соединения не выдержат «периода распутицы» из-за плохого снабжения, является ошибочной, так как противник находится чаще всего в районах, наиболее богатых в хозяйственном отношении… Штаб группы армий надеялся устранить партизанскую опасность, как только будет укреплен фронт. Однако события последнего времени делают эту надежду все более несбыточной. На многих участках фронта русские в последние дни проявляли необычную активность, так что все наши силы действовали с полной нагрузкой и нельзя было снять с фронта соединения, находящиеся в подчинении командующего тыловым районом и срочно необходимые ему полицию, части СС, охранные соединения, строительные соединения и т.д.»[9].
Несмотря на возникшие трудности, части 4-го воздушно-десантного корпуса продолжали выполнять поставленные задачи, и в ходе февральских боев смогли достичь рубежа, где должна была произойти их встреча с войсками 50-й армии. Но данная армия не смогла сломить сопротивление противника и вовремя выйти на соединение с корпусом. Поэтому десантники были вынуждены перейти к обороне неподготовленного рубежа, который обороняли более месяца.
12 апреля командующий войсками Западного фронта отдал приказ командиру корпуса о переходе в наступление с целью прорыва на соединение с войсками 50-й армии. Но к тому времени части корпуса уже понесли значительные потери в личном составе, на исходе были боеприпасы, в тылах скопилось большое количество раненых и больных. Поэтому прорыв, который начался 14 апреля, успеха не имел.
24 мая противник сам перешел в наступление, и части корпуса начали отходить, постепенно рассеиваясь по местности. Отдельные его подразделения вступали в бои с противником, неся при этом значительные потери. Другие уходили в глубь территории, занятой врагом, в надежде соединиться с партизанами. Третьи просто всеми возможными способами уклонялись от столкновений с врагом, постоянно перемещаясь с места на место.
30 мая остатки 4-го воздушно-десантного корпуса вышли в расположение 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала П.А. Белова.
Таким образом, Вяземская воздушно-десантная операция стала первым боевым опытом применения советским командованием оперативного воздушного десанта. К сожалению, он был неудачный. Генеральный штаб поставил перед десантниками непосильную задачу. Десант был высажен, не имея для этого средств и не зная оперативной обстановки и даже замысла наступательной операции Западного фронта. В результате операция не достигла поставленных целей.
Официально Ржевско-Вяземская наступательная операция завершилась 20 апреля 1942 года. В ходе ее проведения войсками Западного и Калининского фронтов были освобождены Московская, Тульская и часть Калининской области. Однако главная цель операции – разгром группы армий «Центр» – достигнута не была.
В ходе операции стороны понесли огромные потери. Группа армий «Центр» с 1 января по 30 марта потеряла более 333 тысяч человек. По записям Ф. Гальдера, «укомплектованность пехоты – 35 % от прежнего уровня». Безвозвратные потери Калининского и Западного фронтов историками оцениваются в 272,3 тысячи человек. Кроме того, эти фронты потеряли еще более 500 тысяч ранеными и больными. Однако потери непосредственно в Ржевско-Вяземской операции пока еще остаются неподсчитанными. В местах ее проведения поисковики до сих пор находят многочисленные останки советских солдат, идентифицировать которые уже невозможно.
Вполне резонно встает вопрос о персональной ответственности за неудачный исход Ржевско-Вяземской операции. Одни историки винят в этом группу офицеров оперативного управления Генерального штаба во главе с полковником К.А. Васильченко, которые разрабатывали замысел операции. Но тогда также нужно винить и начальника Генерального штаба Б.М. Шапошникова, и его заместителя А.М. Василевского, которые утвердили этот план и доложили его И.В. Сталину. Но в это время Б.М. Шапошников болел, и появился в кабинете И.В. Сталина только 20 января. Из записей в книге посетителей И.В. Сталина видно, что начиная со 2 января постоянным докладчиком был А.М. Василевский. Но по какой-то причине сам Александр Михайлович в своих мемуарах упускает этот вопрос.
Другие исследователи в неудачах общего наступления винят командующего Западным фронтом Г.К. Жукова. Но сам Георгий Константинович в своих мемуарах пишет, что сделал все возможное для овладения Вязьмой, но противник оказался сильнее. Он пишет: «Критически оценивая сейчас события (начала. – Авт.) 1942 года, считаю, что нами в то время были допущены ошибки в оценке обстановки в районе Вязьмы. Мы переоценили возможности своих войск и недооценили противника»[10].
