Дальнейшие планы немцев
В сложившейся обстановке германское командование пыталось выработать оптимальный план боевых действий на Правобережной Украине. На совещании в Берестечко, прошедшем вскоре после полудня 3 июля под председательством начальника штаба группы армий «Юг» генерала Зондерштерна с участием руководства 1-й танковой группы и 6-й армии, были приняты важные решения. В стенограмме совещания, в частности, отмечается:
«В случае успеха прорыва через линию укреплений русских задачей главных сил танковой группы и ударного крыла 6-й армии будет являться наступление из района Бердичева на юго-восток и ведение дальнейших боевых действий во взаимодействии с 11-й армией. Одновременно будет осуществляться прорыв на Киев.
В случае если русские уже сейчас отводят свои войска за Днепр, то может (подчеркнуто в первоисточнике. — Прим. авт.) встать вопрос о наступлении всей танковой группы на Киев и южнее города с тем чтобы, форсировав реку, изменить направление наступления на юго-восток. Крупные силы 6-й армии должны будут повернуть на юго-восток, не переходя Днепра, и во взаимодействии с 11-й армией совершить тактический охват войск противника в районе Винницы» [1].
Из этого документа видно, с какой осторожностью немецкое военное руководство говорило в те дни о прорыве к Киеву. Его беспокоила угроза, нависшая над ударной группировкой с севера, со стороны дивизий и корпусов 5-й советской армии. В то же время многие в Генеральном штабе сухопутных сил считали своевременным и необходимым стремительно вырваться на оперативный простор к Днепру и создать плацдармы на левом берегу. Ведь Киев являлся одной из главных целей вермахта по плану «Барбаросса».
Для всестороннего анализа обстановки и оценки боевых возможностей Красной Армии, в течение 3 и 4 июля немецкие самолеты вели усиленную разведку на киевском направлении. На левом берегу Днепра основная нагрузка выпала на долю отрядов 4(F)/121, 3(F)/11, 7(F)/LG2, на правом — 4(H)/22, 5(H)/32, 5(H)/11, 3(Н)/21 и 5(H)/21. Любопытно отметить, что из-за незначительного количества самолетов в этих подразделениях (по две — три исправные машины в каждом) германское командование выделило для участия в дальних рейдах в район Киева также части с других направлений.
Так, отряд 2(F)/22, выполнявший задания в интересах 11-й армии и ранее действовавший над Молдавией и южными областями Украины, теперь в течение нескольких дней вел работу значительно севернее. Один из экипажей подразделения потерял 4 июля ориентировку северо-восточнее Киева и приземлился в поле, не выключая моторов «юнкерса». Посланные в ближайшую деревню на разведку радист и стрелок вернулись нескоро. Первый собрал какую-то информацию о текущем местоположении самолета, а второго — ефрейтора Кноха (Knoch ) — местные жители захватили и обезоружили. Поняв, что бортовой стрелок попал в плен, остальные авиаторы взлетели и смогли благополучно вернуться на аэродром в Румынии.
В ночь на 9 июля в районе Кировограда наши истребители подбили Не111, который совершил вынужденную посадку с убранными шасси. Поднятые по тревоге бойцы местного гарнизона утром задержали экипаж, возглавляемый унтер-офицером Ю. Абромайтом (U. Abromeit ), который принадлежал 3-му отряду эскадры KG27 «Бельке» (входила в 4-й авиакорпус). Пленные подтвердили, что они из района Фокшан в Румынии неоднократно вылетали ночью в глубокой русский тыл, стремясь, в частности, определить аэродромы с ночными стартами, откуда советская авиация действовала по дальним целям.
Благодаря работе этих и других экипажей, германское командование уточнило данные о советской группировке северо-западнее Киева, оценило объем перевозок по дорогам по обе стороны Днепра, состояние основных мостов, тыловых аэродромов и количество имевшихся на них самолетов, провело тщательную аэрофотосъемку укрепленного рубежа западнее столицы Украины. После обобщения всей полученной информации, было высказано мнение: интенсивные передвижения в данном районе (двусторонние) не говорят о стремлении русских отвести войска на правый берег Днепра.
«Воздушная разведка показала, — отмечалось в германской разведсводке, — что обозначенный на наших картах укрепленный рубеж между населенными пунктами Хмельник и Любар заполнен бункерами и полевыми укреплениями. Кроме того, данные воздушной разведки показали, что под Житомиром и севернее него находится новый строящийся оборонительный рубеж. Отсюда можно заключить, что противник не намерен отступать за Днепр, а будет обороняться как на первом, известном нам оборонительном рубеже, так и на следующем за ним втором рубеже за Днепром. В пользу этого вывода говорило и создание русскими крупных группировок авиации и зенитной артиллерии в данном районе [2]».
Ответственность за выработку плана дальнейших действий вермахта на Украине взял на себя Гитлер. В ночь на 10 июля он позвонил начальнику Генерального штаба сухопутных войск генералу Гальдеру и «высказал крайнюю озабоченность тем, что танковые дивизии будут направлены на Киев и понесут бесполезные потери». Утром того же дня фюрер направил телеграмму в штаб группы армий «Юг», где говорилось:
«Я считаю правильным и необходимым немедленно повернуть на юг передовые соединения 1-й танковой группы по достижению ими рубежа Житомир, Бердичев, чтобы отрезать противнику пути отхода в районе Винницы и южнее Буга и, если позволит обстановка, ударом через Буг установить связь с 11-й армией. Второй эшелон 1-й танковой группы должен составить заслон против Киева, избегая при этом штурма города. Если окажется невозможным окружить сколько-нибудь значительную группировку противника западнее Буга, то следует сосредоточить силы 1-й танковой группы и направить их к Днепру юго-восточнее Киева для окружения города. При этом следует обеспечить прочное блокирование Киева, чтобы не допускать прорыва в город каких-либо частей противника с северо-запада» [3].
Таким образом, из вышесказанного видно, как складывался процесс принятия решения германским командованием. Если говорить схематично, то после постановки задачи, работы разведчиков, сбора всей информации в штабах и обсуждения обстановки «созревал» боевой приказ. В исключительных, наиболее важных случаях последнее слово оставалось за фюрером. Принятое им в те июльские дни решение вполне соответствовало сложившейся на Юго-Западном фронте обстановке.
Не является секретом, что советское командование после потери первых укрепрайонов на старой границе на Украине, не собиралось отводить войска за Днепр. Как теперь известно, в ответ на телеграмму Н.С. Хрущева секретарю ЦК ВКП (б) Г.М. Маленкову о порядке эвакуации и уничтожения оставшегося имущества И.В. Сталин 10 июля одернул секретаря ЦК КП (б) Украины — в его речи 3 июля речь шла о ликвидации только того имущества, которое мог захватить враг, и запретил мероприятия, которые могут вызвать панику и деморализовать население прифронтовой полосы. На следующий день вождь направил Хрущеву еще более грозное послание, где были такие строки:
«Получены достоверные сведения, что вы все, от командующего Юго-Западным фронтом до членов Военного совета, настроены панически и намерены произвести отвод войск на левый берег Днепра.
Предупреждаю вас, что, если вы сделаете хоть один шаг в сторону на левый берег Днепра, не будете до последней возможности защищать районы УРов на правом берегу Днепра, вас всех постигнет жестокая кара как трусов и дезертиров» [4].
Два июльских дня
Надо отдать должное командованию Юго-Западного фронта — в трудной ситуации оно сохранило хладнокровие и предпринимало все меры по укреплению подступов к Киеву с запада и северо-запада. Одновременно Военный совет фронта для улучшения обстановки и выигрыша времени принял решение нанести удар по флангам прорвавшегося противника и по возможности, отсечь от тылов передовые части 48-го моторизованного корпуса в районе Бердичева, а 3-го моторизованного корпуса — западнее Житомира. Планировалось, что главные силы 5-й армии не позднее 10 июля перейдут в наступление с севера, а 6-й армии — с юга в общем направлении на Новый Мирополь, что позволит, по крайней мере, восстановить положение на линии старых укрепленных районов. И вновь, как в конце июля, определенные надежды возлагались на авиацию.
К началу контрудара все авиадивизии были изъяты из состава общевойсковых армий и подчинены командующему ВВС Юго-Западного фронта генералу Ф.А. Астахову. По его приказу главный бомбовый удар по врагу должны были наносить части 18-й, 62-й бад (район Черница, Тупальцы, Гульск — все пункты юго-восточнее Новоград-Волынского), 19-й бад и 22-й ад авиации ГК (по населенным пунктам Новый Мирополь, Романовка, Чуднов и дороге Полонное — Бердичев). Прикрытие бомбардировщиков возлагалось на истребителей 14, 15, 16 и 17-й сад; впервые планировалось задействовать в интересах фронта 36-ю иад ПВО, которая до этого лишь обеспечивала безопасность объектов Киева. Все это принесло определенные результаты: за 10 и 11 июля советские ВВС выполнили 614 самолетовылетов (днем и ночью), а неприятель — около 550.
Летчики штабного отряда эскадры JG53 отдыхают у «мессершмитта». Белая Церковь, июль
После неудачного приграничного сражения войска 5-й армии отошли к Коростенскому укрепрайону, испытывая сильный нажим противника. Несмотря на тяжелые потери, командованию объединением удалось сохранить твердое управление корпусами и дивизиями. Получив приказ генерала М.П. Кирпоноса на контрудар, командарм генерал М.И. Потапов сумел менее чем за сутки подготовить войска к новым боям. Воины оказались в состоянии на широком фронте потеснить части 17-го и 51-го армейских корпусов, а перехват (правда, ненадолго) Киевского шоссе лишил неприятеля возможности использовать эту важную магистраль в интересах 3-го моторизованного корпуса, находившегося в районе Житомира и северо-восточнее города.
