дится у меня на НП. Генерал попросил передать трубку.
Закончив разговор с В. Шатиловым, Зинченко недовольно сказал:
— Старик беспокоится о знамени Военного совета. Говорит, что комкор Переверткин не дает покоя, все время спрашивает о знамени Военного совета армии. Приказывает водрузить его.
Я сказал Зинченко, что обижаться не следует, надо пробираться в рейхстаг, что войск у него нет, руководить некем, а отсиживаться на моем НП неудобно».
О водружении флага над рейхстагом было немедленно сообщено в штаб фронта. Генерал Кузнецов в 16.00 подписал приказ: «Сегодня в 14 часов 25 минут части генерал-майора Переверткина, полковника Негоды, генерал-майора Шатилова после ожесточенного упорного боя штурмом овладели зданием рейхстага в Берлине и водрузили над ним гордый флаг Советского Союза. Разгромлен оплот немецкого фашизма». Аналогичный приказ издал Военный совет 1-го Белорусского фронта. Наконец, Совинформбюро донесло радостную весть до всех советских граждан: «Сегодня в четырнадцать часов советские бойцы овладели зданием немецкого рейхстага и водрузили на нем знамя победы».
После того как были отбиты немецкие контратаки с флангов, советская пехота в 18.00 бросилась к главному входу рейхстага. В здание пробивались все новые и новые группы. С вводом вторых эшелонов его судьба была решена окончательно. Этажи здания были в основном очищены от противника, лестницы блокированы, остатки гарнизона загнаны в подвалы. Около 18.30 группа бойцов 1-го батальона 756-го стрелкового полка под командованием капитана В. Н. Макова — сержанты Г. К. Загитов, А. Ф. Лисименко, М. П. Минин — тоже поднялась на крышу и закрепила флаг на фронтоне. Час спустя прибыл полковник Зинченко, установил связь с командиром дивизии и был назначен им комендантом рейхстага.
По свидетельству очевидцев, лейтенант Сорокин, увидев телефон, попросил разрешения позвонить и, будучи допущенным к аппарату, начал докладывать Плеходанову о том, что Знамя Победы водружено на крыше рейхстага. В этот момент полковник Зинченко выхватил из рук лейтенанта телефонную трубку и «со всей силой ударил его по голове».
Разыгралась нешуточная драма. На здании по-прежнему развевалась дурацкая «перина» без звезды, серпа и молота, а Знамя № 5 — «красное полотнище размером 188 на 82 см» со всей положенной атрибутикой — находилось неизвестно где. Так же, как и прикрепленные к нему знаменосцы:
«То ли в горячке боя, то ли не придавая этому вопросу особого значения, но о знамени Военного совета все как-то забыли. Должно быть потому, что на крыше уже было знамя моих разведчиков. Спохватились лишь поздно ночью. По приказу Зинченко (а Зинченко действовал по приказу В. Шатилова) была выделена группа бойцов на срочные розыски Егорова и Кантарии. Их нашли не скоро, к рассвету Первого мая, где-то в обозе 756-го полка. Но знамени Военного совета с ними уже не оказалось. Тогда Зинченко раздобыл где-то новое знамя, вручил его Егорову и Кантарии, окружил их на всякий случай, чтобы снова не «затерялись», автоматчиками и приказал подняться наверх и установить где-нибудь на крыше, но, конечно, не на куполе, т. к. он был разбит, и одна его часть обрушилась. Те так и сделали».
Таким образом, отважные разведчики «взяли рейхстаг» намного позже своего командира полка!
Из воспоминаний В. Н. Правоторова: «Поздно ночью мы встретились с пехотинцами из другого полка — Егоровым и Кантарией. Сопровождаемые группой автоматчиков, они несли знамя Военного совета армии. Егоров обратился к нам:
— Выручайте, товарищи. Как пробраться на крышу?
Мы показали им дорогу, вместе с ними поднялись на крышу. Здесь, рядом с нашим флагом, у скульптурной группы, мы помогли пехотинцам укрепить знамя Военного совета нашей армии. Это было на рассвете нашего светлого праздника Первого мая…
Я лично к Егорову и Кантарии никаких претензий не имею. Славные ребята. Ничего они себе не приписывали. Не виноваты они, что их искусственно сделали героями. И ничуть они не самозванцы. Наоборот, скромные хлопцы. Помню, стоим мы, разведчики, у коней на крыше рейхстага и салютуем Знамени Победы. В это время фотокорреспонденты и кинооператоры снимают нас. В стороне стоят Егоров и Кантария. Я кричу им:
— Давай, ребята, к нам!
Они ни с места. Улыбаются. А Кантария с акцентом отвечает:
— Нам чужой славы не надо.
Итак, Кантарию и Егорова приглашали присоединиться к группе воинов, салютующих Знамени, и они, проявив тогда солдатскую скромность, отказались. Зато их командир капитан Неустроев, которого не приглашали, поступил иначе. Он сказал:
— Ребята, можно с вами сфотографироваться?
— Становись. Что нам, жалко.
У нас было отличное настроение».
Отдельные группы врага, засевшие в отсеках подвалов, продолжали отстреливаться и капитулировали лишь в ночь на 2 мая. Советские солдаты камнями и карандашами, штыками и перочинными ножами самозабвенно выводили на стенах свои фамилии. Оставил свою «визитную карточку» и Виктор Правоторов: «Знайте наших. Мы из Донбасса, из Макеевки».
