[55].
И еще один источник – мемуары начальника Генерального штаба РККА А.М. Василевского. В них мы читаем следующее: «К вечеру 12 декабря передовые части 6-й танковой дивизии противника на отдельных участках уже подошли к южному берегу Аксая, а его 23-я танковая дивизия, наступая вдоль железной дороги, вышла в район, который находился в 10—15 км южнее железнодорожного и шоссейного моста через Аксай у Круглякова. Соотношение сил на фронте 51-й армии было тогда примерно следующим: у нас – 34 тыс. человек, у противника – 76 тыс.; танков – 77 против 500; орудий и минометов (калибром от 76 мм и крупнее) – 147 против 340. Таким образом, наша 51-я армия оказалась в крайне трудном положении»[56].
О том, что немцы сосредоточили в районе Котельниково крупные силы, командованию Сталинградского фронта стало известно еще в первых числах декабря. Однако, когда 2 декабря разведка доложила о появлении в районе Зимовники частей 6-й танковой дивизии, прибывшей из Франции, это не вызвало беспокойства у генерала Еременко и его помощников.
Не уделила должного внимания котельниковскому направлению и Ставка ВГК. Прежде всего, она решила ликвидировать плацдармы врага на Чире и Дону, чтобы лишить его тормосинскую группировку возможности использовать их для нанесения удара в направлении Сталинграда. Здесь предполагалось использовать вновь созданную 5-ю ударную армию. Основываясь на данных разведки, советское командование исходило из того, что ранее 14—16 декабря немцы не смогут начать операцию по деблокированию 6-й армии. Поэтому их контрудар в районе Котельниково оказался полной неожиданностью. Об этом, в частности, свидетельствует разведывательная сводка штаба Сталинградского фронта от 12 декабря. В ней отмечалось, что «противник продолжает подготовку операции по соединению с окруженными в Сталинграде войсками»[57].
Таким образом, ни агентурная, ни войсковая разведка Сталинградского фронта не смогли распознать готовившиеся планы противника в той мере, которая нужна для принятия конкретных решений. Поэтому в планах советского командования ней нет ни малейшего намека на возможность перехода противника в решительное наступление на котельниковском направлении, которое началось через два с половиной часа после этого донесения. Однако в своих мемуарах командующий Сталинградским фронтом А.И. Еременко пишет следующее: «Уже с самого начала формирования этой группировки командование Сталинградского фронта опасалось, что основной удар будет нанесен именно этой группировкой из района Котельниково. И с точки зрения выбора района для ее сосредоточения, и с точки зрения быстроты и решительности этого сосредоточения, а также качества подтягиваемых соединений можно было предполагать, что проводимые здесь мероприятия имеют далеко идущие цели. Командование фронта стало принимать все зависящие от него меры, чтобы не быть захваченным врасплох.
Мы обратились к И.В. Сталину с просьбой выделить нам помощь в виде танковых частей. Мы считали, что необходимо нанести удар на Котельниково, в районе которого сосредоточивается основная группировка, предназначенная для освобождения окруженных. Но И.В. Сталин пообещал нам незначительную помощь – три танковых полка (то есть 60 танков).
Представитель Ставки товарищ Василевский, предполагая, что противник будет наносить удар с целью деблокады из района Тормосин, предложил обеспечить внешний фронт окружения по линии Громословка, Абганерово, Ивановка.
Забегая несколько вперед, скажу, что дальнейшие боевые действия показали, что если бы мы создали свой внешний фронт в соответствии с этим предложением, то, во-первых, мы не разведали бы сосредоточения противника в районе Котельниково, а это привело бы к тому, что вражеский удар отсюда оказался бы для нас неожиданным; во-вторых, наш внешний фронт был бы настолько близок к окруженным (примерно 40 км), что при внезапном ударе противник мог бы преодолеть нашу оборону за 1—2 суток.
Чтобы доказать правильность своих выводов, командование Сталинградского фронта решило с целью разведки сил противника и отнесения внешнего фронта окружения на большую глубину от окруженных войск врага нанести удар наличными силами двух стрелковых дивизий, действовавших до этого на широком фронте (правда, ослабленных предыдущими боями), двух, также малочисленных, кавалерийских дивизий 4-го кавалерийского корпуса при поддержке танковой бригады. Мы полагали, что таким образом удастся окончательно выяснить реальную обстановку в районе Котельниково: если там противник не сосредоточил сил для основного удара, а лишь отвлекает наше внимание от тормосинской группировки, как это считал товарищ Василевский, мы и имеющимися у нас (перечисленными выше) силами овладеем Котельниково; если же именно отсюда враг предполагает нанести свой главный удар, как считали мы, тогда наши действия выльются в крупную оперативную разведку и раскроют всем нам истинный смысл намерений противника; одновременно наш внешний фронт отодвинется примерно на 40—50 километров дальше, что сыграет важную роль в упрочении кольца окружения».
