С 22 февраля по 22 марта наши самолеты вылетали для ударов по аэродромам противника 133 раза, в том числе 76 раз ночью. Было израсходовано 610 ФАБ-100,426 ФАБ-50 и одиннадцать кассетных боеприпасов РРАБ. В следующий месяц «по Сакам» было выполнено 24 самолето-вылета днем и 249 ночью. На летное поле аэродрома было сброшено в общей сложности 165 тонн бомб.
Следует отметить, что эффективность наших ударов в апреле несколько снизилась. Почти все самолеты противника, пострадавшие от налетов, получили повреждения, не требующие заводского ремонта. С 22 апреля по 22 мая советские летчики навещали Саки не так часто, как раньше (162 вылета). В монографии М. Э. Морозова снижение интенсивности вылетов нашей авиации по аэродромам противника объясняется отвлечением части ее сил для действий над морем. [277] Правда, с его же утверждением об одновременном снижении эффективности наших налетов согласиться нельзя. Как раз в мае немцы понесли в Саках самые большие безвозвратные потери (см. таблицу 1).
В июне интенсивность ударов по аэродромам противника по понятным причинам резко упала. Последний поврежденный «Юнкере» был отмечен в утренней сводке VIII авиационного корпуса за 2 июня. Это стало результатом ночного удара двух бомбардировщиков СБ из Севастопольской авиагруппы. [278] На счет авиации, действовавшей с аэродромов на Таманском полуострове, вероятно, следует отнести последние потери наземных служб Люфтваффе 24 июня в Саках, когда был ранен солдат из колонны снабжения 1/XII.
Большая часть налетов на Саки выполнялась ночью, при этом почти постоянно в них участвовали МБР-2. «Амбарчики» работали по аэродрому, как правило, одиночно или парами, но иногда и большими группами – свыше 20 машин. Так, в ночь на 24 марта Саки бомбили 29 МБР-2 и один ГСТ. Еще больший наряд сил был выделен в ночь на 8 апреля. По аэродрому отбомбились 29 «амбарчиков», ГСТ и шесть ДБ-3.
Самолеты выходили на цель небольшими группами (по 6–8 машин), с разных высот и направлений. Группы следовали одна за другой с неравными временными интервалами в течение всей ночи. Следствием такой тактики стали минимальные потери. Единственным успехом немецких зенитчиков стал МБР-2 старшего лейтенанта Чепуренко, сбитый 8 апреля.
Успех в действиях по такой цели, как аэродром противника, невозможен без хорошей подготовки – в частности, тщательной и своевременной разведки объекта удара. Как правило, при этом основным видом разведки является воздушная. Но черноморцы, воспользовавшись тем, что летное поле аэродрома в Саках отлично просматривается с моря, привлекли к выполнению этой задачи подводные лодки. Кто именно явился инициатором этой операции, сейчас сказать сложно, но, по некоторым воспоминаниям, идея использования подводного корабля принадлежала известному черноморскому подводнику капитану-лейтенанту М. В. Грешилову.
Для ведения разведки был выделен штурман из 80-й отдельной морской разведывательной эскадрильи старший лейтенант В. В. Потехин. В ночь на 30 марта он прибыл на борт подводной лодки М-113, после чего «малютка» вышла из Севастополя, заняв с рассветом позицию в подводном положении на расстоянии одной мили от береговой черты, на траверзе аэродрома Саки. В течение дня Потехин через перископ наблюдал за работой аэродрома. С наступлением темноты лодка всплыла, и наблюдение продолжилось с мостика.
Второй разведывательный поход был выполнен 7–9 апреля. На этот раз в роли «потаенного судна» выступала М-35, на борту которой находился все тот же старший лейтенант Потехин. В этом походе, помимо визуального наблюдения, он произвел фотографирование аэродрома через перископ. Обо всех изменениях обстановки оперативно докладывалось в Севастополь по радио.
В результате этих двух разведывательных походов были получены исчерпывающие сведения о режиме работы, оборудовании и системе ПВО аэродрома Саки. Полученные данные были использованы для подготовки экипажей, участвующих в ночных налетах.
Если ночные удары по аэродромам в течение всей Великой Отечественной войны традиционно отличались невысоким уровнем наших потерь, то дневные налеты на них иногда превращались в форменное избиение, как для ВВС флота, так и для армейских летчиков. [279] Однако Крым первой половины 1942 года был счастливым исключением из этой закономерности – по крайней мере, для морской авиации. Наши дневные налеты на немецкие аэродромы были не только удачными, но и сопровождались минимальными потерями.
9 марта пятерка Пе-2 в сопровождении четырех Як-1 атаковала аэродром Саки и, по донесениям экипажей, повредила четыре немецких самолета. Согласно немецким данным серьезно пострадал Не. 111. Самолет подлежал заводскому ремонту.
