ения разведка противостоящего противника в полном объеме произведена не была. На картах командующих армиями и командиров дивизий были обозначены только опорные пункты врага, расположенные на переднем крае. Всё находившееся в глубине предполагалось установить уже в ходе наступления. Поэтому было решено переходить в наступление без сосредоточения сил на избранных направлениях в надежде на то, что маневр ими можно будет совершить уже после того, как обозначится успех какой-либо из дивизий. Вполне понятно, что при таком подходе к военному искусству каждая из армий решала задачи прорыва немецкой обороны самостоятельно, причем на разобщенных направлениях, а основная его тяжесть ложилась на стрелковые дивизии. Взаимодействие между армиями и даже между дивизиями организовано не было.
Любой более-менее грамотный сегодняшний офицер сразу же скажет, что рассчитывать на успех операции при такой подготовке не стоит. Но это было самое начало 1942 года, время, когда советскому руководству любой ценой нужно было продемонстрировать высокую активность его войск на советско-германском фронте. На кону крупной политической игры стояли большие ставки, и «мелочиться» до уровня неоправданных потерь в Кремле не собирались. Не решался возражать И.В. Сталину и главнокомандующий Юго-Западного стратегического направления Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко, который чувствовал за собой вину неудач 1941 года и всячески стремился вернуть благосклонность вождя.
Генерал Ф.Я. Костенко командование Юго-Западным фронтом принял только в середине декабря 1941 года. С лета 1940 года и в начале Великой Отечественной войны он командовал армией, без отрыва от должности весной 1941 года окончил Высшие академические курсы при Академии Генерального штаба РККА. В декабре 1941 года он возглавил оперативную группу войск фронта, которая в период с 6 по 16 декабря успешно провела Елецкую наступательную операцию, освободив этот город и еще около 400 населенных пунктов. Однако опыта проведения фронтовых операций у него не было.
В таких условиях 20 декабря 1941 года 40-я армия перешла в наступление, имея первоначальной задачей выйти на рубеж реки Тим, а затем наступать на Курск. Ведя тяжелые бои, эта армия продвинулась на 10—12 километров, 25 декабря штурмом заняла сильно укрепленный поселок Тим, 28 декабря вышла на рубеж одноименной реки Тим и форсировала ее.
Успех 40-й армии подтолкнул командование Юго-Западного фронта к более решительным действиям. По его приказу 28 декабря на обоянском направлении перешла в наступление 21-я армия, которая на следующий день перерезала железную дорогу Курск – Белгород.
После этого наступательные действия обеих армий стали резко замедляться. Наступление сводилось к выдавливанию противника и медленному «прогрызанию» его обороны. Пехота атаковала противника, наступая по глубокому снегу. Разведка противника практически не велась. Преобладали повторяющиеся лобовые атаки на одних и тех же рубежах, без надлежащего артиллерийского сопровождения и фактически без поддержки авиации.
В то же время немецкое командование, определив направления главных ударов советских войск, оперативно начало перебрасывать на угрожаемые направления резервы и части с неатакованных направлений. Их опорные пункты продолжали вести бой даже в полном окружении. Часто проводились контратаки против открытых флангов. Тем не менее, даже несмотря на повышение упорности и активности обороны противника, соединения ударных групп Юго-Западного фронта продолжали наступление.
5 января советские войска вышли к пригородным селам города Обояни. Развернулись ожесточенные затяжные бои за этот город. Он был блокирован советскими войсками со всех сторон. Но противник, укрепившись в городе, оказывал упорное сопротивление. По всей полосе обеих советских армией развернулись крайне упорные, но безрезультатные бои – фактически войска топтались на одном месте, ведя бои за одни и те же населенные пункты.
В ночь на 7 января советским командованием была предпринята решающая попытка по овладению Обоянью. За этот и последующий дни советским войскам несколько раз удавалось врываться в центр города, но большей частью каждый раз они были оттуда оттеснены. Только некоторым частям удалось закрепиться в городе и они вели бой в окружении.
Для перелома в операции по решению командующего фронтом в полосе 21-й армии в бой была введена 8-я мотострелковая дивизия НКВД. 9 января ее части достигли центра Обояни. Однако надолго закрепиться там не смогли. 10 января, в связи с отсутствием боеприпасов и горючего, было советским войскам приказано оставить этот город.
Между тем противник не ограничился захватом Обояни, а потеснил советские части еще на 20 километров. В результате 11 января они заняли оборону примерно на том же рубеже, откуда началось наступление. Там они вступили в упорные бои с наступавшим противником.
Наступавшая севернее 40-я армия к 8 января вышла в район 28—30 километров южнее и юго-восточнее Курска. Но сил для продолжения наступления на этот город у нее уже не было. Несмотря на это, 15 и 18 января армия вновь пыталась прорвать оборону врага, но достигла только самого незначительного продвижения.
