Дело в том, что в результате предыдущих оборонительных и наступательных действий войска Красной армии понесли значительные людские и материальные потери, остро нуждались в пополнении личным составом, вооружением, боевой техникой, боеприпасами, другим военным имуществом. Тревожные сведения об этом в Генеральный штаб поступали со всех фронтов и в виде итоговых сводок ложились на стол к И.В. Сталину. В связи с этим к февралю 1942 года советскому руководству стал совершенно очевиден тот факт, что рассчитывать на успешное продолжение наступательных операций на всем советско-германском фронте невозможно. Противник еще был слишком силен, война приобретала затяжной характер, и нужно было с учетом этого перестраивать всю экономику страны.
В связи с этим 4, 12 и 16 февраля принимается ряд важных постановлений Государственного Комитета Обороны, в соответствии с которыми ответственность за выполнение решений этого высшего органа военно-стратегического управления возлагается на его членов. В частности, на В.М. Молотова возлагается персональная ответственность за производство танков, на Г.М. Маленкова – за производство самолетов, авиационных моторов и работе ВВС Красной армии, на Л.П. Берию – за производство вооружения, на Н.А. Вознесенского – за производство боеприпасов, черных и цветных металлов, нефти, угля и химикатов, на А.И. Микояна – по снабжению Красной армии (вещевое, продовольственное, горючее, денежное и артиллерийское) и транспорт. Общий контроль за выполнением этих поручений членами Государственного Комитета Обороны брал на себя лично И.В. Сталин со всеми вытекающими из этого последствиями[12].
Мартовские волнения
1 марта Ф. Гальдер в своем «Военном дневнике» отмечает, что в полосе группы армий «Север» никаких серьезных перемен не произошло. Но далее пишет о том, что «части противника, вырвавшиеся вперед в направлении Любани, отрезаны нашими войсками». Это стало причиной того, что на следующий день, 2 марта, в отношении планов дальнейших действий группы армий «Север» состоялось совещание у фюрера в присутствии командующего группой армий «Север», командующих армиями и командиров корпусов этой группы армий.
В результате было принято решение о переходе в наступление в районе Холма 5 марта, а в районе Волхова – 7 марта. При этом отмечено, что «фюрер требует за несколько дней до начала наступления провести авиационную подготовку (бомбардировка складов и войск в лесах бомбами сверхтяжелого калибра). Завершив прорыв на Волхове, не следует тратить силы на то, чтобы уничтожить противника. Если мы сбросим его в болота, это обречет его на голодную смерть. И, наконец, в период с 13 по 16 марта планировалось начать наступление в районе Старой Руссы.
Таким образом, в первой половине марта 1942 года немецким командованием планировались активные наступательные действие в полосе группы армий «Север» против войск советского Северо-Западного фронта.
В этот период советские войска все еще продолжали наступательные операции на различных участках советско-германского фронта, которые, в целом, развились довольно вяло. Неблагоприятно складывалась обстановка и в Крыму, в рамках Керченско-Феодосийской операции.
2 марта 1942 года И.В. Сталиным был подписан приказ народного комиссара обороны СССР о наказании заместителя наркома обороны, уполномоченного Ставки Верховного главнокомандования по керченскому направлению Маршала Советского Союза Г.И. Кулика за то, что он «вместо честного и безусловного выполнения приказа Ставки «удержать Керчь во что бы то ни стало и не дать противнику занять этот район», самовольно, в нарушение приказа Ставки и своего воинского долга без предупреждения Ставки, отдал 12 ноября 1941 года преступное распоряжение об эвакуации из Керчи в течение двух суток всех войск и оставлении Керченского района противнику, в результате чего и была сдана Керчь 15 ноября 1941 года».
Далее в этом приказе указывалось, что «Кулик, по прибытии 12 ноября 1941 года в город Керчь, не только не принял на месте решительных мер против панических настроений командования крымских войск, но своим пораженческим поведением в Керчи только усилил панику и деморализацию в среде командования крымских войск… Кроме того, как установлено, Кулик во время пребывания на фронте систематически пьянствовал, вел развратный образ жизни и злоупотреблял званием Маршала Советского Союза и заместителя наркома обороны, занимался самоснабжением и расхищением государственной собственности, растрачивая сотни тысяч рублей на пьянки из средств государства и внося разложение в ряды нашего начсостава».
За данные проступки Г.И. Кулик был отдан под суд, который приговорил лишить его званий Маршала и Героя Советского Союза и всех остальных наград, а Центральный Комитет ВКП(б) принял решение исключить его из состава членов ЦК ВКП(б) и снять с поста заместителя наркома.
Данный приказ был секретный. В то же время И.В. Сталин приказал довести его до военных советов Западного и Юго-Западного направлений, военных советов фронтов, армий и округов.