6 апреля снова пять «Пешек», прикрываемых шестью Як-1 бомбили Саки. По возвращении наши летчики доложили об уничтожении одного и повреждении трех «Юнкерсов-88». В доступных источниках противной стороны подтверждения таких потерь в материальной части мы не нашли, но 6 апреля потери в личном составе у немцев имелись – один убитый и пятеро раненых артиллеристов из Flakabt.501. На отходе «петляковых» попытались атаковать истребители 77-й эскадры. В завязавшемся бою инспектору ВВС ЧФ подполковнику H.A. Наумову удалось сбить Bf.l09F-4 (№ 7564) фельдфебеля Р. Шмидта из состава 5./JG77. Наши потери в матчасти ограничились перебитой стойкой шасси у одного Пе-2. Поврежденный самолет позже был отремонтирован и вновь введен в строй. В ходе боя на поврежденной «пешке» от огня истребителей погиб воздушный стрелок-радист. [280]
Днем 28 мая одиночный Пе-2 в ходе воздушной разведки сбросил бомбы на аэродром Саки. Итоговое донесение VIII авиационного корпуса генерала В. фон Рихтгофена позволяет предположить, что именно в этой атаке был уничтожен транспортный самолет Ju.52. [281]
М. Э. Морозов в своей книге отмечает дерзкий дневной налет 30 мая, когда пятерка Ил-2 под прикрытием 15 истребителей разных типов штурмовала Саки. Правда, уважаемый автор почему-то утверждает, что «немцы не признают никаких потерь». [282] В отношении материальной части это действительно так – но что касается личного состава, то, согласно сводкам потерь Люфтваффе, в этот день на аэродроме было ранено семь зенитчиков из состава 501-го зенитного дивизиона.
Отметим, что, к сожалению, распределить потери противника между нашими дневными и ночными налетами довольно трудно. В большинстве случаев дневные и ночные атаки нашей авиации выполнялись в одни и те же сутки, поэтому только привлечение дополнительных источников сможет восстановить исчерпывающую картину
С 23 апреля авиация СОР стала «навещать» и соседний с Саками аэродром Евпатория. Уже первый налет днем 23 апреля, повторенный дважды группой из шести Пе-2 и трех «Яков», принес заметный успех. Был серьезно поврежден и в дальнейшем подлежал списанию торпедоносец из II./KG26, ранено и убито 9 техников. До 27 мая авиация СОР выполнила по этой цели 96 вылетов. При этом днем на Евпаторию «ходили» только трижды – 23, 24 и 27-го апреля.
В последнем налете, выполненном шестеркой «Пешек» под прикрытием четырех Як-1, в воздушном бою был потерян один наш истребитель. Еще дважды, 4 и 10 мая, бомбы на евпаторийский аэродром днем сбросили разведчик Пе-2 и одиночный ДБ-3. Все остальные налеты на Евпаторию производились ночью. В них приняли участие в общей сложности пять СБ, 14 ДБ-3 и 46 МБР. Эффективность этих ударов надо признать весьма высокой. Немцы потеряли четыре или пять ударных машин полностью сгоревшими или серьезно поврежденными, в том числе три-четыре «Юнкерса-88» были уничтожены, по немецким данным, ночью. Еще один бомбардировщик был уничтожен в Евпатории 10 июня нашими самолетами, вылетавшими с кавказских аэродромов.
Хоть и в меньшей степени, чем Саки, но регулярно «навещался» черноморскими авиаторами и аэродром Сарабуз. С начала года и до 22 февраля авиация ЧФ нанесла по Сарабузу восемь ночных ударов, в которых приняли участие 33 самолета различных типов. С 22 февраля по 22 марта на этот аэродром было сброшено 19 тонн бомб в 24 вылетах. В следующий месяц по Сарабузу было выполнено 6 дневных и 98 ночных вылетов, сброшено 84 тонны авиабомб. С 22 апреля до 22 мая число вылетов опять упало до мартовских величин. В 22 вылетах было сброшено 25 тонн бомб. [283] Самый мощный ночной налет пришелся на 29 марта. В нем участвовали семь ДБ-3, четыре СБ и 22 МБР, действовавшие в течение всей ночи группами по три-четыре машины.
Надо заметить, что в 1942 году экипажи севастопольской авиагруппы не ограничивались только прифронтовой полосой и другими районами Крыма. «Длинная рука» флота могла дотянуться до противника даже на южной Украине. Так, несколько удачных рейдов было проведено против аэродрома Кульбакино, который в немецких документах проходил как Николаев. Причем самый удачный налет был совершен в самое, казалось бы, неподходящее время – в разгар третьего штурма города. Ночью 3 июня два Пе-2 бомбили Кульбакино и уничтожили, по докладам экипажей, два «Юнкерса-88». Немцы подтверждают безвозвратную потерю двух машин – правда, другого класса: транспортного Ju.52 и связного W.34hi.
В целом же можно отметить ряд характерных особенностей в действиях авиации ЧФ по аэродромам противника в период обороны Севастополя. Во-первых, они отличались минимальным уровнем собственных потерь. При налетах на немецкие аэродромы был потерян один МБР-2 ночью и один Як-1 днем. Во-вторых, несмотря на то, что наша авиация атаковала аэродромы в течение длительного времени, немцам так и не удалось найти эффективных способов снижения собственных потерь. Потери оставались на примерно том же уровне вплоть до начала третьего штурма Севастополя. Если бы речь шла только об аэродромах в Саках и Евпатории, то можно было бы сослаться на объективные обстоятельства – например, на близость Севастополя к этим авиабазам, затруднявшую своевременное обнаружение нашей авиации и оповещение системы ПВО. Но регулярно подвергался бомбежкам и Сарабуз, расположенный достаточно далеко от линии фронта. Причем наши летчики без потерь совершали не только ночные рейды, но и успешно бомбили этот аэродром днем – как, например, четверка ДБ-3 17 марта.