Сегодня практически все грамотные военачальники скажут, что нельзя было начинать наступление на столь широком фронте без должного перевеса в силах и средствах, без четкого согласования действий фронтов. Но опыта планирования стратегической наступательной операции такого масштаба у советского командования в то время еще не было. Поэтому командующие фронтами, а тем более армиями, только выполняли указания Ставки ВГК, опасаясь проявлять при этом собственную инициативу. В результате операции распадались на отдельные наступательные бои соединений, которые нередко также не согласовывались по рубежам и времени. Кроме того, командиры соединений нередко излишне увлекались штурмами отдельных населенных пунктов, превращенных противником в мощные узлы сопротивления, что также сильно снижало общие темпы наступления. Именно поэтому английский историк Лиддел Гарт писал: «Поскольку Красной армии не удавалось подорвать оборону городов-бастионов в такой мере, чтобы вызвать их падение, глубокие клинья, вбитые советскими войсками в промежутки между ними, позднее обернулись для Красной армии недостатком… Вклинившимся русским войскам постоянно грозило окружение в результате ударов во фланг». Также авантюрным выглядел план замкнуть кольцо стратегического окружения выброской оперативного десанта, действия которого не могли быть поддержаны другими войсками и обеспечены материально.
Медвежьегорская наступательная операция
Данная операция проводилась Карельским фронтом по директиве Ставки ВГК, поступившей в декабре 1941 года. Ее целью ставилось снятие угрозы захвата противником Кировской железной дороги, соединявшей Мурманск с центральными районами страны. Специфическими в этой операции были как противник, так и условия местности.
Войскам Карельского фронта противостояли части финской Карельской армии, состоявшей из двух армейских корпусов и отдельной оперативной группы. Командующий армией генерал пехоты А.-Э. Хейнрихс имел прекрасное военное образование, опыт командования армией в период советско-финляндской войны (1939—1940) и последующей работы в должности начальника Генерального штаба финской армии (май 1940 – 29 июня 1941 г.). Поэтому он хорошо знал как войска, так и условия местности на театре военных действий.
Командующий Карельским фронтом генерал-лейтенант В.А. Фролов в Первую мировую войну был унтер-офицером, в Гражданскую войну командовал ротой и батальоном. В 1932 году окончил Военную академию имени И.В. Фрунзе. Затем командовал полком, дивизий, корпусом, участвовал в гражданской войне в Испании (1937—1938). С октября 1939 года – командующий Мурманской армейской группой, преобразованной в 14-ю армию, которая во время советско-финляндской войны действовала в Заполярье.
С началом Великой Отечественной войны 14-я армия обороняла мурманское направление. В ходе Мурманской оборонительной операции во взаимодействии с Северным флотом ее войска смогли остановить наступление немецкой армии «Норвегия» и удержать Мурманск. После этого в сентябре 1941 года В.А. Фролов был назначен командующим Карельским фронтом.
Таким образом, как с финской, так и с советской стороны во главе войск стояли достаточно хорошо подготовленные военачальники, имевшие боевой опыт управления в условиях Карельского театра военных действий. Но при этом нужно учитывать, что, по советским данным, на начало 1942 года финские войска имели превосходство в личном составе и в средствах вооруженной борьбы, к тому же качественно превосходили многих советских воинов и командиров по опыту ведения боев в условиях лесной местности.
Правда, последнее вызывает определенное сомнение. Дело в том, что в соединениях и частях Карельского фронта было достаточно много людей, призванных с началом войны из числа местных жителей Карелии. Кроме того, на комплектование его войск направлялись резервисты – участники советско-финляндской войны. И, наконец, нужно учитывать, что к началу 1942 года войска фронта уже на протяжении шести месяцев вели боевые действия в схожих условиях.
Решение Ставки РГК о проведении наступательной операции в полосе Карельского фронта возникло внезапно после того, как поступили сведения о попытках противника действиями диверсионных групп нарушить движение поездов по Кировской железной дороге. Данное обстоятельство требовало срочного принятия ответных мер или, как тогда было принято говорить, «выполнить задачу любой ценой». Поэтому времени командующему и штаба Карельского фронта на подготовку к операции было выделено крайне мало, дополнительных сил для ее проведения не выделялись, особенно острый характер имел недостаток боеприпасов, прежде всего для артиллерии. Генерал В.А. Фролов пытался доложить об этом начальнику Генерального штаба, но Б.М. Шапошников, после очередного разговора с И.В. Сталиным, ответил, что «Ставка требует наступление начинать безотлагательно, сообразуясь с имеющимися силами».
3 января 1942 года части Масельгской оперативной группы после короткой артиллерийской подготовки перешли в наступление, а части Медвежьегорской оперативной группы начали разведку боем. Но существенных результатов наступления добиться не удалось. Советские войска раз за разом атаковали недостаточно разведанную и плохо подавленную огнем оборону противника на одних и тех же направлениях. Это позволяло финскому командованию постоянно наращивать силы на угрожаемых участках, которые постепенно превращались в мощные опорные пункты.