31 октября 1941 года в своей утренней сводке Совинформ-бюро сообщило: «На одном из участков Калининского направления дальнобойная батарея под командованием лейтенанта Беликова разгромила вражеский аэродром, уничтожив 14 неприятельских самолетов». Немецкие документы подтверждают этот боевой успех наших артиллеристов. 30 октября 1941 года на аэродроме Калинин от советских снарядов пострадали десять машин неприятеля. Восемь из них – это «Мессершмитты» II группы 52-й истребительной эскадры. Два Bf.l09F-2 (№№ 8174 и 9681) сгорели, два (№№ 8982 и 12886) подлежали списанию, остальные (№№ 9200, 9241, 9587 и 12948) получили менее серьезные повреждения (40–50 %). Под обстрел попали также «Юнкерсы-52» из состава I группы 1-й десантно-высадочной эскадры. [268] Одна «тетка Ю» сгорела (№ 7285), вторая была легко повреждена (№ 6979, 20 %). [269] Как видим, цифра, указанная в сводке Совинформбюро, в целом не так уж далека от истины!
В отечественной военно-исторической литературе достаточно много рассказывается об удачных действиях наших диверсионных групп против аэродромов противника. Мы пока не можем как-то прокомментировать подобные факты применительно к 1941 году. Единственный же случай, когда результат успешного нападения на аэродром известен, относится не к немецкой, а к финской авиации. 29 сентября в Карелии группа разведотдела Карельского фронта произвела диверсию на аэродроме Тикшаозеро, в результате которой был уничтожен истребитель Fokker D.XXI (FR-138) из состава Le.Lv. 10.Попробуем подвести итог. Как видно из вышеприведенных боевых эпизодов – а нами брались в качестве примеров только очень эффективные налеты, – даже в начальный период войны советская авиация достаточно успешно боролась с самолетами Люфтваффе на земле. К сожалению, следует отметить, что интенсивность действий по неприятельским аэродромам разных объединений нашей авиации была не одинаковой. Так, ВВС Западного фронта уже в первый день войны добились успехов в рейдах на территорию противника. Напротив, экипажи авиации Северо-Западного фронта с 22 июня по 31 июля 1941 года не нанесли ни одного удара по вражеским аэродромам. [270]
Заметим, что теоретически прорыв эскадрильи бомбардировщиков ДБ-3 к самолетным стоянкам на вражеском аэродроме мог иметь куда больший эффект, чем прорыв той же эскадрильи к танковой колонне противника. Ведь самолет, да еще заправленный, представляет собой несравненно более уязвимую цель, чем танк или бронетранспортер.
Все вышесказанное относится только к повседневной боевой деятельности советской авиации. Совершенно другой эффект имели в 1941 году так называемые воздушные операции – то есть совокупность одновременных или последовательных ударов, которые проводились по единому замыслу и плану, по уничтожению вражеской авиации на земле.
Первой такой операцией стал массированный удар ВВС Северного фронта, проведенный совместно с авиацией Краснознаменного Балтийского и Северного флотов. С 25 июня по 1 июля наши летчики атаковали 39 аэродромов на территории Финляндии и Северной Норвегии. Результаты этих налетов были настолько незначительны (пока известно, что у финнов получили повреждения три устаревшие машины [271] ), что ставят под сомнение саму целесообразность проведения такой операции. [272] Сюда же следует добавить и то, что наши ВВС понесли ощутимые потери как в материальной части, так и в опытных экипажах. Плюс ко всему маршал Маннергейм получил нечаянный подарок в виде «казус белли» [273] . Вполне вероятно, что, бросив те же силы на разрушение инфраструктуры портов Финляндии, можно было бы получить куда лучшие результаты. Хотя, признаем, сейчас легко судить об этом, сидя за письменным столом.
Следующий массированный удар по местам базирования Люфтваффе был нанесен 8 июля. Операция проводилась по инициативе Ставки как упреждающая – якобы немцы сами в этот день планировали атаковать наши аэродромы. Всего ВВС КА выполнили 429 самолето-вылетов. Фронтовая авиация нанесла удар по 28, а дальняя авиация – по 14 аэродромам противника.
Третья воздушная операция проводилась с 11 по 18 октября также почти на всех участках советско-германского фронта. Снова поводом к ее проведению был ожидаемый массированный удар немецкой авиации. И только воздушная операция, проведенная на Западном направлении с 5 по 8 ноября, была направлена на ослабление авиационной группировки противника с целью облегчить завоевание господства в воздухе. В качестве целей было выбрано 19 аэродромов, к налетам на которые привлекалось около трехсот боевых самолетов фронтовой и дальнебомбардировочной авиации.
В результате всех этих операций противник, несомненно, понес некоторые потери. Но, во-первых, они не превосходили урона, нанесенного ему нашей авиацией в ходе систематических действий. Во-вторых, как показал опыт и 1941 года, и особенно 1943-го, сложные в планировании, подготовке и исполнении операции, как правило, приводили к большим собственным потерям.