В составленном по горячим следам наградном листе на присвоение звания Героя Советского Союза А. Д. Плеходанову написано:
«674 СП первым ворвался в столицу фашистской Германии — Берлин и успешно вел уличные бои. Личный состав полка проявил подлинное воинское мастерство при форсировании двух каналов. В упорных боях овладел несколькими улицами Берлина и его пригородов, а также захватил ряд немецких заводов оборонного значения и сейфы с запасом золота и серебра, 46 кг золота и свыше 20 тонн серебра.
30.4.45 г. полк ПЛЕХОДАНОВА после двухдневных ожесточенных боев первым штурмом овладел рейхстагом и захватил в плен 2 генералов».
К званию Героя был представлен лейтенант Сорокин:
«Он со своим взводом разведки 674 СР 30.4.45 г. в 14 ч. 25 м. водрузил над рейхстагом Знамя Победы».
И на пятерых разведчиков в корпусе и армии были подписаны геройские листы. Вот только Золотых Звезд никто из них не получил.
Переписывать историю набело и ваять легенду начали практически сразу.
Главными героями штурма рейхстага стали сержанты Егоров и Кантария, водрузившие на самый купол «настоящее знамя», а также их прямые начальники комбат Неустроев и комполка Зинченко. Политотдел ведь не просто так выбирал для почетной миссии «отважных разведчиков»: грузин и природный русак — такое должно понравиться товарищу Сталину.
Для начала от участия в штурме рейхстага «отстранили» 171-ю стрелковую дивизию. Затем забыли про 674-й полк: бойцы Сорокина, оказывается, установили свое знамя только в окне второго этажа. И вообще, «весь рейхстаг был в красных флагах, а официальное знамя одно».
Из записок Плеходанова:
«После дня Победы наш полк, выполнив порученное задание, вернулся в свою дивизию. Вскоре в честь героев штурма рейхстага командование корпуса решило устроить банкет. Это было на даче Геринга. Командир корпуса, глядя на листок бумаги, провозгласил тост, назвав командира дивизии В. Шатилова, воинов 756-го полка: Ф. Зинченко, С. Неустроева, И. Сьянова, Береста, Егоров, Кантария. А затем лишь упомянул меня, моего заместителя по политчасти Субботина, командира батальона Давыдова, командира роты Греченкова. Тогда из-за стола встала врач медчасти Р. Дроздова, которая отлично знала, кто штурмовал рейхстаг, кто первым проник туда и водрузил Знамя Победы. Она сказала:
— Так это и есть все герои штурма рейхстага? Позвольте, а где же остальные герои и, в частности, разведчики 674-го полка, которые первыми ворвались в рейхстаг и водрузили на нем Знамя Победы?
— На банкет приглашены только офицеры, — ответил В. Шатилов.
— Но я вижу вон Егорова и Кантария. Какое отношение они имеют к Знамени Победы? Если говорить честно, я больше на это имею право. Во время всех трех штурмов рейхстага я находилась на НП полка Плеходанова. Вместе с Плеходановым вошла в рейхстаг. А Егоров и Кантария пришли туда на много часов позже меня. Да еще вдобавок к тому — под охраной.
Среди собравшихся произошло замешательство. Люди стали переглядываться, шептаться. Назревал скандал. Чтобы избежать его, мы, офицеры 674-го полка, убрались восвояси. Банкет не получился…
Не забуду я и дня, когда в дивизии отбирали в Москву воинов для участия в первом параде в честь победы над фашистской Германией. Делалось все втихомолку, скрыто и в спешном порядке. Помню, В. Шатилов отобрал тогда Сьянова, Егорова, Кантария и еще кого-то из полка Зинченко, несколько воинов из других частей дивизии. И в отместку нам, ни одного представителя 674-го полка, взявшего рейхстаг!»
Следующим шагом стала попытка поставить знаменосцев в ряды первого эшелона, чтобы время совершения «подвига» не расходилось с донесениями и журналами боевых действий. Так, 3 июня 1945 года начальник политотдела 3-й ударной армии полковник Ф. Я. Лисицын составил на имя начальника политуправления 1-го Белорусского фронта обширную докладную, в которой подробно описывал обстоятельства и участников водружения знамени Победы над рейхстагом:
«После ожесточенного кровопролитного боя батальон капитана Неустроева ворвался в рейхстаг. Почти одновременно, наступая с севера и востока, в рейхстаг ворвались батальоны майора Давыдова (674 сп 150 сд) и капитана Самсонова (380 сп 171 сд)…
Ничто не могло остановить Неустроева и его воинов. Бойцы умело маневрировали в запутанном лабиринте коридоров и комнат, смертным боем били немцев. В это время воины 1-й стрелковой роты мл. сержант Кантария Мельтон Варламович, красноармеец Егоров Михаил Алексеевич и заместитель командира батальона по политчасти лейтенант Берест Алексей Прокопьевич с боем прорвались на купол — самую высокую точку здания рейхстага и водрузили на нем Знамя Победы.
Так 30 апреля в 14.25 минут над Берлином взвилось Красное знамя — Знамя Победы, водруженное нашими храбрецами».
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1945 года полковнику Зинченко было присвоено звание Героя Советского Союза. 8 мая 1946 года Героями стали Егоров, Кантария, комбат Самсонов. Разведчикам Сорокина отвесили по ордену Красного Знамени. Впрочем, кажется, его они тоже не получили. Во всяком случае, Павел Брюховецкий ушел на гражданку с двумя медалями: «За взятие Берлина» и «За победу над Германией»