Германский историк О. Мюнцель в связи с этими событиями отмечал: «Передовые части 13-й танковой дивизии 10 июля достигли реки Ирпень. Теперь весь корпус находился перед поясом укреплений Киева… Вместо того чтобы… ударить по городу, а затем овладеть восточным берегом Днепра… согласно приказу Верховного главнокомандования корпус должен был оставаться на месте, пока не подошли пехотные дивизии, в ожидании которых он вел тяжелые бои, особенно на 70-километровом участке своего северного фланга против 5-й русской армии, совершившей многочисленные прорывы танковой дороги, что требовало снабжения войск продовольствием и боеприпасами по воздуху» [5].
Относительно контрудара 6-й армии можно отметить, что его в задуманном виде реализовать не удалось. Состояние войск оказалось намного хуже, чем в 5-й армии. Командарм-6 генерал И.Н. Музыченко решил, вопреки полученному приказу, через Янушполь наступать на Бердичев, задействовав для этого практически все сохранившие еще боеспособность механизированные соединения армии. Удар пришелся по самому сильному участку 48-го моторизованного корпуса немцев. Фактически на бердичевском направлении 10 июля продолжились бои, начатые накануне, причем советские войска не получили поддержки со стороны авиации, а сами оказывались под почти постоянным воздействием люфтваффе. Так, части 51-й и 55-й бомбардировочных эскадр неоднократно бомбили позиции 3-й противотанковой артиллерийской бригады. «Все действия частей в районе Бердичева и на других участках происходили при полном господстве ВВС противника. 37-мм зенитная артиллерия бездействовала из-за отсутствия снарядов» [6], — отмечал генерал Музыченко в докладе Военному совету Юго-Западного фронта по первым итогам боев.
Основные усилия советская авиация сосредоточила для ударов по 3-му моторизованному корпусу. Из-за плохой связи, нечеткого обозначения переднего края и других недостатков наши экипажи далеко не всегда атаковали его передний край, боясь поразить свои войска. Как следует из отчетов группы армий «Юг», в результате бомбежек и штурмовок советской авиацией оказался разрушен мост через Тетерев, пострадал дивизион орудий РГК, частично сгорели несколько автоколонн. Некоторые налеты оказались более успешными, чем в предыдущем месяце, хотя и не привели к серьезным потерям германских войск, прежде всего входящих в состав ударной группировки моторизованных корпусов. Авиация не поддерживала также действия 5-й и 6-й армий.
Контрудар советских наземных и воздушных сил дал определенный результат, но решающего успеха не принес. Как и в первые дни войны, командованию не удалось добиться согласованных действий наличных сил. Безусловно, бойцы и командиры получили бесценный опыт. Но теперь осуществить задуманное оказалось значительно труднее, чем в июне, — все части и соединения были серьезно потрепаны, войска испытывали перебои с поставками боеприпасов и горючего. Количество боеспособных самолетов не превышало пятой части от имевшихся в округе на 22 июня 1941 г. Хотя накануне казалось, что на этот раз удача будет сопутствовать «сталинским соколам».
Пара «охотников» эскадры «Пиковый туз» в небе Украины
Некоторые части немецких истребителей находились в стадии перебазирования. Как отмечалось в журнале боевых действий 3-й истребительной эскадры, сильные продолжительные дожди в начале июля ограничили действия авиации и превратили грунтовые дороги в непроходимые болота. Походные колонны люфтваффе постоянно застревали, что сказывалось на обеспеченности авиагрупп всем необходимым. Передовые команды перебрасывались на транспортных «юнкерсах», но они не всегда и не везде могли решить все вопросы боевой работы. На Ju52 пришлось полностью возложить задачу снабжения горючим.
Германское командование имело представление о возникших трудностях. 10 июля в ответ на требование штаба группы армий «Юг» активизировать боевые действия, начальник штаба 4-го воздушного флота генерал Г. Кортен (G. Korten ) телеграфировал: «В районах Бердичев, Шепетовка, Житомир, Новоград-Волынский новые скоростные истребители противника затрудняют действия воздушного флота. То же происходит в окрестностях Тернополя. У нас большие потери среди летчиков-истребителей, поскольку русские сражаются самоотверженно. Их бомбардировщики атакуют плотными группами, не обращая внимания на сильный огонь зенитной артиллерии. В связи с этим части 4-го воздушного флота стеснены в своих действиях. Атакуя с утра и до вечера аэродромы и колонны противника, мы сами подвергаемся сильному противодействию советской авиации, целыми днями отражаем атаки их истребителей…» [7].
И все же истребители 5-го авиакорпуса вновь добились крупных успехов в воздушных боях. К 10 июля на полевом аэродроме Полонное кроме штабных отрядов 3-й и 53-й истребительных эскадр разместились также группы I и III/JG3. К этому времени группы II/JG3 и I/JG53 перебазировались в Новый Мирополь на аэродром, известный так же как Тирановка и расположенный у железнодорожного моста через реку Случь у ветки Ровно — Бердичев. Создание двух мощных «кулаков» из частей истребительной авиации позволило немцам наращивать силы в ходе ожесточенных боев. Важно отметить, что сразу после старта «мессершмитты» оказывались непосредственно над районом развернувшегося сражения.
Немецкие механики у подбитого «мессершмитта». Аэродром Белая Церковь
Использование частей ВВС ЮЗФ против немецких танковых дивизий оказалось плохо продумано и недостаточно согласовано с действиями наземных войск. Повторилась ошибка конца июня — для организации первого вылета штабам было выделено всего около трех часов, что представлялось совершенно недостаточно в тех конкретных условиях и при том уровне подготовки личного состава. Командиры полков и эскадрилий не успели изучить характер целей, ПВО неприятеля, подготовить к боям подчиненных.
Вновь наземные войска обстреливали свои же самолеты, а летчики атаковали и сбивали боевые машины соседних соединений. Так, вылетевший 11 июля на разведку района Казатин, Житомир, Коростышев экипаж лейтенанта В.С. Ефремова (впоследствии дважды Герой Советского Союза) из 33-го бап подвергся настойчивому преследованию одним И-16. Несмотря на подаваемые штурманом М. Николаевым сигналы «Мы — свои», он продолжал атаки СБ с малых дистанций. Стрелок-радист П. Трифонов получил приказ сбить «ишака» и поразил его очередью в мотор [8]. Расследование на земле было недолгим: командование сделало вывод, что на И-16 летел враг, захватив истребитель на одном из приграничных аэродромов, и дело закрыли. О том, что произошло на самом деле, можно только догадываться…
В результате слабого взаимодействия частей и других организационных недостатков советские авиаторы понесли тяжелые потери. За 10 июля численный состав ВВС фронта сократился с 410 до 380 самолетов (по крайней мере, четыре бомбардировщика были списаны в результате вражеских налетов на аэродром Овруч). На следующий день наши ВВС лишились, по разным данным, 17–19 боевых машин. При этом не учтены потери соединений ДБА, не входивших в состав фронта. Немецкие истребительные авиагруппы занесли тогда на свои счета новые победы, что видно из табл. 2.4.[9].
Наибольшего успеха добился командир III/JG3 капитан В. Эзау (W. Oesau ) — семь побед за два дня. К вечеру 11 июля руль направления его «мессершмитта» украшали 70 «абшюссбалкен» (отметок о сбитых). Этот летчик оставался наиболее результативным среди асов, сражавшихся над Украиной. Увеличил счет на пять побед и довел его до 33 непосредственный командир Эзау — майор Г. Лютцов (G. Luetzow), возглавлявший эскадру JG3. Три результативных боя, по немецким данным, провел 10 июля другой коммодор — майор Г. фон Мальтцан (G. von Maltzahn); к концу следующего дня на его «пиковом» Bf109F механики нарисовали 31 символический знак успехов в воздушных боях.
Таблица 2.4.
РЕЗУЛЬТАТИВНОСТЬ ГЕРМАНСКИХ АСОВ В БОЯХ ЗАПАДНЕЕ КИЕВА
Примечание:
В этом районе германское командование развернуло также главные силы 2-го зенитного корпуса генерала O. Десслоха (O. Dessloch). Только зенитный полк «Герман Геринг» претендовал на уничтожение с 8 по 11 июля одиннадцати большевистских самолетов.
По четыре победы за 10 и 11 июля одержали обер-фельдфебель Э. фон Боремски (E. von Boremski) из III/JG3, лейтенант В. Целлот (W. Zellot) из I/JG53 и обер-лейтенант Г. Мекель (H. Mekel) из I/JG3. Последний летчик 11 июля успешно вел «охоту» на Су-2 из 62-й авиадивизии в районе Киева: утром он перехватил советский бомбардировщик восточнее города, а после полудня — севернее. В последнем случае в прицел «мессера» первоначально попала ведущая машина, которую пилотировал полковой комиссар И.Х. Маркарьянц из 227-го бап. Но ее прикрыл своим Су-2 лейтенант И.Г. Руденко. Мекель не промахнулся, и подожженный бомбардировщик упал в лес; вместе с летчиком погиб штурман ст. лейтенант А.Г. Мазур. А личный счет немецкого аса в результате боев 11 июля достиг 25. Крупный успех выпал на долю пары летчиков из II/JG3 (обер-лейтенант Ф. Бейер [F. Beyer] — унтер-офицер В. Лукас [W. Lucas]), сумевших, по их докладам, вечером 10 июля сбить пять тяжелых кораблей ТБ-3 в районе Житомира. Информация об этом вылете попала в сводки Верховного главнокомандования вермахта.
Bf109F-4 из II/JG3 на вынужденной посадке
Здесь необходимо сделать небольшое отступление. Вечером 7 июля Ставка Главного Командования направила в войска директиву N 1/0971 о передислокации авиадесантных частей. Документ, в частности, требовал «авиаполки ТБ-3 привести в такое состояние, чтобы их можно было использовать для транспортировки авиадесантных войск» [10]. К этому дню, как сообщили исполняющему обязанности начальника штаба ВВС Красной Армии полковнику И.Н. Рухле из штаба Юго-Западного фронта, на Украине осталось 25 исправных ТБ-3 (22 машины в Полтаве и 3 в Борисполе). Их в течение нескольких дней использовали для перевозки различных грузов, но 10 июля вновь бросили на бомбардировку мотомеханизированных колонн противника восточнее Житомира.
По нашим данным, 12 кораблей, вылетевших в светлое время суток по одному и мелкими подразделениями для бомбометания прорвавшихся мотомехчастей, подверглись атакам пары вражеских истребителей. Ответным огнем стрелков удалось уничтожить один из «мессершмиттов». Оставшийся в одиночестве германский ас сбил 7 ТБ-3; большинство их членов экипажей спаслись на парашютах.
Согласно отчетам 3-й истребительной эскадры, «мессершмитты» из II/JG3 дважды в течение 10 июля смогли перехватить эскадрильи туполевских гигантов: в 16 ч 50 мин и 19 ч 20 мин по среднеевропейскому времени. В первом случае (на пути к цели) на тихоходные четырехмоторные самолеты набросилось не менее шести-восьми истребителей; они доложили о четырех сбитых ТБ-3. При возвращении кораблей поздним вечером успешно вела «охоту» пара обер-лейтенанта Ф. Бейера, заявив о пяти победах. После боев с тяжелыми кораблями, летевшими без прикрытия истребителями, немецкие летчики благополучно возвратились на свои аэродромы, не понеся потерь.
Если ТБ-3 бомбили части 14-й тд, то 13-ю тд атаковали в том числе две девятки Ил-2 из 74-го шап. Это были первые боевые вылеты бронированных штурмовиков на Юго-Западном фронте. Полк встретил войну в Белоруссии, потеряв утром 22 июня почти всю материальную часть и многих авиаторов, включая командира майора Б.М. Васильева. После недолгого пребывания в тылу, где 74-й шап принял 22 «ила» с воронежского авиазавода N 18 и группу наскоро переученного молодого летного состава, полк под началом капитана С.Е. Сентимова перебазировался на аэродром Веркиевка, войдя в состав 16-й сад. Через час после прибытия 2-я эскадрилья, во главе с капитаном Поповым, вылетела на задание. Не успели летчики приземлиться, как в небо поднялась 1-я эскадрилья (ведущий — ст. лейтенант Емельянов).
Ил-2 первых серий. Такие самолеты поступили в 74-й шап, который с начала июля стал действовать на Юго-Западном фронте
Обнаружив на подходе к Юрову длинную колонну крытых автомашин, тягачей, танков, штурмовики обрушились на нее бомбами ФАБ-70, реактивными снарядами крупного калибра и пушками ШВАК с высоты 50–75 м, сделав по три захода. Их не остановил ни сильный зенитный огонь, ни противодействие в районе цели вражеских истребителей. Результаты налета советские авиаторы оценили излишне оптимистично, посчитав уничтоженными 80–90 автомашин и танков, а также один «мессершмитт», сбитый прямым попаданием РС. По данным немцев, все та же группа II/ JG3 сбила после 17 ч 30 мин «три одномоторных советских самолета неопознанного типа». В действительности наши потери составили две машины из 1-й эскадрильи, но все «илы» имели пробоины и повреждения; половина уцелевших штурмовиков нуждалась в серьезном ремонте [11].
Не слишком успешными в тот день оказались вылеты самолетов ДБ-3ф. Несмотря на указания Ставки ГК об использовании дальней авиации в дневное время только в сопровождении истребителей, командующий ВВС ЮЗФ направил на выполнение задания 66 ильюшинских машин безо всякого прикрытия. Патрулирующие «мессершмитты» неоднократно атаковали их на подходе к цели. Большинство экипажей вынуждены были сбросить бомбы, не дойдя до районов Житомира и Бердичева. По разным данным, действующие здесь 18-я бад и 22-я ад авиации ГК потеряли 10 июля 12–14 самолетов ДБ-3ф; 8-й и 93-й дбап лишились по пять экипажей (некоторые авиаторы смогли впоследствии вернуться). На следующий день Г.К. Жуков предупредил генерала Ф.А. Астахова: «Подобное отношение к выполнению директив Ставки повлечет за собой строгую ответственность» [12].
Советскому командованию по-прежнему не удавалось организовать получение подробных данных от авиационной разведки. Однако надо отдать должное командующему ВВС ЮЗФ — он уделял данному вопросу большое внимание. Экипажи 316-го рап постоянно следили за перемещениями крупных групп танков противника. Относительно высокие максимальные скорости самолетов Як-4, имевшихся на вооружении части, неоднократно позволяли нашим летчикам избегать перехвата «мессершмиттами». Но оставалось таких машин в исправном состоянии всего две (плюс еще два боеготовых Як-2). К тому же недостаток опыта авиаторов, теснота кабины, ограниченный обзор у штурмана не позволяли конкретизировать сообщения. «Колонна танков длиной 5 км», «Скопление танков на опушке рощи», «Редкая колонна танков и автомашин в движении», «Колонна танков неустановленной численности» — примерно такие донесения, не подкрепленные фотоснимками, обычно поступали в то время в разведывательные отделы штабов.
В некоторых случаях для уточнения наземной обстановки фронтовое командование направляло на разведку на предельно малых высотах пилотов Киевской авиагруппы ГВФ. Прекрасно зная местность и основные дороги, гражданские авиаторы могли распознать с воздуха даже небольшие группы автомобилей. Так, для обнаружения вражеской колонны, которая «неустановленными силами» форсировала реку Случь севернее Новоград-Волынского и двигалась в северо-восточном направлении, был выслан один УТ-2. Командир эскадрильи авиагруппы ГВФ А. Золотов вместе с пилотом Ф. Полонским сумел обнаружить противника на проселочной дороге. Несмотря на сильный обстрел с земли, многочисленные прострелы крыла и фюзеляжа, пилот благополучно посадил машину вблизи штаба фронта, который тогда находился в Святошино.
Среди военных авиаторов с лучшей стороны вновь показали себя части 62-й бад (командир — полковник В.В. Смирнов). В середине июля в этой и других дивизиях ВВС ЮЗФ находилось довольно много «безлошадных» экипажей. Учитывая значительно сократившееся количество исправных машин и многообразие стоявших перед авиацией задач, наше командование попыталось интенсифицировать боевую работу. В наибольшей степени это удалось сделать руководству именно 62-й бад (в нее входили 52, 94, 226 и 227-й бомбардировочные авиаполки).
9 июля дивизия успешно бомбила мотомеханизированные части противника, сбросив на врага 28,2 т бомб при 85 самолето-вылетах. Потери оказались незначительными — вышли из строя два Су-2 и один СБ, из которых две машины удалось впоследствии восстановить. Когда на следующий день начались решающие бои, противник смог оказать сильное противодействие: при 20 самолето-вылетах не вернулись на базы 6 бомбардировщиков, а при вражеском налете на аэродромы сгорело 4 самолета и еще 5 получили повреждения [13].
ДБ-3ф в прицеле немецкого истребителя (кадр кинофотопулемета)
K012 — Командир 227-го бап полковник Г.П. Турыкин
Одна из потерянных утром 10 июля машин принадлежала 227-му бап. Звенья Су-2 бомбили и обстреливали неприятеля в разных участках Житомирского шоссе: у Вацкова, Студениц, Корстышева. Поскольку истребительного прикрытия не было, бомбардировщики шли на высоте 10–20 м, а перед атакой делали небольшую горку. Так, мост через реку Тетерев звено лейтенанта Хлебодарова бомбило с 400 м. Несмотря на сильное противодействие зенитных средств, наши летчики добились по крайней мере одного попадания в мост. Они решили выполнить еще один заход и проштурмовать цель. На выходе из атаки их подстерегли «мессершмитты»: Су-2 (лейтенанты В. Ионов и С. Кузнецов) перевернулся на спину и при падении в лес взорвался. Вероятно, победу (64-ю по счету) одержал командир III/JG3 капитан В. Эзау.
В первые дни войны авиаторы 17-й сад находились несколько в тени других соединений ВВС ЮЗФ. Однако в ходе ожесточенных боев на дальних подступах к Киеву на их долю выпала основная нагрузка по противодействию вражеской авиации на поле боя. По отчету штаба ВВС фронта, с 10 по 12 июля экипажи дивизии сбили 39 истребителей, 16 бомбардировщиков и 3 разведчика врага. Наиболее успешно действовали истребительные полки, принятые от 63-й сад: 20-й иап, уничтоживший в воздухе 26 неприятельских машин; 15 побед занесли на счет 91-го иап [14].
В условиях постоянного барражирования в воздухе немецкой истребительной авиации и интенсивного огня зенитной артиллерии экипажи 62-й бад с 11 по 15 июля включительно выполнили 283 вылета, имея в среднем 17 исправных машин. Следовательно, в сутки каждая «сушка» (Су-2), «пешка» (Пе-2), «катюша» (СБ) совершала не менее трех вылетов. Как следовало из отчетов этого и других соединений, интенсивность использования старой материальной части в ходе июльских боев была значительно выше, чем только что поступивших на вооружение самолетов.
Командовавший впоследствии авиацией 5-й армии полковник Н.С. Скрипко отмечал: «Как ни парадоксально, но новые типы самолетов, будь то бомбардировщики или истребители, несли потери не меньше, чем машины устаревших конструкций, хотя их летно-тактические характеристики были несравненно выше. Наши летчики еще не успели по-настоящему освоить новую авиационную технику, особенно истребители МиГ-1, МиГ-3, Як-1 и другие» [15].
Со свидетельством участника событий трудно поспорить. Однако отметим, что в отдельных случаях, когда к изучению новых самолетов приступили до начала войны, командирам удалось хорошо организовать учебный процесс, машины успел освоить летный состав, на них наши авиаторы наносили противнику заметный ущерб. Так, успешно применяли Як-1 в 20-м иап майора И.И. Гейбо, что подтверждается и документами противника. В журнале боевых действий эскадры «Пиковый туз» можно обнаружить:
Загрузка листовок в бомбардировщик Су-2
«За 11 июля группа I/JG53 неоднократно поднимала в воздух по тревоге дежурные звенья и добилась по крайней мере 14 побед. Особо успешно действовало при втором боевом вылете подразделение обер-лейтенанта Оли, вылетевшее из нового Мирополя на «свободную охоту». В течение десяти минут командир отряда, а также лейтенанты В. Целлот и Х. Риба (H. Ryba) сбили четыре СБ и один ДБ-3. Эти победы стали с 218 по 222 на счету авиагруппы. Но вскоре пал в бою лейтенант В. Хайдемайер (W. Heidemeier) из 2-го отряда. Восточнее Житомира товарищи по звену слышали по радио его возглас: «В меня попали пушечные очереди!», а затем они наблюдали, как Bf109F N 9543 почти вертикально врезался в землю» [16]. Видимо, немецкого лейтенанта поразил огонь Як-1 — нового советского пушечного истребителя. К сожалению, сохранились оперсводки нашей 17-й сад лишь с 21 июля 1941 г. Из полковых дел 20-го иап можно сделать вывод, что «мессершмитт» восточнее Житомира сбил лейтенант С. Смирнов. Добавим, что при пятом боевом вылете западнее Бердичева пропал без вести опытный немецкий лейтенант Х. Риба, открывший счет победам, а несколько восточнее адъютант группы лейтенант В. Тонне (W. Tonne ) получил ранение в бою с советским истребителем: неожиданно одна из гильз пробила кабину «Фридриха» и задела голову летчика. Тонне уже успел одержать 9 побед, а впоследствии стал одним из лучших асов в эскадре «Пиковый туз» (всего провел 122 результативных боя).
Лейтенант В. Тонне из I/JG53 в ожидании приказа на вылет
По нашим данным, успешно вели бой с вражескими истребителями «пешки» 48-го бап. С 10 по 12 июля их экипажи смогли отбить многочисленные атаки врага, уничтожив 14 «мессеров» и «хейнкелей» (в начале войны Bf109F часто ошибочно называли He113). Наибольшую меткость показали стрелки и штурманы эскадрильи капитана Н.А. Сдобнова. (Экипаж самого комэска, согласно оперативным документам, только за два боя 25 июня и 6 июля сбил пять истребителей врага; в начале августа грудь Сдобнова украсили орден Ленина и медаль «Золотая Звезда». Однако уже 13 июля в полк поступил приказ: командира полка подполковника Забелина, двух комэсков — Сдобнова и Героя Советского Союза майора М.И. Мартынова, а также 176 человек летного и технического состава отзывали в Москву для организации переучивания на Пе-2 и формирования на их основе новой части.) Судить о том, чего стоили люфтваффе бои западнее Киева, можно по приведенным ниже табл. 2.5.и 2.6. [17].
Таблица 2.5
ПОТЕРИ 5-ГО АВИАКОРПУСА В МАТЕРИАЛЬНОЙ ЧАСТИ ЗА 10 И 11 ИЮЛЯ
Таблица 2.6
ПОТЕРИ ЛИЧНОГО СОСТАВА 5-ГО АВИАКОРПУСА ЗА 10 И 11 ИЮЛЯ
Хвостовое оперение «мессершмитта» обер-лейтенанта Михалека из II/JG3, поврежденное зенитным снарядом. Аэродром Белая Церковь, 1 августа 1941 г.
Надо иметь в виду, что немецкие сводки учитывали далеко не все списанные самолеты. Кроме того, следует приплюсовать потери авиации, взаимодействующей с армией. С учетом этого за два дня на Правобережной Украине вышло из строя 35–40 германских самолетов. Примерно половину из них составляли Bf109. Обращает внимание тот факт, что очень многие немецкие авиаторы со сбитых за линией фронта самолетов благополучно возвращались в строй. Некоторые «путешествовали» по советским тылам в течение семи — десяти дней и все-таки выходили к своим.
Среди тех, кому не повезло, — командир отряда 5/KG51 капитан Г. фон Веншовски (G. von Wenсhowski) Вместе с четырьмя другими экипажами подразделения он 10 июля бомбил цели на железной дороге Житомир — Казатин. Неожиданно открыла огонь зенитная артиллерия: один снаряд разрушил левый мотор, второй разорвался в фюзеляже. Поврежденный Ju88A-5 N 6230 совершил вынужденную посадку севернее Казатина. Заметив приближение красноармейцев, немецкие авиаторы заняли круговую оборону. Но после того как в перестрелке погиб радист, а штурман получил ранение, оставшиеся в живых сдались в плен.
По словам фон Веншовски, он начал воевать с первых дней Второй мировой войны в разведывательной авиации, но против целей в Советском Союзе выполнил, якобы, всего 8 боевых вылетов. Их экипаж бомбил позиции артиллерии, пулеметные гнезда и, конечно, советские аэродромы, используя, наряду с бомбами среднего калибра, мелкие осколочные в специальных контейнерах. «Когда наша часть (имеется в виду отряд 5/KG51. — Прим. авт.) перебазировалась 2 июля на аэродром севернее Луцка, оставленный советской авиацией, то там находилось примерно 30–40 брошенных самолетов, большинство из которых находились в исправном состоянии», — передал начальник управления особых отделов В.С. Абакумов слова пленного командующему ВВС Красной Армии генералу П.Ф. Жигареву, потребовав провести расследование [18]. Можно указать еще на одну деталь: вскоре после допроса в пригородах Киева однополчанин Веншовски фельдфебель К. Аул (K. Аuhl ) сумел обмануть бдительность охраны и совершил удачный побег из заключения.
Замыслы и их реализация
Государственный Комитет Обороны 10 июля 1941 г. постановил преобразовать Ставку Главного командования в Ставку Верховного командования и назначил главнокомандующих трех важнейших направлений; главкомом Юго-Западного направления (ЮЗН) стал маршал С.М. Буденный, которому подчинили Юго-Западный и Южный фронты. Командующим ВВС направления был назначен генерал Федор Яковлевич Фалалеев. До этого он занимал должности командующего ВВС 6-й армии и заместителя командующего ВВС ЮЗФ, а перед войной был генерал-инспектором ВВС КА.
Прибыв в Полтаву, он создал небольшой штаб, куда вошли полковники М.Д. Смирнов и И.З. Мельников, майор И.И. Сидоров и др. Первоначально генерал Фалалеев видел свои главные функции в координации действий авиации фронтов. «Но скоро обстановка убедила меня, что в ближайшее время маневрировать авиацией фронтов, хотя бы определить траекторию, было невозможно, — вспоминал Федор Яковлевич. — У фронтов имелось такое изобилие своих важных и неотложных задач для авиации, что взять что-либо для помощи другому фронту, попросту говоря, было невозможно» [19].
С сожалением можно констатировать, что штаб ВВС направления не стал аналогом германского штаба 4-го воздушного флота. Даже попыток сконцентрировать усилия авиации, действовать массированно на важнейшем направлении, как это делали немцы, предпринято не было. Вероятно, сыграл роль и тот факт, что Фалалеев, имевший воинское звание «генерал-майор авиации», до нового назначения находился в подчинении генерал-лейтенанта Астахова. Фактически в распоряжении командующего ВВС ЮЗН находился только 4-й авиакорпус полковника В.А. Судца.
В тот же день 10 июля Генеральный штаб разрешил Военному совету Юго-Западного фронта провести реорганизацию ВВС, по которой 8 авиаполков и управление 14-й авиадивизии подлежали отправке в тыл, самолеты и часть личного состава направили на укомплектование оставшихся на фронте полков, а другую часть «безлошадных» авиаторов отвели в запасные авиаполки и учебные центры, преимущественно в Северо-Кавказском военном округе (15-я авиадивизия перебазировалась в Переяслав и вновь возвращалась к боям).
Реорганизация требовала времени и была вызвана недостатком материальной части и избытком личного состава. Штаб ВВС КА распорядился оценить понесенные потери на Юго-Западном фронте. Из доклада, подписанного командующим ВВС ЮЗФ генералом Ф.А. Астаховым и начальником штаба генералом Я.С. Шкуриным, следовало: к 13 июля объединение по разным причинам лишилось 609 истребителей и 582 бомбардировщиков, входивших во фронтовую и армейскую авиацию и 184 самолетов из учебно-тренировочных, корректировочных и связных эскадрилий; погибли или пропали без вести 303 летчика, 213 летнабов, 202 стрелка-радиста. Приводились данные, согласно которым 16-я сад, например, потеряла 185 самолетов из имевшихся 234 на 22 июня, 17-я сад — 181 из 252 машин; наименее пострадала 36-я иад, недосчитавшаяся 33 истребителей из 115 [20].
В докладе подчеркивались большие успехи ремонтных органов по восстановлению материальной части, позволившие вернуть в строй 991 самолет [21]. Особенно успешно шел ремонт самолетов СБ, И-16, И-153, ДБ-3ф, Су-2. Истребители МиГ-3, впоследствии известные своей хорошей ремонтопригодностью, вероятно, еще не научились восстанавливать в полевых условиях, а для И-15бис недоставало запасных частей — 39 машин каждого из двух типов бросили на своих аэродромах при отходе. Впрочем, отступая, наша сторона оставила в исправном или неисправном состоянии 259 машин 21 разного типа — противник мог получить хорошее представление о материальной части советских ВВС.
Тем временем предпринимались усилия, как любили говорить в советское время, по «мобилизации сил на отпор врагу». Действительно, без веры в конечную победу было бессмысленно вести дальнейшую борьбу. Поэтому политработники разных уровней распространяли в авиационных частях газеты с речью Сталина от 3 июля, проводили политинформации, пропагандировавшие подвиги первых героев Великой Отечественной. Стало широко известно об Указе Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1941 г., по которому трое летчиков (С.И. Здоровцев, М.П. Жуков и П.Т. Харитонов) были удостоены звания Героя Советского Союза, 9 — орденов Ленина, 43 — орденов Красного Знамени и 31 авиатор был награжден орденом Красной Звезды. Естественно, комиссары делали акцент на пропаганду подвигов «своих» героев, проявивших себя с самой лучшей стороны в небе Юго-Западного фронта. Больше всего таких военнослужащих имелось в 15-й авиадивизии, где получили высокие государственные награды 24 офицера, среди которых капитан И.М. Дроздов из 23-го иап, лейтенант Е.М. Горбатюк из 28-го иап, мл. лейтенант А.И. Феоктистов из 164-го иап и многие другие [22].
Строили дальнейшие планы ведения войны и по другую сторону фронта. Германское командование своевременно отреагировало на изменившуюся обстановку и усилило свой левый фланг за счет дивизий, переброшенных из тыла и частично возвращенных с киевского направления. Благодаря хорошему взаимодействию наземных войск и авиации немцам удалось удержать позиции. Но, по их собственным признаниям, потери вермахта северо-западнее Киева оказались весьма чувствительными, особенно от русской артиллерии. В итоге контрудар советских войск утвердил Верховное главнокомандование Германии во мнении, что рывок в сторону Киева несвоевремен, от планов захватить столицу Украины с хода надо отказаться.
Но это вовсе не означает, что для гитлеровского руководства столица Украины перестала быть одной из важнейших целей войны. 12 июля генерал Гальдер, докладывая главкому сухопутных войск генерал-фельдмаршалу фон Браухичу, заявил: «Мне представляется, что… Гудериану (командующий 2-й танковой группой. — Прим. авт.) нужно будет повернуть на юг с целью окружения новой группировки противника, появившейся на его южном фланге, а возможно, кроме того, продолжить наступление далее на юг до района Киева, чтобы наконец окружить и разгромить 5-ю русскую армию, все время мешающую нашему продвижению» [23]. Проект данного решения вскоре получил поддержку.
Между прочим, генерал Ф. Гальдер дал следующую оценку действиям ВВС Красной Армий в прошедшие дни: «Авиация противника проявляет большую активность, чем до сих пор, в полосах групп армий «Юг» и «Север». В его дневнике были приведены и последние разведывательные данные, согласно которым к середине июля перед всем «фронтом группы армий «Юг» действовало 1043 советских самолета, базировавшихся на аэродромах вплоть до района восточнее Днепра» [24]. В отличие от предвоенных оценок, на этот раз немцы оказались весьма близки к истине.
При анализе сражения, развернувшегося на дальних подступах к Киеву, немецкие источники не скрывали всех проблем, которые встали тогда перед люфтваффе. Ввиду серьезных потерь заметно возросла интенсивность боевых вылетов ночью. Бомбежку и разведку экипажи вели с использованием спускаемых на парашютах осветительных бомб. По воспоминаниям ст. лейтенанта Б.Н. Еремина, впоследствии генерал-лейтенанта авиации, наше командование попыталось спешно обучить своих летчиков, прежде всего в ближнем тылу, ночной работе. Во второй декаде июля несколько летчиков-истребителей из сводной группы поступили в распоряжение командира 4-го авиакорпуса ДД полковника В.А. Судца и приступили к несению ночных боевых дежурств.
По отчету группы III/JG3, из-за боевых потерь, повреждений, аварий, поломок и других причин, на 11 июля в исправном состоянии находились всего шесть «мессершмиттов». Отмечая трудность взлета и посадки на раскисшие от проливных дождей полевые аэродромы, журнал боевых действий подчеркивал: «К середине июля в строю имелась только горстка боеготовых машин, которые в основном доверяли наиболее опытным летчикам. Лучшие асы получили возможность увеличить и без того внушительные личные счета» [25]. Далее назывались имена обер-лейтенантов Ф. Бейера, Г. Киевски (G. Kiyewski ), К. Фауста (K. Faust ), обер-фельдфебеля Й. Хайнцеллера (J. Heinzeller ), фельдфебеля А. Диллинга (A. Dilling ).
Однако многие видные летчики эскадры JG3 вспоминали, что они также значительно реже вылетали на задания, чем в июне 1941 г. Так, по воспоминаниям командира отряда этой части обер-лейтенанта Г. Заннемана (H. Sannemann ), успевшего одержать 11 побед, если в первые дни кампании против Советского Союза он ежедневно совершал от двух до пяти боевых вылетов, то с 12 по 18 июля вылетал на задания только четыре раза. Лейтенант В. Лемке (W. Lemke ) (9 результативных боев) из I/ JG3 выполнил, согласно летной книжке, 70 боевых вылетов с 22 июня по 15 июля включительно, из которых лишь шесть пришлись на последние четыре дня этого промежутка времени.
Звено «мигов» над Правобережной Украиной
Все источники единодушно подчеркивают напряженный характер воздушных боев. Особенно серьезные проблемы имели германские асы при встрече с теми нашими летчиками, которые успели освоить машины новых типов. Они считали опасными противниками над районами Бердичева и Житомира истребители МиГ-3 (иначе называемые немцами И-18) и бомбардировщики Пе-2 (указываемые в отчетах так же как Potez-63, PZL P.37 или Р-2), имевшие хорошую аэродинамику и мощные двигатели.
У немцев выбыло из строя несколько командиров отрядов — обер-лейтенантов из 3-й истребительной эскадры. 11 июля получил тяжелое ранение командир 8/JG3 В. Шмидт (W. Schmidt ), на следующий день погиб его коллега К. Фауст, возглавлявший 4-й отряд, а с 15 июля по болезни оставил соединение командир 2/JG3 Г. Мекель и числился пропавшим без вести командир 7/JG3 К. Сохатци (K. Sochatzy ). Ряд интересных подробностей сообщает немецкий историк Й. Приен.
Так, в бою с группой СБ недалеко от Фастова русский стрелок прошил очередью кабину «мессера», и пуля попала в грудную клетку Шмидта. «Находясь на грани потери сознания», как писал Приен, летчик сумел вернуться и совершить посадку на аэродроме Полонное только благодаря указаниям по рации находящегося рядом в воздухе лейтенанта В. Лемке. Впоследствии Шмидта наградили Рыцарским крестом за 19 одержанных побед, но медицинская комиссия признала его негодным к летной деятельности и определила на штабную работу. Вступивший в командование подразделением обер-лейтенант Ф. Бейер стал третьим на этой должности с начала операции «Барбаросса» (первый командир отряда обер-лейтенант В. Штанге [W. Stange], погиб 22 июня) [26].
Гибель Фауста германская пропаганда использовала для упрочения в сознании военнослужащих вермахта образа «кровожадных большевиков» — смертельных врагов солдат фюрера. Как пишут немцы, над территорией советских войск самолет Фауста был поражен оборонительным огнем стрелка Ju88, ошибочно принявшего Bf109F за МиГ-3. С поврежденным мотором германский истребитель приземлился примерно в 15 км за линией фронта. Увидев, что вынужденная посадка прошла благополучно, а летчик не получил ранений и травм, сопровождавшие его товарищи взяли курс на свой аэродром, откуда вскоре вылетел связной самолет «Шторх» с намерением вывезти командира 4-го отряда. Однако спасательная миссия не удалась: немцы обнаружили только подбитый «мессершмитт» N 9164, а поиски его пилота оказались тщетны. Несколько дней спустя разведчики из немецкого танкового дозора под Черняховом (20 км севернее Житомира) наткнулись на труп Фауста.
Историк Г. Алекс, со ссылкой на журнал боевых действий эскадры, отметил, что русские захватили в плен германского аса (имел 14 побед, о чем противник мог судить по отметкам на руле поворота истребителя) и, допросив, расстреляли [27]. Поскольку каких-либо свидетельств пребывания, пусть и недолгого, Фауста в плену в советских документах обнаружить не удалось, включая протокол его допроса, то логично предположить другое: при задержании он оказал сопротивление и погиб в перестрелке. Между прочим, сбитого в бою командира 7/JG3 К. Сохатци немцы смогли вывезти из-за линии фронта, и он вернулся в строй.
Германские источники подчеркивали, что всю вторую декаду июля советские самолеты действовали преимущественно с аэродромов восточнее Киева. При подходе нашей группы к линии фронта на средней высоте немецкие наблюдатели засекали ее и оперативно оповещали истребительные штабы, чтобы силы ПВО могли заранее подготовиться к отражению налета. Основные вылеты летчиков эскадры JG3 и группы I/JG53 были направлены на ведение «свободной охоты» — наиболее эффективного, по мнению немцев, способа сорвать замыслы «Советов».
Естественно, что при столь интенсивных воздушных боях германские сводки пестрили сообщениями о «выдающихся победах». 15 июля обер-фельдфебель Г. Штехьман (G. Stechmann ) одержал три победы, одна из которых стала 1000-й на счету 3-й истребительной эскадры. Командир соединения майор Лютцов немедленно доложил об этом Герингу. На следующий день новый триумф — 80-ю личную победу одержал командир III/JG3 капитан В. Эзау и его, вслед за известными всей Германии летчиками-истребителями А. Галландом (A. Galland) и В. Мельдерсом (W. Moelders ), наградили Мечами (к Рыцарскому кресту с Дубовыми листьями). По официальным немецким данным, в период с 11 по 16 июля, включительно немецкие истребители над Правобережной Украиной одержали 181 победу, из них 84 занесли на свой счет летчики из III/JG3.
«Доска побед» 3-й истребительной эскадры. Отмечено уничтожение 1021 неприятельского самолета с начала Второй мировой войны
Насколько соответствуют действительности эти данные? Фронтовая авиация лишилась 120–130 самолетов, не считая примерно 50 потерянных машин из других соединений, прежде всего входивших в дальне-, тяжелобомбардировочную авиацию, а также ГВФ. Но не все погибшие самолеты являлись жертвами германских асов — 20 машин с 11 по 16 июля поразили орудия 2-го зенитного корпуса. Основные силы двух зенитных полков («Генерал Геринг» и 6-го), а также 1-го дивизиона 7-го зенитного полка противник развернул для прикрытия группировки, действовавшей на киевском направлении. Кроме того, на раскисших после сильных дождей советских аэродромах происходили летные происшествия (свидетельства о многочисленных авариях сохранились в немецких отчетах, и нет оснований предполагать, будто наша сторона находилась в лучшем положении).
Для оценки действовавшей авиационной группировки на 11 и 17 июля обратимся к отчетам ВВС ЮЗФ (табл. 2.7.) [28]. Здесь следует отметить, что за это время на пополнение было передано 10 Як-4 в 316-й рап, а реорганизация ВВС ЮЗФ по указанию Генерального штаба к 17 июля осуществлена не была.
Укажем, что приведенные в таблице данные не отражают численность всех советских сил, задействованных на киевском направлении. Согласно указаниям начальника оперативного управления Генерального штаба генерала В.М. Злобина, ВВС ЮЗФ должны были принять с Южного фронта (ЮФ) на период с 14 по 19 июля четыре бомбардировочных авиаполка, а также получить в оперативное подчинение 2-й и 4-й авиакорпуса ДД. Одновременно по указанию генерала Ф.А. Фалалеева, 18-ю авиадивизию ДД ввели в состав фронтовой авиации. В табл. 2.8.[29] и 2.9.[30] показано, как фактически была усилена авиация Юго-Западного фронта.
Комментируя табл. 2–5, хотелось отметить, что три дивизии из пяти (18, 22, 50-я ад ДД) и до этого фактически абсолютное большинство вылетов выполняли в интересах Юго-Западного фронта, атакуя мотомеханизированные войска противника. Указанные в пяти последних строках табл. 2–6 части входили в 44-ю и 64-й авиадивизии. Перед войной они базировались в районах Черновцы — Станислав и Умань — Винница, соответственно, располагаясь на стыке Киевского и Одесского округов. С началом боевых действий 44-я иад вошла во фронтовую группу, а 64-я иад вместе с 17-й сад взаимодействовала с левофланговой 12-й армией. Не будет ошибкой утверждать: в первые дни войны оба соединения не сильно пострадали.
Таблица 2.7.
ИЗМЕНЕНИЯ ЧИСЛЕННОСТИ САМОЛЕТНОГО ПАРКА ВВС ЮЗФ ПО ТИПАМ
Примечания:
* В числителе приведено количество исправных самолеты, в знаменателе — неисправных.
Таблица 2.8.
ЧАСТИ И СОЕДИНЕНИЯ, ВОШЕДШИЕ В ВВС ЮЗФ ИЗ СОСТАВА АВИАЦИИ ГК
Примечание:
* В числителе приведено количество исправных самолеты, в знаменателе — неисправных.
К сожалению, не удалось найти документов, по которым 44-ю и 64-ю иад передали в распоряжение командующего ВВС ЮФ генерала П.С. Шелухина. Можно предположить, что, когда штаб Южного фронта переместился в Винницу, он начал ставить задачи перед находящимися в непосредственной близости авиасоединениями. Подтверждает гипотезу Г.А. Пшеняник, в то время начальник штаба 88-го иап 44-й иад — наиболее боеспособной части в дивизии полковника В.М. Забалуева (другие полки к началу войны не завершили процесса формирования). По его воспоминаниям, первые вылеты полк совершил в интересах 12-й армии ЮЗФ и 18-й армии ЮФ, потеряв к 8 июля, когда часть стала регулярно действовать на киевском направлении, 11 И-16 и пять летчиков, включая комэска капитана Н.Л. Дранника, — почти все они стали жертвой зенитной артиллерии противника. 14 июля указанные в табл. 2.8 полки объединили в составе ВВС 6-й армии и поставили им новые задачи. Так, 248-й и 249-й иап стали вести противовоздушную оборону Фастова, Брусилова, Юрова, которые интенсивно бомбил противник. 211-й бап, продолжавший базироваться в Котовске, использовал аэродром Сутиски для дозаправки и дозарядки. Это позволило полку несколько дней (с 14 по 17 июля) действовать на житомирском направлении; для обеспечения боевой работы в самолеты Су-2 подсаживали технический состав, который совместно с техсоставом 249-го иап организовывал работу в Сутисках. Затем полк перебазировался в Иван-город, а 20 июля — в Котовск, вернувшись в состав 20-й сад ВВС ЮФ. Понятно, что все перечисленные выше части и соединения понесли определенные потери на Юго-Западном фронте.
Таблица 2.9.
ЧАСТИ И СОЕДИНЕНИЯ, ВОШЕДШИЕ В ВВС ЮЗФ ИЗ СОСТАВА ВВС ЮФ
Примечание:
* В числителе приведено количество исправных самолеты, в знаменателе — неисправных.
Но в то же время самоотверженные действия ВВС Красной Армии внесли свою лепту в сдерживание противника. Результаты боевой работы нашей авиации можно оценить по докладу командующему ВВС Красной Армии: «Мотомеханизированные части противника, прорвавшиеся по шоссе Новоград-Волынский, Житомир, Киев и через Бердичев на Житомир, Киев, подверглись интенсивным бомбардировочным и штурмовым действиям нашей авиации, в результате чего было рассеяно и частично уничтожено до танковой дивизии противника… Под непрерывным воздействием наших военно-воздушных сил мотомеханизированная колонна противника освободила шоссе Житомир Киев и ушла в леса в район Фастов, Брусилов, Юров, понеся большие потери» [31].
Сохранились также свидетельства противника, которые дают представление о бомбоштурмовых налетах наших частей. Так, в дневнике погибшего унтер-офицера 36-го танкового полка можно прочитать: «Около 20 неприятельских бомбардировщиков атакуют нас. Мы прячемся за танками и видим, как падают бомба за бомбой. Убит один из мотоциклистов нашего взвода — осколок распорол ему спину. Не успели мы продвинуться нескольких сот метров от дороги, как бомбардировщики противника вновь настигают нас. Со всех сторон раздавались взрывы. Затем нас обстреляли русские истребители, а «мессершмиттов» не было видно. Война с русскими будет тяжелой…» [32].
Атаки с воздуха соединений 48-го моторизованного корпуса силами прежде всего 45, 132 и 211-го бап, были не столь успешны. Да, 16-я немецкая танковая дивизия понесла некие потери, но заставить немцев оставить дорогу Казатин — Винница ВВС 6-й армии не смогли. Практически не пострадало другое передовое соединение корпуса — 11-я тд. К этому времени уже отчетливо вырисовывалось стремление германского командования ударом на юг отсечь отходящие войска 6-й и 12-й советских армий от тылов и русла Днепра.
Тем временем в столице Украины
Вновь мысленно перенесемся в Киев. Как уже сообщалось, накануне и в первые дни войны в Киевском УРе (КиУРе) дислоцировались весьма значительные силы. Но когда над городом впервые нависла угроза его захвата стремительно наступающим противником, войск в районе столицы Украины почти не осталось. К началу июля укрепрайон могли защищать весьма ограниченные силы, состоявшие из пяти наспех сформированных пулеметных батальонов, двух артиллерийских училищ, одного полка и одного пограничного отряда войск НКВД, остатков отходящих с фронта частей 7-го стрелкового корпуса, а также двух воздушно-десантных бригад, практически не имевших тяжелого вооружения.
Сбитый в окрестностях Киева «мессершмитт» провозят по Крещатику
На обстановку в районе Киева оказало влияние общее положение на советско-германском фронте и прежде всего в Белоруссии. Здесь уже в июне наши армии не просто потерпели поражение — они оказались окружены и разгромлены. Поэтому основную часть расположенных на Украине резервных соединений продолжили спешным порядком отправлять на Западный фронт, и среди них пришлось перебросить в район Бобруйска 204-ю воздушно-десантную бригаду. Большинство авиационных соединений, поступавших из глубины Советского Союза, также направлялись для усиления ВВС Западного фронта.
В связи со сказанным, в Киеве шло срочное формирование новых частей, прежде всего из состава народного ополчения. Выяснилось, что для вставших в строй бойцов зачастую недоставало даже винтовок. Хотя германские самолеты часто атаковали различные склады, основные потери военного имущества были вызваны паникой, а не бомбежками. В одних случаях, поспешно отступая, наши командиры даже не успевали уничтожить ценные запасы, в других случаях, наоборот, — взрывали склады, имея полную возможность сохранить имущество. Тем не менее удалось вооружить тысячи человек. Организацию обороны города и формирование отрядов в те дни возглавлял полковник Ф.С. Силаев, не оставивший своего поста, несмотря на ранение головы осколком авиабомбы.
С начала июля в районе Киева широким фронтом развернулись работы по восстановлению и вводу в строй заброшенных осенью 1939 г. оборонительных сооружений, получивших известность как доты КиУРа. Кроме того, по приказу командующего Киевским военным округом генерала В.Ф. Яковлева началось создание системы полевых укреплений, составлявших первую линию обороны города. К работам в течение примерно недели широко привлекалось местное население, а немецкая авиация неоднократно обстреливала и бомбила как сами объекты, так и работавших на них людей.
С созданными на окраине города противотанковыми заграждениями его защитники связывали большие надежды. Определенную помощь Киеву смогла оказать Москва. По указанию Генерального штаба самолеты ПС-84, принадлежащие Московской авиагруппе Особого назначения, несколькими рейсами доставили на аэродромы Борисполя и Жулян 100 т взрывчатых веществ и 50 тыс. противотанковых и противопехотных мин [33].
К концу первой декады июля укрепления КиУРа заняла только 147-я стрелковая дивизия. Ее требовалось срочно усилить. Генеральный штаб приказал перебросить на угрожаемое направление воинов-десантников. Первым прибыли на защиту Киева из-под Одессы по железной дороге части 2-го воздушно-десантного корпуса. Военный совет Юго-Западного фронта направил 2-ю и 3-ю бригады в различные районы города, потребовав прежде всего «прочно прикрыть мосты и переправы через Днепр». В боевых донесениях десантных частей в середине июля отмечались родные каждому киевлянину места: Приорка, Сырецкие хутора, Подол, Куреневка, Теличка [34]. Несколько южнее вдоль западного берега реки располагалась 4-я бригада того же 2-го вдк.
Известный десантник генерал И.И. Лисов вспоминал: «Кто был в те дни в Киеве, никогда не забудет баррикад на Крещатике, заложенных мешками с песком витрин магазинов, длинной извилистой траншеи, выкопанной школьниками на бульваре Шевченко, противотанковых заграждений на окраинах города. Ежедневно вражеские самолеты совершали налеты на заводы, пытались прорваться к переправам через Днепр. По улицам беспрерывно шли бойцы и командиры, с песнями шагали народные ополченцы. На железнодорожных станциях днем и ночью грузили все, что можно было отправить на восток» [35].
Одно из первых указаний в адрес главнокомандующего войсками Юго-Западного направления маршала С.М. Буденного со стороны начальника Генерального штаба генерала армии Г.К. Жукова касалось перегруппировки имевшихся средств ПВО и усиления прикрытия мостов через Днепр. Кроме того, Г.К. Жуков еще 9 июля направил командующему войсками Юго-Западного фронта директиву, направленную на улучшение управления. «Командующих зонами ПВО, — говорилось в документе, — освободить от непосредственного руководства противовоздушной обороной войск фронта и обратить их к исполнению прямых обязанностей в зонах ПВО» [36].
К этому времени части 3-й дивизии ПВО удалось пополнить за счет отошедшей от Львова 4-й дивизии (всего более 6 тыс. бойцов и командиров). На их вооружении имелось 240 полуавтоматов калибра 37 мм, 599 76мм орудий и 542 зенитки калибра 85 мм [37], не считая пулеметов, аэростатов, прожекторных установок и других средств ПВО. Примерно 60–70 % наличных сил было задействовано для обороны Киева, мостов через Днепр и близлежащих аэродромов.
Усиление ПВО быстро почувствовал противник, который перешел к выполнению атак вышеперечисленных целей с больших высот или из-за облаков, опасаясь понести тяжелые потери. Днем 11 июля для штурмовки аэродрома Жуляны немцы использовали истребители, приблизившиеся к летному полю с юга, со стороны солнца. В тот раз бдительным зенитчикам удалось сбить один из «мессершмиттов» — унтер-офицер Г. Бейер (G. Beyer ) из II/JG3 стал первым летчиком-истребителем, погибшим в непосредственных окрестностях столицы Украины.
Налеты не прекращались, хотя в них участвовали весьма ограниченные силы. Германское командование задействовало для этой цели группу I/KG54, возглавляемую капитаном Р. Линке (R. Linke ). В ночь на 12 июля дюжина «восемьдесят восьмых» сбросила бомбы на железнодорожный мост и западные окраины города в районе Святошино. Одновременно 11 Не111 из эскадры KG55 атаковали мосты через Днепр у Черкасс и Канева. И заявления немцев о разрушенных пролетах, и доклады зенитчиков из 286-го озад о двух сбитых бомбардировщиках оказались сильно преувеличенными.
Не слишком результативными были действия германских экипажей утром 12 июля. Они бомбили дарницкий железнодорожный мост, приспособленный также для движения механического транспорта, командный пункт и штаб Юго-Западного фронта в Броварах. Огнем зенитных орудий, а также средствами ПВО железнодорожных войск (два киевских моста охраняли части 56-го железнодорожного полка) удалось отогнать «юнкерсы», не дать им прицельно сбросить бомбы.
«Чайка» над центром Киева. Лето 1941 г.
Не добились успеха немецкие экипажи и при атаке каравана барж на Днепре, доставлявших груз топлива, боеприпасов и продовольствия на маневренную базу флотилии в Осокорках. К этому времени на реке развернули 3-й (Днепровский) отряд Пинской флотилии, включавший три монитора, две канонерские лодки, три сторожевых корабля типа «Пушкин», подразделение бронекатеров. 12 июля канлодки «Кременчуг», «Димитров» и штабной корабль «Припять» подбили один из немецких бомбардировщиков. Наибольшим успехом немецких экипажей в тот день было выведение из строя на трое суток телефонно-телеграфного кабеля через Днепр.
Основной удар в последующие два дня был направлен на передний край КиУР, позиции артиллерии, мосты и переправы через Днепр. Несомненно, немецкие летчики искали наиболее уязвимые и в то же время слабо защищенные цели. Им удалось, пользуясь отсутствием противодействия, нанести наиболее тяжелый урон нашим войскам на удаленных от Киева участках укрепрайона. Экипажи «юнкерсов» пикировали до малых высот в районе Крюковщина, Юровка, прицельно сбрасывая по одной бомбе.
Несомненно, германские авиаторы знали: близи Юровки находился опорный пункт «Крым», состоявший из трех ДОТов. Противник совершал систематически налеты также на войска и технику, передвигающуюся по автодорогам. «Тягачи с пушками на прицепе, машины, конные упряжки заполнили все шоссе, — свидетельствовал очевидец событий в пригороде Киева. — По обочине устало шагают запыленные пехотинцы. Время от времени из-за горизонта выскакивают одиночные фашистские самолеты, проносятся над самыми головами идущих и едущих. Разрывы бомб, струи пуль заставляют воинов разбегаться. Но вскоре сплошная река людей, машин, повозок снова заполняет шоссе и упорно продолжает свой трудный путь…» [38].
В первой декаде июля над Киевом действовали преимущественно неприятельские разведчики, которые на большой высоте регулярно появлялись над городом. В ночь на 9 июля 15 бомбардировщиков, по одному и парами, атаковали укрепления в районах Вишневое, Жуляны, Борщаговка, а через сутки — аэродром Васильков, где им удалось зажечь служебные здания и ангары. Непосредственно объекты Киева немецкие самолеты небольшими подразделениями бомбили 13 июля.
Более интенсивно действовали части 5-го авиакорпуса против железнодорожного сообщения и переправ. Немецкие воздушные разведчики 13 июля отметили скопление более 1000 вагонов на участке Киев — Бахмач, что было явной предпосылкой к успеху германских экипажей. «Генерал Кирпонос не хотел и слышать ссылок на налеты вражеской авиации, срывавшие движение воинских эшелонов, — вспоминал И.Х. Баграмян. — Он требовал принять все меры для ускорения перевозок» [39].
Эффективность налетов на переправы немцами оценивалась достаточно оптимистически. Отмечалось, что в мосты у Черкасс, Канева, восточнее Горностайполя, а также три киевских (видимо, имелись в виду мосты Евгения Бош, дарницкий и им. Петровского) было достигнуто 42 прямых попадания. Однако из-за сложных погодных условий бомбардировщики не могли взлетать с тяжелыми бомбами на борту, а фугаски SC250 и SD250 не вызвали существенных разрушений. Все же налеты неприятеля вызвали серьезное беспокойство советского руководства. Указания Генерального штаба от 14 июля, направленные маршалу С.М. Буденному, начиналась такими тревожными словами: «Противник начал систематические удары по мостам Днепра. При выводе [из строя] мостов Вам будет невозможно подвозить резервы и вывозить в тыл с фронта» [40]. В те дни Москва обещала оказать максимальную помощь Киеву в вопросах ПВО.
Одновременно была усилена охрана мостов и переправ через Днепр, назначены коменданты, закреплены части и подразделения из состава Киевского района ПВО. Особенно сильное прикрытие получили мосты в черте города, где бойцы отрыли окопы для круговой обороны. Всего имелось более 20 мест для перехода с одного берега на другой севернее и южнее Киева, а также в черте города. Так, мост у Окуниново, очень важный для снабжения войск 5-й армии, был продублирован паромной переправой; их охрану круглосуточно вели 97 человек из состава военных железнодорожников и строителей. Коменданту «переправы N 2» капитану Коменчуку из инженерного управления фронта оперативно подчинили 135-й задн ПВО и одну батарею 37-мм зенитных орудий.
К счастью для наших войск, бомбардировочная авиация 5-го авиакорпуса была весьма ослаблена к середине июля. Ее усилия распределялись среди множества целей, включая позиции обороняющихся советских армий, автотранспорт, некоторые аэродромы в районе Белой Церкви. Как уже отмечалось, германские войска затратили в эти дни значительную часть вылетов на нарушение железнодорожного сообщения на участках Казатин — Умань, Бердичев — Винница, Мироновка — Канев и Овруч — Киев, а также железнодорожного вокзала Корсуня.
Для ударов по мостам и переправам командование 4-го воздушного флота обычно выделяло по 8 — 10 экипажей из групп I/KG54 и III/KG55. Они бомбили одну из целей, перенося затем усилия на другую вдоль среднего течения Днепра. По немецким данным, два «юнкерса» за два дня были потеряны в районе Канева. 16 июля пара своих же «мессершмиттов» по ошибке напала на Ju88А N 5208; летчик сумел дотянуть машину до расположения своих войск, но при приземлении она превратилась в груду металла. На следующий день зенитчики 286-го озадн подбили Ju88 N 7085, который приземлился около понтонной переправы; никому из членов экипажа не удалось пробраться к своим войскам.
К середине июля существенные изменения отмечались в базировании KG51. Штаб и I группу направили на румынский аэродром Цилистея, около Бакэу, где переподчинили 4-му авиакорпусу. Вскоре III/KG51 убыла на отдых и пополнение в австрийский Винер-Нойштадт, передав во Владимир-Волынском уцелевшие машины для II группы капитана В. фон Фрайдебурга (W von Freideburg ), которая продолжила действовать на киевском направлении.
В журнале боевых действий эскадры «Эдельвейс» можно прочитать: «До 19 июля выполнялись вылеты в поддержку сражения за Киев, в рамках продвижения к Днепру. Среди атакованных целей были мосты через Днепр в Черкассах, железнодорожные узлы около Бахмача и Киева, шоссейный мост в Горностайполе и войсковые колонны в районе Новоград-Волынского, а также аэродромы в Нежине, Остере и Чернигове. Экипажи KG51 летали без перерыва. К этому времени ударная мощь соединения значительно снизилась, но потерь почти не было» [41].
Интенсивные налеты противника вызвали серьезное беспокойство начальника Главного управления ПВО Красной Армии генерал-полковника Н.Н. Воронова. 18 июля он сообщил начальнику Генерального штаба Г.К. Жукову: «По документам, захваченным при разгроме немецких частей, и материалам Главного разведывательного управления, противник считает особо важным уничтожение мостов через Днепр у Киева, Канева, Черкасс, Кременчуга, Запорожья и плотины Днепрогэса. Враг полагает, что, разбомбив эти объекты, он создаст ловушку для войск Красной Армии, находящихся западнее Днепра.
Начиная с 10 июля, немцы начали и продолжают до сего времени систематические налеты на указанные выше мосты со всевозрастающей интенсивностью, доведя число бомбардировщиков, действующих по одной цели, до 20 машин. Причем при осуществлении дневных атак противник прикрывает бомбардировщики своими истребителями. По донесениям командующих зонами ПВО, наша истребительная авиация не оказывает достаточного противодействия вражеским налетам. Видимо, это объясняется незначительным количеством истребителей, выделенных для противовоздушной обороны, и устаревшей материальной частью.
Без усиления прикрытия важных объектов в среднем течении Днепра истребителями типа МиГ-3 и ЛаГГ-3 придется считаться с возможным повреждением или разрушением днепровских мостов и Днепрогэса» [42].
При осуществлении налетов на столицу Украины «юнкерсы» и «хейнкели» бросали наряду с бомбами тысячи листовок на русском, польском и украинском языках. «Жители города Киева! — говорилось в одной из них. — Ожидайте скорого прихода в город солдат победоносного вермахта. Они принесут вам окончательное избавление от ужасов большевизма».
Находились люди, которым оказались близки подобные призывы. НКВД неоднократно арестовывал тех, кто распространял панические или провокационные сообщения. Отдельные вражеские агенты подсвечивали важные различные объекты, помогая обнаружить их германским летчикам ночью. В одной из сводок штаба ВВС ЮЗФ сообщалось: «В районе Киева радиостанция противника передает открытым текстом на немецком языке, осуществляя наведение своей бомбардировочной авиации… Так, наши радисты приняли сообщение «Бомбите составы в 20 км от моста. Здесь зенитная артиллерия вас не достанет»» [43].
Хотелось сказать несколько слов еще об одной проблеме тех дней. «Парашютомания» буквально захлестнула наши войска с первых дней войны. Киев мало чем отличался от других советских городов, находившихся в прифронтовом районе. Непрерывно в штабы поступали донесения о выброске противником средних и крупных десантов. В большинстве случаев на борьбу с «десантниками» направлялись значительные силы, отвлекались от выполнения других задач целые соединения с танками и артиллерией, но оказывалось, что никаких вражеских войск в тылу нет и в помине. Бывало, что немцы выбрасывали, скажем, 10–20 солдат и офицеров для диверсионных целей. Иногда за десантников принимали авиаторов, выпрыгивающих из подбитых самолетов.
В действительности, начиная со второй декады июля, немногочисленная немецкая транспортная авиация была практически целиком привлечена к снабжению своих прорвавшихся мотомеханизированных войск, а также на обеспечение перебросок на новые аэродромы технического персонала люфтваффе. В работавшей на Правобережной Украине группе KGrzbV50 насчитывалось около 20–25 исправных самолетов и ей не удавалось обеспечить большинство подаваемых заявок.
Для заброски в наш тыл десантников обычно выделялось не более трех-четырех Ju52,и, следовательно, численность такого отряда не превышала 50 человек. Так, в ночь на 12 июля в районе Гнедыни (20 км юго-восточнее Киева) немцы выбросили с самолетов 27 диверсантов в красноармейской форме. Несколько больший отряд, насчитывавший около 300 парашютистов, противник заслал на левый берег реки Ирпень (30 км западнее Киева); его удалось разгромить силами истребительного батальона и ротой народного ополчения Сталинского района Киева. Этому десанту, как и выброшенному 15 июля в районе станции Стренигород, немцы ставили лишь тактические задачи.
Тем не менее советское командование постоянно рассматривало возможность выброски противником оперативного десанта на правый берег Днепра. Наиболее ярким свидетельством таких настроений стал боевой приказ штаба Юго-Западного фронта, переданный командиру 3-го воздушно-десантного корпуса по прибытии его в Борисполь: «Общая задача частей корпуса — не допустить высадки авиадесантов противника в районе Пуховка, Троещина, Вишенки, Борисполь, Гоголев, Дымерка. Всех высадившихся парашютистов, а также диверсантов немедленно выявлять и беспощадно уничтожать… Баграмян» [44].
Отразив первый натиск вражеских войск на Киев, советские войска и жители города продолжали всячески укреплять его оборону. Впереди их ждали еще более суровые испытания.
Источники и литература
1. Журнал боевых действий группы армий «Юг». 22 июня — 15 июля 1941 г. / Пер. с нем. М., 1968. С. 82.
2. Там же. С. 93.
3. Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 3. Кн. 1. / Пер. с нем. М., 1971. С. 113.
4. Лето 1941. Украина. Документы, материалы, хроника событий. Киев, 1991. С. 189.
5. Мюнцель О. Танковая тактика. / Пер. с нем. М., 1959. С. 92–94.
6. Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 36. М., 1959. С. 214.
7. Литвин Г.А. Взгляд из «чужого» штаба. / Пресс-бюро «Красной Звезды». 1991. N 48. С. 2.
8. Ефремов В.С. Эскадрильи летят за горизонт. М., 1984. С. 17.
9. Подсчитано по: Prien J., Stemmer G., Rodeike P., Bock W. Die Jagdfliegerverbaende der Deutschen Luftwaffe 1934 bis 1945. Teil 6/I. Eutin, 2004. S. 48, 74, 107, 108, 137; Teil 6/II. Eutin, 2004. S. 93, 107.
10. Русский архив. Великая Отечественная. Кн. 5(1). М., 1995. С. 57.
11. ЦАМО РФ. Ф. 70-го гв. шап. Оп. 143522. Д. 1. Л. 1.
12. Русский архив… С. 64.
13. ЦАМО РФ. Ф. 229. Оп. 9776. Д. 3. Л. 88, 94.
14. Там же. Ф. 35. Оп. 30202. Д. 30. Л. 7.
15. Скрипко Н.С. По целям ближним и дальним. М., 1981. С. 131.
16. Prien J. Pik As Geschichte des Jagdgeschwader 53. Bd 2. Eutin, 1990. S. 362.
17. Подсчитано по: BA/MA RL 2 III/1177. «Flugzeugunfaelle und Verluste den (fliegende) Verbaenden».
18. ЦАМО РФ. Ф. 35. Оп. 11280. Д. 51. Л. 66–71.
19. Фалалеев Ф.Я. В строю крылатых. Ижевск, 1970. С. 98.
20. ЦАМО РФ. Ф. 20064. Оп. 2. Д. 4. Л. 3 — 15.
21. ЦАМО РФ. Ф. 35. Оп. 30202. Д. 30. Л. 16.
22. ЦАМО РФ. Ф. 35. Оп. 11285. Д. 234. Л. 13–15.
23. Гальдер Ф. Указ. соч. С. 123, 124.
24. Там же. С. 126.
25. Prien J. Messerschmitt Bf109 im Einsatz bei der III/Jagdgeschwader 3. Eutin, 1997. S. 112, 113.
26. Там же.
27. Prien J. Messerschmitt Bf109 im Einsatz bei der II/Jagdgeschwader 3. Eutin, 1996. S. 82.
28. Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 38. М., 1959. С. 7, 8, 44–46.
29. ЦАМО РФ. Ф. 35. Оп. 11290. Д. 34. Л. 49.
30. ЦАМО РФ. Ф. 35. Оп. 11285. Д. 215. Л. 29, 30.
31. ЦАМО РФ. Ф. 229. Оп. 181. Д. 25. Л. 15.
32. ЦАМО РФ. Ф. 229. Оп. 4068. Д. 1. Л. 90.
33. Анфилов В.А. Провал «Блицкрига». М., 1974. С. 434.
34. Сборник боевых документов… Вып. 38. С. 90, 91.
35. Лисов И.И. Десантники. М., 1968. С. 53.
36. Русский архив… С. 59.
37. ЦАМО РФ. Ф. 229. Оп. 9776. Д. 75. Л. 40.
38. Баграмян И.Х. Мои воспоминания. Ереван, 1980. С. 261.
39. Баграмян И.Х. Так начиналась война. М., 1977. С. 224.
40. Сборник боевых документов… Вып. 38. С.9.
41. Dierich W. Kampfgeschwader 51 «Edelweis». Stuttgart, 1973. S. 163.
42. ЦАМО РФ. Ф. 251. Оп. 2606. Д. 30. Л. 57.
43. ЦАМО РФ. Ф. 35. Оп. 11250. Д. 26. Л. 146.
44. ЦАМО РФ. Ф. 35. Оп. 11280. Д. 23. Л. 132.