Таким образом, к конце первого дня наступления наибольших успехов добились войска Юго-Западного фронта, которые прорвали оборону на двух участках шириной до 16 километров. Оказавшиеся на пути советских танков румынские части были разбиты, а остатки их, побросав оружие, обратились в бегство.
19 ноября ранним утром главное командование сухопутных сил вермахта получило из штаба группы армий «Б» телеграмму следующего содержания: «Началась мощная артиллерийская бомбардировка всего румынского фронта северо-западнее Сталинграда». Это сообщение не оставляло сомнений в том, что началось то самое наступление, в возможность которого руководству Германии так долго не хотелось верить. Затем поток тревожных сведений с берегов Дона нарастал. Однако поступавшие сведения были настолько противоречивы, что какое-либо четкое представление об обстановке в полосе 3-й румынской армии составить было трудно. И только к вечеру этого дня стало доподлинно известно, что фронт армии прорван на двух участках.
Нужно было принимать немедленное решение, но начальник Генерального штаба сухопутных сил вермахта не мог это сделать без ведома Гитлера. А фюрер в это время находился за тысячу километров, в Южной Баварии – в Берхтесгадене, куда он отправился еще 14 ноября на отдых и лечение в сопровождении генерал-фельдмаршала Кейтеля и генерал-полковника Йодля. Когда ему передали туда по телефону первое донесение о начавшихся на Дону событиях, его реакция была на редкость спокойной: «Мы этого давно ожидали», – сказал он. Основания для такого вывода были – в оперативной сводке ОКХ за 19 ноября указывалось: «…несколько атак противника в полосе 3-й румынской армии отбиты. Противнику удалось вклиниться южнее устья р. Хопер. Организованы меры по исправлению положения».
Правда, несколько позже Гитлер все же дал свое согласие на передачу в распоряжение командующего группой армий «Б» 48-го танкового корпуса, который находился в резерве группы армий, и без личного согласия фюрера он не мог быть задействован.
Генерал Вейхс сразу же решил ввести этот корпус в сражение. Но при этом он допустил грубый просчет. Полагая, что советские войска наносят главный удар из района Клетской, он приказал командиру корпуса нанести контрудар из района Перелазовского в северо-восточном направлении. Но вскоре командующий группой армий понял, что советские войска наносят главный удар с плацдарма в районе города Серафимовичи, в 11 часов корпус получил новую задачу: развернувшись на 90°, нанести контрудар в северо-западном направлении, отсечь ударную группировку 5-й советской танковой армии, а затем разгромить ее основные силы. Такая резкая смена задачи привела к тому, что, совершая маневр, дивизии корпуса потеряли связь между собой и, действуя разрозненно, подверглись встречным ударам советских войск.
Вечером 19 ноября командующий группой армий «Б», не дожидаясь санкции Верховного командования, приказал 6-й армии немедленно прекратить все наступательные действия в Сталинграде и принять срочные меры по обеспечению своего левого фланга и тыла. Армии надлежало нанести контрудар в северо-западном направлении, во фланг прорвавшейся на Среднем Дону группировки советских войск, а 14-му танковому корпусу следовало, выдвинувшись к Дону, разгромить советские соединения в полосе 3-й румынской армии. Одновременно принимались меры к прикрытию переправы у Калача, через которую шло в основном снабжение войск.
20 ноября. Утром 20 ноября Цейтцлер доложил Гитлеру о прорыве русских в полосе 3-й румынской армии на глубину 20 километров. Но, по его мнению, давать точную оценку происходящему на Дону было пока преждевременно. В то время поступила информация об успешном отражении наступления русских в районе Клетской и о начавшихся контратаках немецких танковых соединений.
Но, по-видимому, Гитлер уже более трезво оценивал сложившуюся обстановку. Он принял решение создать на правом крыле группы армий «Б» новую группу армий «Дон» во главе с генерал-фельдмаршалом Э. Манштейном. Ему предписывалось объединить под своим командованием все войска на ставшем реально наиболее опасном направлении, во что бы то ни стало разгромить ударные группировки советских войск и восстановить положение.
В ночь на 20 ноября командующие армиями Юго-Западного фронта уточнили свои решения и поставили задачи войскам на следующий день. Чтобы сломить упорное сопротивление врага на правом фланге 5-й танковой армии, командарм генерал П.Л. Романенко решил ввести в сражение свой второй эшелон – 159-ю стрелковую дивизию. Действовавшая там же 14-я гвардейская стрелковая дивизия была усилена танковой бригадой, а также пятью артиллерийскими и минометными полками. 8-му кавалерийскому корпусу генерала М.Д. Борисова ставилась задача нанести одной дивизией удар на Горбатовский, то есть в тыл вражеской группировке, действовавшей перед правым флангом 5-й танковой армии, а главными силами к исходу дня выйти к реке Чир в районе станицы Чернышевской. Командующий 21-й армией поставил своей подвижной группе задачу к исходу 20 ноября выйти к реке Дон в районе Калача, с ходу форсировать ее и захватить плацдарм на левом берегу.
