В Пентагоне такое развитие событий, как размещение советских ракет на Кубе, теоретически не исключали, и на этот случай уже были разработаны два плана действий. Один предусматривал воздушный удар по пусковым установкам и вторжение на остров после бомбардировок с воздуха[1084].
В тот день все шесть американских подводных лодок с баллистическими ракетами «Поларис», базировавшиеся в Холи-Лохе, Шотландия, вышли в море на свои боевые позиции. Подводная лодка «Авраам Линкольн», вооруженная ракетами «Поларис», сократила время прохождения капремонта и вышла в море из Холи-Лоха вместе с двумя другими лодками, прибывшими из Нью-Лондона[1085].
16 октября. Вторник
В Москве Хрущев впервые принял нового посла Соединенных Штатов – Фоя Колера. Как сообщила пресса, «встреча прошла в атмосфере откровенности и взаимопонимания».
Вопрос о Кубе не поднимался: ни Хрущев, ни Колер еще не подозревали о последних достижениях американской разведки. Хрущев сказал Колеру о своих планах посетить сессию Генеральной Ассамблеи ООН в ноябре и обсудить с Кеннеди вопросы по Западному Берлину[1086]. Колер записал слова советского премьера: американцы «могут быть уверены в том, что до встречи он не будет предпринимать никаких шагов, которые могли бы осложнить ситуацию».
«Колер показался отцу более сухим и формальным по сравнению с Томпсоном, каких-то личных симпатий при первом знакомстве не возникло, – вспоминал Сергей Хрущев. – Вечером отец сказал, что, возможно, еще не раз придется пожалеть о переменах в американском посольстве. Нельзя сказать, что он настроился пессимистично, он тут же добавил: притрется, пообвыкнется, необходимо время»[1087].
Отчет Колера о продолжительной беседе с Хрущевым прибыл в Вашингтон утром того же дня, где его внимательно и с удивлением прочли все заинтересованные лица.
Президент Кеннеди был еще в постели и листал утренние газеты, когда к нему вошел Макджордж Банди. Извинился за раннее вторжение и произнес:
– U-2 обнаружил две ядерные ракеты и шесть транспортов с ядерным оружием к юго-западу от Гаваны.[1088]
Первую реакцию президента описывали свидетели.
«Кеннеди, хотя и был зол на попытки Хрущева обмануть его и сразу понял важность информации, но воспринял новость спокойно, хоть и с выражением удивления на лице»[1089], – свидетельствовал Соренсен.
Но, похоже, это было не просто удивление. Скорее, изумленный гнев, красноречиво выраженный в его восклицании:
– Он не может так со мной поступить![1090]
Банди вспоминал: «Когда я сообщил президенту эту плохую новость незадолго до девяти часов во вторник утром 16 октября, его первая реакция, от которой он никогда на отступал, была такой: для ответа на советский вызов могут потребоваться не одни только слова»[1091].
Роберт Кеннеди тоже вспоминал то утро… «Во вторник утром 16 октября 1962 года, вскоре после девяти часов президент Кеннеди позвонил и попросил меня прийти в Белый дом. Он сказал мне только, что у нас крупные неприятности. Немного спустя у себя в кабинете он сказал мне, что один из U-2 только что вернулся с фотографической миссии и что Разведывательное сообщество пришло к убеждению, что Россия размещает ракеты и ядерное оружие на Кубе.
Это было началом Кубинского кризиса – столкновение двух гигантских атомных держав, которое подвело мир к краю пропасти ядерного разрушения и конца человеческого рода. С этого момента в кабинете президента Кеннеди вплоть до воскресного утра 28 октября это стало моей жизнью, а также жизнью американцев, русских и всего мира»[1092].
«Советский шаг был предпринят так стремительно, так секретно и с таким большим сознательным обманом, он был таким неожиданным отходом от советской практики, что представлял собой провокационное изменение в деликатном статус-кво»[1093], – объяснял Теодор Соренсен остроту американской реакции на новость о размещении ракет.
Кеннеди немедленно собрал группу помощников и военных специалистов для выработки стратегии действий в кризисной ситуации. Группа позднее получит официальное название «Исполнительный комитет Совета национальной безопасности» – «Экском». Почему Кеннеди решил не обсуждать столь важный вопрос в формате всего официального Совета национальной безопасности? Джордж Болл объяснял состав «Экскома» так: «Это была коллекция, специально собранная на конкретный случай; казалось неприемлемым обсуждать столь чувствительную проблему всему СНБ, среди постоянных членов которого встречались такие лишние фигуры, как глава офиса чрезвычайного управления, отвечавший за состояние жилого фонда внутри страны»[1094].
