[918]. Существенных изменений в оперативной обстановке за день не произошло. Немцы готовились к отходу: формировали арьергарды, организовывали танковые засады, саперы готовились сразу после отхода основных частей минировать дороги и сооружать заграждения на танкоопасных участках местности. К вечеру немецкая артиллерия открыла огонь, чтобы дать главным силам спокойно выйти из боя и начать отход.
Что касается «Дас Райх», то 16 июля началась смена дивизии частями 167-й пехотной дивизии и передислокация «Дас Райх» в район Яковлево, Покровка, Береговое. При этом то там, то тут периодически вспыхивали жаркие схватки. 16 июля в бою погиб командир 5-й танковой роты оберштурмфюрер СС Ханс Павелка. Новым командиром роты был назначен унтерштурмфюрер СС Карл-Хайнц Химме[919], адъютант 2-го танкового батальона[920]. Всего в этот день погибло пять(!) офицеров «Дас Райх», больше, чем за любой другой день «Цитадели».
Активизировалась и советская авиация. В районе Ивановки с воздуха был атакован 3-й дивизион артиллерийского полка, погиб командир дивизиона штурмбаннфюрер СС Фридрих Айхбергер. После войны солдат 3-го (самоходного) дивизиона артиллерийского полка Хайд Рюль рассказал о непосредственном воздействии советской авиации на его батарею: «Пока я с легким ранением был на перевязке, русские самолеты атаковали наш дивизион, что стоило нам 108 человек, включая командира (вероятно, здесь имеется в виду как раз Фридрих Айхбергер, хотя должность и указана неточно. — Р.П.) … Я «слегка» столкнулся с «Тигром», в результате моя самоходка получила повреждения. После я вернулся в «Б» эшелон (то есть в тыловой район. — Р.П.), чтобы собрать машины, прибывшие на пополнение (вернувшиеся из ремонта. — Р.П.), сюда я прибыл как раз к началу еще одного воздушного налета и снова был легко ранен, на этот раз в спину. Мне залили рану какой-то жидкостью с высоким содержанием алкоголя, залепили пластырем, и я вернулся в батарею. Здесь я обнаружил, что еще большее число моих товарищей погибло»[921]. Точное время этих налетов неизвестно, но не исключено, что они произошли именно в ночь на 16 июля, когда советские 208-я и 262-я ночные бомбардировочные авиадивизии выполнили 219 и 146 самолето-вылетов соответственно, в районы Беленихино, Казачье, Озеровский[922]. После гибели Айхбергера дивизион возглавил гауптштурмфюрер СС Людвиг Кальхаммер.
К концу дня 16 июля в «Дас Райх» насчитывалось 103 боеспособных танка и самоходки[923].
В ночь на 17 июля были выведены из боя основные силы «Лейбштандарта» и «Дас Райх». При этом 1-й панцер-гренадерский полк СС и полк СС «Дер Фюрер» временно переподчинялись дивизии СС «Тотенкопф», которая прикрывала отвод корпуса в тыл, и до их смены оставались на прежних позициях. Отход 1-го батальона полка СС «Дойчланд» прикрывал взвод Ойгена Штокера из 4-й роты. Штокер снова проявил себя с лучшей стороны, разместив свои позиции так, чтобы закрыть открытый правый фланг, и точным огнем отражал ограниченные попытки красноармейцев атаковать отступающий батальон. Многочисленные заслуги Штокера были замечены командованием, он был представлен к Германскому кресту в золоте (награжден 16 сентября 1943 года, однако награда вручена в октябре).
17 июля ОКХ приказало немедленно снять весь 2-й танковый корпус СС с фронта и перевести его в свое распоряжение. Также две танковые дивизии были переданы в состав группы армий «Центр». Все это означало конец немецких операций под Курском.
В 13.00 17 июля Хауссер информировал свои части о серьезном изменении обстановки. Что касается «Дас Райх», то Вальтер Крюгер издал приказ по дивизии, где благодарил солдат за их достижения.
В 17.20 штабы дивизий СС «Лейбштандарт» и «Дас Райх» получили распоряжения на марш. Однако солдат обстановка в штабах мало заботила, они, наоборот, стремились отдохнуть от боев. Вечером личному составу выдали шоколад. Вилли Бётцель вспоминал, как гренадеры из 2-й роты разведывательного батальона устроили праздничную вечеринку, в честь этого повар приготовил мясные тефтели и картофельный салат. «Музыка играла недолго» — в 20.30 пришел приказ выступать[924].
По советским данным, отвод немецких войск был обнаружен уже 17 июля: «… 16 июля противник окончательно прекратил атаки и начал отвод своих тылов на Белгород. 17 июля был обнаружен и отход войск, но части, находившиеся в соприкосновении с нашими войсками, оказывали упорное сопротивление»[925].
Солдаты дивизии СС «Дас Райх» проезжают через украинское село
В ночь на 18 июля началось движение дивизии СС «Дас Райх» в тыл. В целях обеспечения скрытности передвижение бронетехники и артиллерии должно было осуществляться только ночью, небольшими группами по 10 машин с интервалами в 15 минут с соблюдением всех мер светомаскировки и в условиях полного радиомолчания. При этом все равно не удалось избежать недоразумений, что привело к перекрещиванию маршрутов выхода двух дивизий в назначенные районы. Это привело к некоторой неразберихе и задержке колонн.
18 июля генерал-оберст Герман Гот подписал приказ по армии, подчеркивающий заслуги 2-го танкового корпуса СС (см. приложение 1, документ № 4). К утру 18 июля дивизия СС «Дас Райх» вышла в район восточнее шоссе на Белгород — от Красной Поляны до Покровки. Здесь в 17.30 дивизия получила приказ продолжать марш в район севернее Харькова. Двигаться надлежало по двум маршрутам, при этом подразделения на колесных машинах отправлялись практически сразу же. Части и подразделения на гусеничных машинах должны были выдвигаться для погрузки на поезда на железнодорожные станции в Белгороде и в Долбино (14 километров южнее).
Интересно, что солдатам конечную цель переброски не сообщили, по частям сразу же поползли слухи о возможном месте назначения — Германия, Сицилия, Франция. Но вскоре все выяснилось.
В первом эшелоне двигался разведывательный батальон дивизии, за ним — все остальные. В 21.00 19 июля батальон проследовал через Лозовую, а в 03.00 20 июля прибыл в Славянск.
20 июля советская авиация нанесла бомбовый удар по позициям танкового полка «Дас Райх». Точных данных о результатах налета нет, но известно, что один танк «Тигр» был поврежден. В боеспособном состоянии их осталось всего восемь.
24—25 июля части дивизии, в частности танковый полк, грузились в поезда в Сосновке, затем по железной дороге, через Лозовую, они были переброшены к Барвенково. Уже 26 июля «Тигры» «Дас Райх» выгрузились в Барвенково. На 28 июля в дивизии в боеготовом состоянии насчитывались 33 Pz-III, 17 Pz-IV, два Т-34 и два «Тигра»[926].
Артиллерия дивизии перебрасывалась своим ходом. Причем в ходе успешного ночного марша от Харькова к Миусу ремонтники артиллерийского полка смогли отремонтировать часть поврежденной техники. В частности, командование отмечало заслуги обершарфюрера СС Томаса Швайгхофера, начальника мастерских 4-го дивизиона артиллерийского полка, за проведение ремонтных работ во время ночного марша[927]. Отметим, что Швайгхофер неоднократно отличился в ходе операции «Цитадель», проводя ремонтные работы прямо на передовых позициях и обеспечивая высокую боеспособность 4-го дивизиона[928].
27 июля в Италию убыл «Лейбштандарт», а его боевая техника была передана дивизиям СС «Дас Райх» и «Тотенкопф». В частности, 28 июля «Дас Райх» получила девять «Тигров», 39 Pz-IV и от трех[929] до четырех[930] Pz-III. Тем самым боевая мощь дивизии была существенно усилена. Одних «Тигров» в дивизии насчитывалось теперь 22 единицы[931]. В этот же день части дивизии начали перебрасывать в Лисичанск. 29 июля танковый полк дивизии прибыл в Макеевку и расположился на отдых в районе двух километров к северо-востоку от Петровского.
Впереди дивизию СС «Дас Райх» ждали еще восемь месяцев тяжелых оборонительных боев, восемь месяцев попыток сдержать наступление Красной армии, восемь месяцев отступления.
В целом операция «Цитадель» не стала проигранной битвой для Германии, но скорее битвой, прерванной до наступления кульминации. Противники разошлись, так и не добившись решающих результатов. С одной стороны, немецкое наступление так и не увенчалось прорывом, все надежды, связанные немцами с «Цитаделью», рухнули, а инициативу Вермахту захватить не удалось. С другой — Красной армии были нанесены тяжелые потери, а наступательный дух советских командующих был подорван (вспомните приказы Ватутина на переход к обороне в момент отвода немецких войск). Не случайно, анализируя действия советского командования в Курской битве, российский историк О. Пленков метко отметил, что «Курская битва стала доказательством не превосходства Советской армии, а наоборот — дефектов сталинского руководства»[932]. Располагая огромными людскими и материальными ресурсами, советское командование распорядилось ими весьма бестолково, угробив людей и технику и при этом не сумев ни нанести Манштейну поражения[933], ни хотя бы причинить немцам серьезные потери. Действительно, практически все части германской армии, принимавшие участие в операции «Цитадель», после почти двухнедельных жестоких боев сохранили боеспособность и, что важнее, наступательный дух. И только отказ Гитлера от активных действий позволил Красной армии взять инициативу на юге в свои руки. Советские войска, временно подавляемые, получили свободу действий. Здесь важно помнить, что эта свобода была отдана противнику самими немцами. На основании этого факта П. Карель категорически заявил о поражении Германии под Курском. Именно Курская битва, по его мнению, была во всех отношениях судьбоносным сражением, определившим исход войны на Восточном фронте