Тем временем главные события развернулись в полосе 26-го танкового корпуса. Умело маневрируя, его бригады наносили внезапные удары по флангам и тылам противника, громили его по частям. На рассвете 20 ноября 157-я танковая бригада вместе с приданным ей батальоном автоматчиков ворвалась в Перелазовский. Неприятель сопротивлялся до последнего. Об этом говорит тот факт, что бой за Перелазовский длился 8 часов. В итоге крупный вражеский гарнизон был разгромлен. Такая же участь постигла здесь и штаб 5-го румынского армейского корпуса. Остатки его во главе с командиром корпуса генералом Сонном спаслись бегством, бросив даже штабные документы.
А главные силы 26-го танкового корпуса совместно со стрелковыми соединениями завязали встречный бой с 1-й румынской танковой дивизией. К исходу 20 ноября корпус, который действовал двумя группами, оказался рассредоточенным на значительном пространстве. Недостаток средств связи привел к нарушению управления войсками. К тому времени густой туман сменился мокрым снегом; сильный ветер кружил над бескрайней степью, наметая огромные снежные заносы. Видимость была ограничена. Глубокий снег и сильная гололедица затрудняли движение не только колесного автотранспорта, но и гусеничных машин. В этой обстановке командир 26-го танкового корпуса генерал Родин решил приостановить наступление почти на сутки, а за это время подтянуть отставшую артиллерию, дозаправить танки и пополнить боеприпасы.
3-й гвардейский кавалерийский корпус 20 ноября из-за нераспорядительности своего командира генерала И.А. Плиева оказался во второй половине дня даже позади пехоты. Возмущенный этим командующий войсками фронта отстранил командира корпуса от должности, а командующему 21-й армией приказал незамедлительно двинуть конницу вперед. Правда, Верховный главнокомандующий не согласился с решением Н.Ф. Ватутина, и через несколько дней командир 3-го гвардейского кавалерийского корпуса был восстановлен в должности.
20 ноября перешла в наступление южная ударная группировка – войска Сталинградского фронта. Это наступление также началось в неблагоприятных погодных условиях. Артиллерийская подготовка была назначена на 8 часов утра. Казалось, все идет по плану, но вдруг погода стала быстро портиться: сгустился туман, начался снегопад.
Командующий войсками фронта готовился выехать на передовой наблюдательный пункт, когда раздался звонок из Москвы. «Ставка беспокоится, начнете ли вовремя?» – спросил начальник оперативного управления Генерального штаба. «Сейчас туман, если рассеется, начнем вовремя, все готовы», – ответил Еременко. Но в том, что начинать никак нельзя, он убедился, когда в 7 часов 30 минут прибыл на свой НП, находившийся в полосе 57-й армии. Начало артподготовки пришлось перенести.
Ставка ВГК стала проявлять беспокойство. Но вот туман на отдельных участках поредел, видимость постепенно улучшилась. Было решено артиллерийскую подготовку начинать в каждой армии по мере того, как для этого создадутся необходимые условия. От одновременного ее проведения в масштабе фронта пришлось отказаться, впрочем, так же, как и от авиационной подготовки.
Первой в 9 часов 15 минут открыла огонь артиллерия 57-й армии. Спустя 15 минут началась артиллерийская подготовка в полосе 51-й армии. Несколько позже она началась в полосе 64-й армии. Это было связано с тем, что планом операции из-за общей низкой плотности артиллерии на Сталинградском фронте маневр ею в полосу этой армии предусматривался только после проведения артиллерийской подготовки в других армиях. Продолжительность артподготовки в армиях была различной и составляла от 40 до 75 минут. Ограниченная видимость заставляла вести огонь по ненаблюдаемым целям, за исключением тех орудий, что были выделены для стрельбы прямой наводкой. Тем не менее система огня противника в основном была нарушена.
Затем соединения 51-й (генерал Н.И. Труфанов) и 57-й (генерал Ф.И. Толбухин) армий перешли в наступление. Прорвав оборону 4-й румынской армии и отразив многочисленные контратаки, войска этих объединений начали развивать успех в западном направлении.
К середине дня были созданы условия для ввода в прорыв армейских подвижных групп.
4-й механизированный корпус генерала В.Т. Вольского составлял подвижную группу 51-й армии. Сигнал на ввод в прорыв он получил в 11 часов 20 минут, но из-за своей неготовности выступил из исходного района с опозданием на полтора часа. В итоге части корпуса смогли обогнать пехоту только через четыре часа, затратив слишком много времени на преодоление минных полей. К тому времени 126-я и 302-я стрелковые дивизии, осуществлявшие прорыв вражеской обороны, уже продвинулись на глубину 7—10 километров.
Навертывая упущенное, уничтожая разрозненные группы противника, механизированные бригады этого корпуса к исходу дня вышли в район Плодовитое, где окружили часть сил 13-й румынской пехотной дивизии. Не оказав особого сопротивления, румыны вскоре капитулировали. В плен сдались около 6 тысяч солдат и офицеров, в то