в качестве заслона остатки противотанкового дивизиона. Таким образом, остановить противника на обозначившемся слуцко-бобруйском направлении разрозненными силами 55-й СД не удалось; более того, взяв под контроль дорожную развилку в районе Бытень, Ямично (у высоты отметка 165.0), где сходились шоссе от Минска и Бобруйска, немцы получили отличную возможность переброски резервов в район боев.
После прорыва советской обороны у Миловид передовая боевая группа 3-й танковой дивизии продолжила наступление в сторону Слуцка, но после 16 часов уткнулась в разрушенный мост через р. Липнянка. Здесь танкисты попали под обстрел советской артиллерии и были атакованы авиацией; в результате бомбежки было уничтожено две зенитных артустановки. Не выдержав, В. Модель взял из 2-й роты 39-го ОБС радиостанцию на 8-колесном БА и лично направился к передовой группе. Попав в затор, он вылез, чтобы осмотреться; в этот момент прямое попадание снаряда вдребезги разнесло радиомашину. 4 члена экипажа были убиты, сам генерал Модель остался невредимым. Несколько часов выставленный подполковником Г. А. Тер-Гаспаряном заслон не давал противнику (ротам 3-й МцБ и 394-го МП) приблизиться к разрушенной переправе. Утверждалось, что «большевики настойчиво защищались в бывших польских бункерах, которые были построены много лет тому назад как защита против Советского Союза». Небольшой группе стрелков удалось достичь моста, где они были прижаты к земле шквальным артогнем; одновременно по застрявшим на шоссе колоннам велся огонь с обоих флангов. Пришлось производить зачистку лесного массива в районе Постолово, 3-я рота 3-го мотополка привела 38 пленных и зенитное орудие. Генерал-лейтенант Модель приказал к 21 часу силами 1-го батальона 6-го полка образовать на Липнянке предмостное укрепление. Танки, а за ними мотоциклисты, невзирая на огонь, продвинулись к горящему мосту; саперы переправились через реку на надувных лодках. Было заявлено о потере советскими войсками двух разведывательных бронемашин, шести танков, девяти противотанковых и 25 полевых орудий. В километре к югу от горящего моста немцы навели новую переправу. К реке подогнали два мостовых танка: установка переправы заняла всего 10 минут.
Вечером того же дня при отходе после неудачной попытки остановить противника у Миловид колонна 120-го полка РГК вышла к мосту в верховьях Щары. Разрушенный накануне авиацией противника, он был наскоро восстановлен саперами, но они пропускали только автотранспорт и пеших военнослужащих, так как мост не мог выдержать тяжелой техники, в том числе трактора с гаубицей на прицепе (общий вес 14 тонн). Для поиска бродов вверх и вниз по течению были посланы разведчики; два орудия, находившиеся в хвосте полка, сняли с передков и подготовили их к стрельбе прямой наводкой вдоль шоссе. Когда к мосту вышли танки противника, на шоссе началась паника. Расчеты развернутых орудий открыли по ним огонь на прямой наводке; по свидетельствам ветеранов, было отмечено несколько попаданий, у одного из танков была сорвана башня. Но тяжелые гаубицы времен Первой мировой войны ввиду низкой скорострельности были совершенно непригодны для борьбы с танками — они успели сделать лишь по несколько выстрелов, после чего расчеты разбежались по обе стороны шоссе. Первое же въехавшее на мост орудие проломило настил и провалилось в реку. Командиру батареи старшему лейтенанту Фризену удалось вывести с шоссе и переправить у д. Ляховичи (в 7 км севернее моста) 3 гаубицы и 12 тракторов с прицепами. Позднее, уже у Бобруйска, полк догнал лейтенант Опанасенко со своим орудием и трактором с двумя прицепами. Согласно докладу командира полка, с 11:00 24 июня и до 06:00 25 июня в расположении противника было оставлено 7 орудий, 9 тракторов, 14 прицепов и 12 автомашин. В выставленных на продажу немецких альбомах обнаружились два фото разрушенного моста, из обломков которого торчал лафет гаубицы Виккерс.
7.6. Действия фронтовой авиации
На третий день войны 97-й полк 13-й БАД с полевого аэродрома Миньки юго-восточнее Бобруйска начал наносить бомбовые удары по наступающим соединениям 2-й танковой группы. Войну полк встретил неготовым, отсутствовали бомбы и бомбодержатели. С 22 июня по 7 июля он совершил всего 146 боевых вылетов, после чего убыл в тыл.
Эскадрилья 24-го СБАП успела совершить два вылета, но из второго не вернулся ни один бомбардировщик. В. А. Утянский вспоминал: «Во втором вылете девятку вел капитан Шустов, правым ведомым у него был старший лейтенант Золотов (мой ком. звена), левым ведомым был я. На обратном пути нас преследовала большая группа Ме-109… После каждой атаки в нашем строю загорался и уходил к земле самолет. Через какое-то время мы остались вдвоем, Шустов и я. Самолет Золотова, горящий, с выпавшим шасси, ушел вниз. Я так близко прижался к Шустову, что четко видел его лицо и заклепки на обшивке самолета. Следующим был атакован мой самолет, сразу же он загорелся, и я пошел к земле. Шустов продолжал лететь один. У меня горел бензобак правой плоскости. Слишком резко отдал штурвал, и самолет перешел в пикирование. Быстро приближается земля, среди кустарников, кочек и травы блестит вода. Со всей силы тяну штурвал на себя, а самолет продолжает пикировать. Только над самыми верхушками кустов он нехотя вышел на горизонтальный полет. Впереди, метрах в 300–400, стена высокого леса, добираю штурвал и плюхаюсь с высокого выравнивания в болото. Плоскость продолжает гореть, горит разлившийся по воде бензин. В кабине вода, мы в меховых комбинезонах и унтах. Первым до моей кабины добрался стрелок-радист Локтюшкин, все лицо в крови от пулевой царапины, улыбается. С большим трудом через астролюк вытащили штурмана Хураева, он получил травму ноги при посадке. По пояс в воде мы добрались до леса, спрятались в кустах в сухом месте. Взорвались бензобаки, начал взрываться боекомплект, и это эхом разносилось по лесу. Когда все стихло, я пошел посмотреть. Сгорело все, остался скелет из стальных труб. Капитану Шустову также не удалось избежать участи многих летчиков в первые дни войны. Оставшись один, он продолжал полет и тоже был сбит. Его похоронили местные власти, а орден Красного Знамени, полученный им за участие в финской войне, и другие документы были присланы в полк» (воспоминания).