В «Экском» помимо президента Джона Кеннеди вошли «лучшие и ярчайшие»: государственный секретарь Дин Раск, министр обороны Роберт Макнамара, директор ЦРУ Джон Маккоун, министр юстиции Роберт Кеннеди, министр финансов Дуглас Диллон, помощник президента по национальной безопасности Макджордж Банди, помощник президента Теодор Соренсен, заместители госсекретаря Джордж Болл и Алексис Джонсон, председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Максвелл Тэйлор, заместитель госсекретаря по делам Латинской Америки Эдуард Мартин, бывший посол в СССР и советник президента по советским делам Ллевелин Томпсон, заместители министра обороны Росуэлл Гилпатрик и Пол Нитце. Кроме них, добавляет Роберт Кеннеди, «время от времени присутствовали на собраниях: вице-президент Линдон Джонсон, посол при ООН Эдлай Стивенсон, специальный помощник президента Кен О’Донелл, заместитель директора Информационного агентства Соединенных Штатов Дон Вильсон»[1095].
Грэм Аллисон и Филипп Зеликов философски замечают: «Четырнадцать участвовавших в этом деле человек были весьма значимыми фигурами – умные, способные, преданные люди, все с огромной привязанностью к Соединенным Штатам… Если бы шестеро из них были президентами США, я думаю, планета могла бы быть взорвана»[1096].
Первое заседание «Экскома» состоялось 16 октября в 11.45, в зале заседаний Кабинета министров рядом с Овальным офисом президента. «Комната Кабинета в Белом доме небольшая, – описывал то место, где в ближайшие дни будут решаться судьбы планеты, недавний предшественник Кеннеди Гарри Трумэн. – В ней доминирует огромный странной формы стол, подаренный президенту Джесси Джонсом, вокруг которого в кожаных креслах располагается президент и члены его Кабинета»[1097].
Кеннеди играл со своей пятилетней дочкой Каролиной, пока члены «Экскома» рассаживались. Вскоре появились и главные докладчики из ЦРУ во главе с исполняющим обязанности директора Маршала Картера: Маккоуна опять не было, на сей раз у него скончался приемный сын, и он был занят похоронами на Западном побережье. Картера сопровождали Артур Ландал из Национального центра по расшифровке фотоснимков и его сотрудник Сидни Грэйбил.
Каролина отправилась к маме. «Когда девочку забрали, – писал историк Алан Бринкли, – совещание началось: начались две самые мучительные, и, возможно, самые важные недели двадцатого столетия»[1098].
– О’кей, – без затей начал президент.
– Сэр, вот результат фотографирования, сделанного в воскресенье, – начал Ландал. – Мы видим здесь пусковые площадки для баллистических ракет средней дальности и два военных лагеря на южной оконечности Сьерра-дель-Росарио, в центрально-западной части Кубы.
– Где именно? – поинтересовался президент.
– Центр-запад, сэр. Вот те три объекта, о которых мы говорим. В одном из лагерей расположены по меньшей мере 14 покрытых брезентом трейлеров с ракетами размером 67 футов в длину, и 9 футов – в ширину. Общая длина трейлеров вместе с буксирными сцеплениями составляет примерно 80 футов. В другом расположении есть различные транспортные средства и палатки, но нет трейлеров с ракетами.
– Вот пусковые установки, – вступил в разговор Картер. – А там выше – ракетные базы. В этом случае трейлер с ракетами перемещается к пусковой площадке. Пусковая площадка этого орудия находится здесь.
Ландал водил указкой по фотографии:
– Здесь по меньшей мере восемь трейлеров, покрытых брезентом. По всей вероятности, размещены четыре пусковые ракетные установки. Они еще не развернуты.
– Она готова выстрелить?
– Нет, сэр.
– Это не исключает возможности, что одну из них можно привести в состояние боевой готовности намного быстрее, – заметил Макнамара.
– Да, одну из них можно, действительно, быстрее привести в состояние боевой готовности, – подтвердил Картер. – Наши люди считают, что ее установили, возможно, в начале сентября. У нас было два визита советских судов с восьмифутовыми контейнерами с обеих сторон… Первый раз судно заходило в конце августа, а второй раз – в начале сентября. Это ракета наземного базирования. И согласно лишь косвенным уликам о действиях Советского Союза, эту ракету можно разместить, нацелить и запустить в течение 6 часов. Видимо, мы обнаружили ракеты на ранней стадии развертывания. Очевидно, что их не пытались немедленно привести в действие. Возможно, потому что за ними не следили.
Для развернутого выступления президент дал слово Раску, который сразу задал тон: