Львиная доля снарядов, доставленных в распоряжение 46-го танкового корпуса, немедленно направлялась на участок дивизии «Рейх» – ведь именно на нее пришлась основная тяжесть боев. Ее заявки на авиационную поддержку тоже выполнялись в первую очередь, а мотоциклетный батальон 10-й танковой дивизии был срочно отправлен в ее распоряжение в качестве резерва для контратак. Однако наиболее эффективные резервы немцев у Ельни – танки 10-й танковой дивизии – в тот день опять стояли без горючего. Это было отмечено в донесении начальника штаба Фронта резервных армий генерал-майора Ляпина в Генштаб от 25 июля, в котором, в частности, сообщалось:
«…Силы противника точно не установлены. Имеется мотопехота с большим количеством минометов и автоматического оружия, 50–60 танков – последние активности не проявляют…» [98]
Немцам пришлось бы намного труднее, если бы атакующие их советские танки были поддержаны пехотой, но в то время командиры РККА часто еще не умели налаживать эффективное взаимодействие между разными родами войск. Больше того, приведенное донесение свидетельствует о том, что даже после недели боев советской разведке так и не удалось выявить германские силы у Ельни.
Убедившись, что стандартные 37-мм немецкие противотанковые пушки не в состоянии успешно бороться с танками Т-34 и КВ, командир 46-го танкового корпуса фон Фитингоф сумел выпросить у зенитчиков 88-мм орудия, которые могли подбить любой советский танк с дистанции свыше 1000 м. Такие пушки использовались немцами в качестве противотанковых на протяжении всей обороны ельнинского выступа и зарекомендовали себя буквально незаменимыми. Большую помощь своим наземным войскам оказывало и Люфтваффе; особенно эффективно действовали пикировщики Ю-87. Успеху немецкой обороны во многом способствовала подвижность войск: немцы могли быстро перебрасывать подкрепления со спокойных участков фронта на угрожаемые. Например, когда утром 26 июля новые атаки, каждая силами до батальона, подержанные танками и авиацией, обрушились на моторизованную дивизию СС «Рейх» вдоль всего ее фронта и дивизия запросила помощь, на выручку ей немедленно пришел подвижный резерв 10-й танковой дивизии.
Зато все больше и больше досаждал немцам огонь советской артиллерии. Его интенсивность росла с каждым днем, и немецкие донесения постоянно это отмечали. Командование «Рейха» жаловалось в штаб корпуса, что эвакуация раненых с передовой стала невозможной из-за постоянного невыносимого артобстрела. В то же время германские орудия часто были вынуждены молчать по причине хронического недостатка боеприпасов. На каждую батарею выделялось ежедневно всего 80 снарядов. Самолеты Люфтваффе несколько облегчали ситуацию, штурмуя пехоту и артиллерийские позиции русских, но полностью заменить артиллерию они, конечно же, не могли. Природные условия тоже не благоприятствовали немцам: местность на юге выступа была болотистой и поросла густыми кустарниками, которые позволяли атакующим незаметно подбираться вплотную к немецким позициям в условиях отсутствия сплошного фронта.
Но главные проблемы немцев, защищавших ельнинский выступ, заключались в острой нехватке сил. Четырнадцать имеющихся в наличии батальонов 46-го танкового корпуса были растянуты на 50-километровом фронте. Батальонам нередко приходилось удерживать фронт шириной 4–5 км, в то время как по уставу он не должен был превышать и 2 км. Так, 3-й батальон 11-го полка СС дивизии «Рейх» вечером 2 августа насчитывал 285 человек, при этом ему приходилось обороняться на участке шириной в 5 км [99] .
Кроме того, подвижные войска были необходимы Гудериану для дальнейшего наступления. Поэтому днем 24 июля 9-й армейский корпус под командованием генерала фон Гейера получил приказ командующего 4-й армии генерала фон Клюге форсированными маршами выдвинуться к Ельне и сменить войска 46-го танкового корпуса. Но на марше чуть восточнее поселка Ворошилово 485-й пехотный полк 263-й пехотной дивизии внезапно подвергся нападению 149-й стрелковой дивизии Красной Армии. Два батальона полка были отрезаны и атакованы со всех сторон советскими танками. У дивизии не было возможности прийти им на выручку, и батальонам пришлось своими силами пробиваться из окружения. Им это удалось только 27 июля ценой тяжелых потерь в людях и технике.
Наконец 28 июля на помощь войскам 46-го танкового корпуса прибыли 263-я и 292-я пехотные дивизии 9-го армейского корпуса, занявшие позиции на южном фасе выступа. 292-я пехотная дивизия расположилась восточнее, в локтевой связи с 10-й танковой дивизией, а 263-я – западнее. Еще одну, 137-ю пехотную дивизию из состава этого корпуса забрал в свое подчинение Гудериан. Для ускорения переброски пехоты 10-я танковая дивизия предоставила ей свои грузовики.
В ночь на 30 июля 268-я пехотная дивизия, переданная в подчинение 46-му танковому корпусу, начала сменять на передовой 10-ю танковую дивизию. Участки двух батальонов моторизованной дивизию СС «Рейх» тоже были заняты этой дивизией, что дало эсэсовцам возможность уплотнить свои боевые порядки.
Действия 9-го армейского корпуса в июле-сентябре 1941 года
Пехоту одного из полков этой дивизии перебросили из-под села Балтутино грузовики 10-й танковой дивизии, другой полк погрузился в городе Починок на автомашины «Рейха». Третий пехотный полк, артиллерия и обозы 268-й пехотной дивизии совершили марш к фронту пешим порядком. Смена завершилась в течение следующих двух ночей, и 10-я танковая дивизия была выведена в резерв 46-го танкового корпуса, расположившись в тылу за его правым флангом. 30 июля моторизованный полк «Великая Германия» выдвинулся на ключевой участок северного фаса ельнинского выступа у деревни Ушаково [100] .
Солдаты и офицеры 46-го танкового корпуса наконец-то получили долгожданное подкрепление. У них появилась возможность немного перевести дух и подсчитать свои потери. А они были немалыми: за период с начала войны до 25 июля 1941 года корпус потерял 4788 человек: убитыми – 1182 человека, из них 64 офицера, ранеными – 3445 человек, из них 163 офицера, пропавшими без вести—161 человек, из них 3 офицера [101] .
Между тем советские атаки продолжались. Самая сильная из них началась около половины шестого вечера 28 июля. Примерно 2000 бойцов при поддержке танков 105-й танковой дивизии и противотанковых пушек перешли в наступление на позиции эсэсовского мотоциклетного батальона, которому с трудом удалось удержаться. На поле боя остались лежать около 200 убитых и 500 раненых советских солдат. Но и немцы несли немалые потери: только одна из двух медицинских рот дивизии «Рейх» за 28 июля оказала помощь около 800 раненым и больным.
Пехотинцы 9-го армейского корпуса тоже скоро убедились, что штатные противотанковые средства немецких дивизий мало эффективны против новых советских средних и тяжелых танков. Но в их распоряжении имелись несколько штурмовых орудий, которые были использованы в качестве подвижного резерва. В противотанковой роли опять успешно применялись зенитные пушки.
Больше всего немцев под Ельней донимала советская артиллерия. Она была в изобилии обеспечена боеприпасами, умело использовалась, метко стреляла и постоянно росла в количестве. Особенно красноречиво она заявила о себе 30 июля, когда на 10-ю танковую дивизию, которую как раз в этот момент выводили с передовой, обрушились сильные атаки, сопровождаемые небывало мощной артиллерийской поддержкой. Лишь на участке одного полка всего за день были зафиксированы 5 тысяч разрывов. Об интенсивности артогня можно судить хотя бы по тому, что немецкие очевидцы постоянно сравнивали грохот снарядов на их позициях с барабанной дробью.
В то же время немцы из-за сложностей со снабжением постоянно испытывали нешуточный «снарядный голод». Например, 263-й пехотной дивизии, занимавшей один из ключевых участков обороны, в день выделялось лишь 1000 выстрелов для
105-мм гаубиц, ее основного средства артиллерийской поддержки. Германская воздушная разведка докладывала, что обнаружила многочисленные советские пушки. Эти орудия устанавливались открыто там, где они находились за пределами зоны эффективного действия немецких орудий – и хорошо маскировались, если располагались ближе к передовой. До того времени вермахту не приходилось сталкиваться с таким количеством советской артиллерии, к тому же не испытывавшей недостаток в боеприпасах. С 1 по 6 августа находившиеся на выступе моторизованная дивизия СС «Рейх», моторизованный полк «Великая Германия» и 268-я пехотная дивизия подвергались почти непрерывным артобстрелам и несли большие потери в живой силе и технике. Кроме орудийного и минометного огня, немцам довелось испытать на своей шкуре действие новейших и неизвестных им ранее советских реактивных минометов – знаменитых «Катюш». В результате численность их пехотных рот уменьшилась в среднем до 50–80 человек [102] . Дошло до того, что немецкие пехотинцы на передовой радовались советским атакам, потому что с их началом смертоносный артиллерийский огонь переносился на другой участок фронта.
30 июля в 17:30 штаб 46-го танкового корпуса, который как раз в тот момент подвергся воздушному налету, посетил Гудериан. Обстановка на ельнинском выступе оставалась тяжелой, в тот день корпусу пришлось отбить 14 сильных атак, поддержанных танками, артиллерией и авиацией. Некоторые из них закончились местными вклинениями, но немцам удалось восстановить положение контратаками.
С 28 июля Гудериан начал планировать дальнейшее наступление на юг. Он забрал себе 9-й армейский корпус, которому наконец вернули 137-ю пехотную дивизию. Под Ельней оставался только 508-й пехотный полк из состава 292-й пехотной дивизии, принявший на себя участок, обороняемый ранее полком СС «Дер Фюрер» дивизии «Рейх». Этот армейский полк был перевезен туда 8 августа из поселка Ворошилово на автомобилях «Рейха». В тот же день на ельнинском выступе началась замена корпуса фон Гейера частями 20-го армейского корпуса под началом генерала Матерна, которому подчинили оставшуюся здесь 268-ю пехотную дивизию.