Нужно отметить, что после приговоров, вынесенных Маршалам Советского Союза М.Н. Тухачевскому, В.К. Блюхеру и А.И. Егорову, это был первый «маршальский» приговор, причем не по обвинению в заговоре или шпионаже, а за преступную халатность в выполнении своих служебных обязанностей.
11 марта в Ставке Гитлера состоялось очередное совещание, на которое были приглашены командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Г. фон Клюге и командующий 9-й армией генерал-полковник В. Модель. Обсуждался план операций на западном участке фронта 9-й армии. При этом Ф. Гальдер отмечает: «Фюрер снова напрасно дает войскам слишком большую свободу действий в наступлении на Осташков… Клюге живет сегодняшним днем и не думает о будущем; он зависит от более волевых командармов. В докладе не показан ход мыслей при планировании операций».
Начало ранее планируемых наступательных операций на волховском участке фронта в очередной раз было отложено по решению фюрера из-за состояния погоды с тем, «чтобы в полной мере использовать поддержку нашей авиации».
Также с командованием группы Зейдлица прошло обсуждение плана наступления в районе Старой Руссы. Ф. Гальдер высказал опасение, что созданная для этого ударная группировка очень слаба и требует серьезного пополнения резервами.
С 15 по 17 марта Гитлер из своей Ставки в Восточной Пруссии «Волчье логово» выезжал в Берлин, где провел совещание с рядом промышленников и министров. Вернувшись в Ставку, 18 марта он заслушал доклад Ф. Гальдера об общей обстановке и положении на Восточном фронте. После этого доклада начальник Генерального штаба сухопутных войск вермахта в своем дневнике отразил два момента, представляющие особый интерес.
В отношении обстановки на фронте он отметил: «Наступательные действия противника на фронте групп армий «Юг» и «Центр» продолжаются, однако они не связаны между собой и носят местный характер. Никаких новых крупных соединений противник в действие не вводил.
Под Керчью (Керченско-Феодосийская операция. – Авт.) в наступлении противника участвует большое количество танков, преимущественно старых и никуда не годных, взятых из учебных частей.
Группа армий «Север». Наступление наших войск на волховском участке (Любаньская операция. – Авт.), ведущееся западнее шоссейной дороги с севера, развивается с трудом. Войска, наступающие с юга, не могут продвинуться вперед, так как противник ведет здесь сильные контратаки. В районе волховского котла наступательный порыв противника постепенно ослабевает, однако в районе Погостья русские хотя и не быстро, но непрерывно и методически продвигаются вперед, так что обстановку здесь по-прежнему приходится оценивать как довольно напряженную».
Затем он изложил выдержки из донесения финского военного атташе в Анкаре (Турция. – Авт.) от 18 марта 1942 года в отношении поставок СССР по ленд-лизу и формированиях резервов Красной армии. В частности, указывается, что англо-американцы поставили в СССР «500 уже бывших в деле самолетов типа «Харрикейн» и примерно 300 танков (главным образом – для польских воинских формирований в России). Тип III (16 тонн), тип VI «Крейсерский» (18 тонн), тип II «Матильда» (26 тонн), тип ПА-4 (12 тонн). За последние четыре недели, будто бы поставлено дополнительно 100 танков».
В отношении формирования резервных соединений сообщалось, что в районе Уфа, Казань, Астрахань, Оренбург формируется 20—25 стрелковых и кавалерийских дивизий, а в районе Казань, Киров, Вологда, Тамбов и восточнее Москвы – еще 30 дивизий и 10 танковых бригад. Кроме того, восточнее Урала (в Сибири) формировалось от 5 до 10 дивизий. Таким образом, военный атташе делал вывод о том, что к концу весны будет сформировано «50—60 дивизий, сведенных в две резервные армии, одной из которых должен командовать Буденный».
21 марта началось наступление немецких войск в районе Старой Руссы с целью прорыва из кольца окружения в районе Демянска. В последующие дни наступление развивалось успешно, однако перерасти в более значительное не смогло.
28 марта в Ставке Гитлера состоялось совещание, на котором обсуждался план летней наступательной операции. Ф. Гальдер в своем дневнике отметил, что в центре внимания были вопросы, связанные с возможными высадками войск союзников в Северной Норвегии, на западном побережье Франции и дополнительных сил в Северной Африке. В результате этого обсуждения немецкое руководство решило, что эти высадки маловероятны. Поэтому в очередной раз был сделан вывод о том, что «исход войны решается на Востоке», где нужно начать всеобщее наступление, прежде всего на южном крыле советско-германского фронта.
Для этого, прежде всего, планировалось овладеть Изюмом (начало Воронежской операции). Затем наступательную операцию начать в Крыму, против Керчи, так как «против Севастополя требуется массирование боевой техники». Овладев Керчью, перенести боевые действия на Кубань с тем, чтобы к начал