Справедливости ради отметим, что воздушные операции 1941 года, кроме первой «финской», как будто не дают оснований для подобных выводов. Но там численность привлеченных сил и пространственный размах были таковы, что фактически операцией, проводимой, как единое целое, данные мероприятия назвать затруднительно.
Тысячу раз был прав Карл Клаузевиц: «Военное дело просто и вполне доступно здравому уму человека. Но воевать сложно».Александр Заблотский Роман Ларинцев. Во славу Севастополя!
Отечественная историография Великой Отечественной войны насчитывает тысячи книг и статей. Сотни из них посвящены истории героической обороны Севастополя. И тем не менее прошедшая война таит в себе еще немало интересных и поучительных эпизодов, которые до сей поры остались вне поля зрения историков. Вот и мы хотим рассказать лишь об одном фрагменте 250-дневной севастопольской эпопеи, который с полным правом можно отнести к категории наших «забытых побед».
География сделала Крым ключевой стратегической позицией на Черном море, обладание которой позволяло контролировать весь черноморский бассейн. Появление на сцене военной авиации превратило полуостров в непревзойденный «непотопляемый авианосец». Этот прекрасно понимали руководители Советского Союза, поэтому равнинные просторы степной части Крыма еще до войны служили отличными аэродромами для самолетов ВВС Красной Армии и Черноморского флота. [274] К сожалению, наши неудачи в начале войны привели к тому, что в октябре-ноябре 1941 года эта превосходная аэродромная сеть поменяла хозяев. Теперь на бывших советских авиабазах хозяйничали оккупанты, и с их взлетных полос поднимались в воздух самолеты Люфтваффе.
С началом нового 1942 года ожесточенная борьба за право господствовать в крымском небе велась не только в воздухе, но и на земле. За годы войны аэродромы Крыма, занятые авиацией противника, неоднократно подвергались налетам ВВС Черноморского флота. Так, по аэродрому Саки был произведен 61 удар, по аэродрому Сарабуз – 131, по аэродрому Евпатория – 21. [275]
Следует отметить характерную особенность базирования Люфтваффе в Крыму. Немцы располагали значительные силы своей ударной авиации на аэродромах Саки (Ново-Федоров-ка) и Евпатория, недалеко от линии фронта. С одной стороны, это максимально приближало бомбардировщики и торпедоносцы противника к их вероятным целям, но, с другой, это же и позволяло атаковать данные авиабазы любым самолетам Севастопольской авиагруппы.
До 20-х чисел февраля 1942 года целью черноморцев был только расположенный под Симферополем аэродром Сарабуз. Как раз в это время немецкая авиационная группировка в Крыму оказалась срочно «раздергана» на парирование кризисов, возникших на южном фланге Восточного фронта. Поэтому на другие аэродромы Крыма, кроме нескольких оперативных площадок, авиация противника, скорее всего, не базировалась. Потери же, понесенные противником на аэродроме Сарабуз 15 и 25 января, нельзя однозначно отнести на счет флотских авиаторов.
Ситуация изменилась в феврале. В Саки перебазировались бомбардировщики из состава I./KG100 и торпедоносцы из II./KG26. Когда об этом факте стало известно разведке флота, мы точно сказать не можем. Но уже во второй половине 18 февраля шесть штурмовиков Ил-2 в сопровождении восьми «Яков» и пяти И-16 атаковали бомбардировщики Не-111, обнаруженные на аэродроме воздушной разведкой. Попутно штурмовке подверглась близлежащая станция. По докладам экипажей, было сожжено четыре «Хейнкеля». Учитывая, что в немецких документах потери учитываются с некоторым запозданием относительно фактического события, противник в принципе подтверждает результативность этого налета.
Кроме того, в ночь на 19 февраля на летном поле аэродрома стали рваться советские снаряды. До линии фронта было все-таки далековато, но берег моря был, что называется, под боком. Поэтому причиной столь ранней «побудки» немцев стал эсминец «Шаумян». Не встретив никакого противодействия, комендоры корабля выпустили по аэродрому 27 фугасных и 10 осветительных снарядов, повредив как минимум один Не-111. Почему-то этот удачный опыт дальнейшего развития не получил, и главную роль в ударах по Сакам продолжала играть авиация – хотя складывавшаяся на Черном море обстановка как минимум до конца апреля позволяла использовать боевые корабли для обстрела береговых целей. Единственным исключением стал обстрел этого же аэродрома 28 февраля с подводной лодки М-113, выпустившей четыре десятка 45-мм снарядов. Однако о каком-либо эффекте от стрельбы лодочной «сорокопятки» говорить не приходится.
Впрочем, и без помощи корабельной артиллерии до конца февраля авиация Севастопольского оборонительного района почти ежедневно бомбила Саки. Соответственно, почти ежедневно немецкие документы отмечают потери в личном составе и в самолетах. [276] При этом как минимум одна машина была потеряна безвозвратно, а две или три отправлены в заводской ремонт. В дальнейшем такое напряжение боевой работы выдержать не удалось. Но, поскольку эта цель оставалась приоритетной для авиации СОР, до начала июня налеты на Саки продолжались с различной интенсивностью.