В целом в ходе Курско-Обоянской наступательной операции советские войска не достигли поставленных целей, несмотря на упорные атаки и героизм личного состава. В полосе наступления 40-й армии линия фронта к концу операции была отодвинута на северо-запад на глубину от 15 до 35 километров, в полосе 21-й армии она осталась примерно на том же месте, что и в начале операции. При этом безвозвратные потери советских войск в период с 2 по 26 января 1942 года составили 10,6 тысячи человек, санитарные – около 20 тысяч человек. Потери немецких войск остались неизвестными.
Причины неудачи в Курско-Обоянской наступательной операции был характерны для всех прочих наступательных операций советских войск зимой 1941—1942 годов: отсутствие превосходства над противником, крайне малый срок на подготовку наступления, плохая разведка врага, неправильное планирование наступление (немецкую оборону самостоятельно прорывали не только каждая армия, но и каждая участвующая в наступлении дивизия), отсутствие ударных танковых соединений, острый недостаток артиллерии. В ходе наступления практически отсутствовал маневр силами и средствами. Практиковались постоянные атаки одних и тех же рубежей и населенных пунктов на одних направлениях, несмотря на характер обороны противника и потери своих войск.
Февральский «Застой»
Немецкое командование в феврале 1942 года крупномасштабных наступательных действий не предпринимало. Его основное внимание было сосредоточено на операциях по отражению ударов советских войск в районе Старой Руссы в полосе группы армий «Север», борьбы с советским воздушным десантом в районе Вязьмы, в районе города Изюм (южнее Харькова), в Крыму. Кроме того, оно было сильно озабочено высокой заболеваемостью личного состава. Так, по докладу начальника медицинской службы вермахта, по состоянию на 5 февраля в войсках Восточного фронта насчитывается около 61 тысячи больных, в том числе около 1 тысячи офицеров. Особую опасность вызывал сыпной тиф (4400 случаев), из которых 729 – со смертельным исходом.
13 февраля А. Гитлер в своей Ставке провел очередное совещание с высшим руководством вермахта, на котором были даны оценки действиям германских войск в последние месяцы. Он потребовал от своих генералов отказаться от тактики «штопанья дыр», переходя к более решительным действиям, прежде всего в районе Старой Руссы. Ф. Гальдер, вернувшись с этого совещания, записал в своем «Военном дневнике»: «Необходимо, чтобы все пехотные части и артиллерия начали действовать из района Старой Руссы, а ВВС использовали все силы, которые они могут сосредоточить. Нужно перебросить сюда дополнительные силы из группы армий «Центр»… Наступление – только при поддержке авиации… Авиационная обработка проводится бомбардировщиками непосредственно перед началом наступления (15—20 мин.). Тесное взаимодействие сухопутных войск и авиации».
Командование вермахта ожидало активизации наступательных действий советских войск 23 февраля по случаю очередной годовщины Красной армии, но этого не произошло. Ф. Гальдер в тот день в своем дневнике отметил, что с 22 июня 1941 года по 20 февраля 1942 года на Восточном фронте убито 8107 офицеров и 198 017 унтер-офицеров и рядовых, пропало без вести – 747 офицеров, 45 019 унтер-офицеров и рядовых, ранено – 21 555 офицеров и 708 455 унтер-офицеров и рядовых. Всего, таким образом, потеряно 30 409 офицеров и 951 491 унтер-офицер и рядовой.
В последний день месяца, 28 февраля, состоялось большое совещание у фюрера, на котором кроме высшего командования вермахта присутствовали командующий группой армий «Центр» и командующие 2, 3 и 4-й танковыми, а также 4-й и 9-й общевойсковыми армиями. Была оценена обстановка на фронтах, уточнены задачи. В завершение этого мероприятия ряду отличившихся генералов были вручены «Дубовые листья» к Железному кресту, а В. Моделю присвоено звание генерал-полковника.
В феврале 1942 года новых операций на советских фронтах Генеральный штаб РККА не планировал. Боевые действия велись в рамках продолжавшихся начатых еще в январе Любанской операции Ленинградского и Волховского фронтов, Демянской операции Северо-Западного фронта, Ржевско-Вяземской операции Калининского и Запададного фронтов, Болховской операции Брянского фронта, Керченско-Феодосийской операции Крымского фронта. Кроме того, в Крыму продолжалась героическая оборона Севастополя.
Генеральный штаб ежедневно направлял в Ставку сводки с фронтов, отмечая положение войск сторон. Его руководители на совещания в Кремль приглашались очень редко. Так, на докладе у И.В. Сталина Б.М. Шапошников был только 20, 21 и 26 февраля, в последнем случае вместе с А.М. Василевским. Затем 27 февраля Б.М. Шапошников был приглашен к И.В. Сталину в 23 часа 30 минут вместе с В.М. Молотовым, А.И. Микояном, Л.М. Кагановичем, Л.П. Берией, Г.М. Маленковым, Н.А. Вознесенским, А.М. Василевским и К.А. Мерецковым. В 0 часов 35 минут Шапошников, Василевский и Мерецков вышли из кабинета Сталина, но через час вернулись туда обратно. Второе совещание продолжалось до 2 часов 15 минут. В важности вопросов, обсуждавшихся на этих совещаниях, сомневаться не приходится.