Теперь послушаем А.М. Василевского:
«В начале декабря 1942 года я работал над планом разгрома окруженной под Сталинградом вражеской группировки с учетом прибытия в состав Донского фронта 2-й гвардейской армии… По решению командующего Сталинградским фронтом генерала А.И. Еременко в конце ноября была предпринята попытка захватить Котельниково. Хотя она и не увенчалась успехом, но позволила вскрыть прибытие сюда крупных танковых сил противника… Таким образом, целый ряд факторов говорил о том, что немецко-фашистское командование, по-видимому, в ближайшее же дни намерено осуществить наступление на котельниковском направлении с целью деблокады окруженных войск Паулюса…
Утром 9 декабря, после того, как разработка плана операции была завершена и донесение о нем было отправлено в Ставку, я выехал в войска 51-й и 5-й танковой армий. Такая поездка нужна была, во-первых, для уточнения обстановки и, во-вторых, потому, что на стык указанных армий к этому времени должны были выходить войска 5-й ударной армии генерала М.М. Попова. Во второй половине 9 декабря, находясь на КП 57-й армии в Верхне-Царицынском, где ранее распоряжением Генерального штаба был развернут надежный узел связи, я имел возможность поговорить с командующими войсками Сталинградского и Юго-Западного фронтов, уточнил, где в данный момент находятся 87, 300 и 315-я стрелковые дивизии, выдвинутые из резерва командующего Сталинградским фронтом и предназначенные Ставкой для 5-й ударной армии, переговорил с командующим последней и с командирами 7-го танкового и 3-го гвардейского кавалерийского корпусов. Весь следующий день был использован мной для поездки в войска 51-й, 5-й ударной и на левый фланг 5-й танковой армий с тем, чтобы лично ознакомиться с обстановкой непосредственно на фронте и побеседовать с командующими армиями и командирами войсковых соединений…
С утра 11 декабря на командный пункт командира 7-го танкового корпуса генерала П.А. Ротмистрова прибыл командующий 5-й ударной армией М.М. Попов и командир 3-го гвардейского кавалерийского корпуса И.А. Плиев. Здесь был отработан план наступления на противника, действовавшего в районе Рачковский, Верхне-Чирский, с тем, чтобы не допустить соединения его котельниковской и нижне-чирской группировок при попытке деблокировать окруженные войска.
Утро 12 декабря застало меня в Верхне-Царицынском, где стало известно, что на фронте 51-й армии… гитлеровцы перешли в наступление из района Котельниково»[58].
Таким образом, войска 51-й армии по состоянию на 12 декабря по силам и средствам значительно уступали противнику, в связи с чем генералу Н.И. Труфанову и его штабу требовалось приложить немало умений для того, чтобы удержать врага.
Оборонительные бои войск 51-й армии
12 декабря. С утра этого дня в районе Сталинграда начался первый в том году сильный снегопад. Падающие с неба белые хлопья скрывали противников друг от друга. Через полосу ничейной земли почти ничего не было видно. Смутные контуры позиций, передовых постов, проволочных заграждений лишь иногда проглядывали через снежные заряды. Точно так же в штабах противостоящих друг другу армий смотрели на смутные контуры группировок противника. Разведка дала лишь размытые очертания действительного состава тех войск, с которыми вскоре предстояло столкнуться в смертельном бою.
Наступление армейской группы «Гот» началось в 8 часов утра 12 декабря после короткого, но мощного огневого налета артиллерии и ударов авиации по боевым порядкам соединений 51-й армии. Действуя из района Котельниково в общем направлении на северо-восток, противник главный удар наносил на узком участке фронта вдоль железной дороги Тихорецк – Сталинград. Здесь наступали 6-я и 23-я танковые дивизии 57-го танкового корпуса, которым противостояли 302-я и 126-я стрелковые дивизии 51-й армии. На флангах танковых дивизий действовали кавалерийские и пехотные немецко-фашистские войска. Соединение с группировкой Паулюса намечалось юго-западнее ст. Тундутово (высота с отметкой 180 восточнее Зеты). После артиллерийской подготовки противник прорвал оборону в полосе 302-й стрелковой дивизии полковника Е.Ф. Макарчука у полустанка Курмоярский. Воины этой дивизии оказывали упорное сопротивление.
С наступлением темноты передовые части 6-й танковой дивизии вышли на отдельных участках к южному берегу р. Аксай, а 23-я танковая дивизия – в район севернее Небыкова. Части 302-й стрелковой дивизии отошли на рубеж Чилеков – Небыков – совхоз «Терновый». Овладев Гремячим и разъездом 161-й км, гитлеровцы пытались выйти во фланг и тыл 126-й стрелковой дивизии, потеснили ее правофланговый полк, но были остановлены.
Генерал-полковник А.И. Еременко потребовал от командующего 51-й армией генерал-майора Н.И. Труфанова удерживать занимаемый его войсками рубеж и восстановить положение на участке 302-й стрелковой дивизии. На усиление армии была направлена из резерва фронта 235-я огнеметная танковая бригада и 87-я стрелковая дивизия. В то же время командующему 5-й ударной армией генерал-лейтенанту М.М. Попову было приказано ускорить сосредоточение войск армии для наступления в районе Рычковского с целью ликвидации там немецкого плацдарма.