с другой стороны, есть безответственные люди, которые захотели бы сейчас осуществить вторжение на Кубу и тем самым развязать войну. Если мы делаем практические шаги и заявляем о демонтаже и эвакуации соответствующих средств с Кубы, то, делая это, мы одновременно хотим создать уверенность у кубинского народа в том, что мы находимся вместе с ним и не снимаем с себя ответственности за оказание помощи кубинскому народу.
Мы убеждены, что народы всех стран, как и Вы, господин Президент, правильно меня поймете. Мы не угрожаем. Мы хотим только мира. Наша страна сейчас находится на подъеме. Наш народ наслаждается плодами своего мирного труда. Он достиг огромных успехов после Октябрьской революции, создал величайшие материальные, духовные и культурные ценности. Наш народ пользуется этими ценностями и хочет развивать дальше свои успехи, хочет своим упорным трудом обеспечить дальнейшее развитие по пути мира и социального прогресса.
Я хотел бы, г-н Президент, напомнить Вам, что военные самолеты разведывательного характера нарушали границы Советского Союза, в связи с чем у нас с вами были конфликты, имел место обмен нотами. В 1960 г. мы сбили ваш самолет У-2, разведывательный полет которого над СССР привел к тому, что была сорвана встреча в верхах в Париже. Вы заняли тогда правильную позицию, осудив это преступное действие прежнего правительства США.
Но уже за время Вашего пребывания на посту президента имел место второй случай нарушения нашей границы американским самолетом У-2 в районе Сахалина. Мы уже Вам писали об этом нарушении 30 августа.
Еще более опасный случай имел место 28 октября, когда ваш разведывательный самолет вторгся в пределы Советского Союза на Севере, в районе Чукотского полуострова, и пролетел над нашей территорией. Спрашивается, г-н Президент, как мы должны это расценивать? Что это – провокация? Ваш самолет нарушает нашу границу, да еще в такое тревожное время, которое мы с вами переживаем, когда все приведено в боевую готовность. Ведь американский самолет-нарушитель вполне можно принять за бомбардировщик с ядерным оружием, и это может толкнуть нас на роковой шаг. Тем более что правительство США и Пентагон давно уже заявляют о том, что у вас непрерывно дежурят в полете бомбардировщики с атомными бомбами. Поэтому Вы можете себе представить, какую ответственность Вы берете на себя, особенно сейчас, в такое тревожное время, которое мы переживаем с вами.
Мы заинтересованы в том, чтобы вообще в мире не было войны и чтобы кубинский народ жил спокойно. Но, кроме того, г-н Президент, не секрет, что мы имеем своих людей на Кубе. По договору с кубинским правительством мы имеем там офицеров, инструкторов, которые обучают кубинцев, большую часть простых людей: специалистов, агрономов, зоотехников ирригаторов, мелиораторов, просто рабочих, трактористов и других. Мы заботимся о них. Я бы просил Вас, г-н Президент, учесть, что нарушение воздушного пространства Кубы американскими самолетами также может иметь опасные последствия. И если Вы не хотите этого, тогда не следовало бы давать повода к тому, чтобы создавалась опасная ситуация…
В связи с ведущимися сейчас переговорами и. о. Генерального секретаря г-на Тана с представителями Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и Республики Куба Советское правительство направило в Нью-Йорк первого заместителя министра иностранных дел СССР В. В. Кузнецова для оказания содействия г-ну Тану в его благородных усилиях, направленных к ликвидации сложившегося опасного положения.
С уважением к Вам Н. ХРУЩЕВ»[1525].
Текст послания Хрущева был передан по Московскому радио 28 октября в 17 часов. И официально вручен посольству США в Москве 28 октября в 17.10[1526]. Опубликован в «Правде» 29 октября.
Далее в стенограмме заседания значится «О письме Ф. Кастро. Текст письма задиктовывает т. Хрущев».
Теперь, когда забрезжило мирное урегулирование, перед Хрущевым встал вопрос отношений с Кастро. Ситуация требовала уверенности в том, что Фидель не сделает чего-то, способного нарушить достижение договоренности. Объяснив, что милитаристы в Вашингтоне ищут любого предлога, чтобы сорвать мирное урегулирование, Хрущев просил Кастро проявить сдержанность. Мало заботясь о том, как на Кубе воспримут сам факт согласия Москвы на вывод ракет.
«Дорогой товарищ Фидель Кастро! Наше Послание Президенту Кеннеди от 27 октября дает возможность урегулировать вопрос в Вашу пользу, оградить Кубу от вторжения, от развязывания войны. Ответ Кеннеди, который Вы, видимо, тоже знаете, дает заверение о том, что США не будут вторгаться на Кубу не только своими силами, но будут удерживать своих союзников от вторжения; тем самым Президент США отвечает согласием на мои Послания от 26 и 27 октября 1962 года…
В связи с этим мы хотели бы Вам порекомендовать сейчас, в такой кризисный, переломный момент, не поддаваться чувству, проявить выдержку. Нужно сказать, что мы понимаем Ваше чувство возмущения агрессивными действиями США и нарушениями элементарных норм международного права. Но сейчас уже действует не столько право, сколько безрассудство милитаристов из Пентагона.
Поэтому мы хотели бы по-дружески посоветовать Вам: проявите терпение, выдержку и еще раз выдержку. Конечно, если будет вторжение, то нужно будет отражать его всеми средствами…
Но не надо давать себя спровоцировать, потому что оголтелые милитаристы из Пентагона сейчас, видимо, когда наметилась ликвидация конфликта, что идет в вашу пользу, создавая гарантию от вторжения на Кубу, хотят сорвать соглашение и вызвать вас на действия, которые могли бы быть использованы против вас. Мы просили бы вас не давать повода для этого. А мы со своей стороны все делаем для того, чтобы стабилизировать положение Кубы, оградить Кубу от вторжения и обеспечить Вам возможность мирного строительства социалистического общества.
Шлем привет Вам и всему вашему руководящему коллективу»[1527].
Но Хрущев, ранее получивший согласие на размещение ракет от Кастро, не удосужился спросить его разрешения на их вывод.
«Спешка, с которой было составлено и опубликовано послание Хрущева Кеннеди от 28 октября, имела ряд отрицательных последствий, – справедливо замечал Трояновский. – Главное из них то, что решение эвакуировать ракеты и ликвидировать ракетные базы не было предварительно согласовано с кубинским руководством… Надо ли говорить, что кубинцы были глубоко оскорблены, и их можно понять: вопросы, касавшиеся их суверенных прав, решались между Москвой и Вашингтоном без их ведома»[1528]. Это создаст немало проблем в советско-кубинских отношениях.
В стенограмме заседания 28 октября, которую вел Малин, следующий пункт: «О телеграмме т. Павлову. Т. Хрущев задиктовывает текст телеграммы». Телеграммы было послано две.
«ТРОСТНИК – Товарищу ПАВЛОВУ
Мы считаем, что Вы поторопились сбить разведывательный самолет США U-2, в то время как наметилось уже соглашение мирным путем отвратить нападение на Кубу. Мы приняли решения демонтировать Р-12 и эвакуировать их – приступайте к исполнению этого мероприятия. Получение подтвердить.
ДИРЕКТОР
Вскоре за этим последовала и вторая шифротелеграмма: «ТРОСТНИК – Товарищу ПАВЛОВУ
В дополнение приказания не применять С-75 – также примите к исполнению не поднимать истребительную авиацию во избежание столкновения с разведывательными самолетами США.
ДИРЕКТОР»[1529].
Затем решили, что настало время проинформировать ООН. В стенограмме: «О письме У Тану». Вот текст послания. «Уважаемый г-н Тан!
Посылаю Вам копию послания, направленного мною сегодня Президенту США г-ну Дж. Кеннеди, для того, чтобы Вы ознакомились с нашей, как мы считаем, исчерпывающей позицией, которая облегчит Вам выполнение Ваших благородных функций.
В связи с ведущимися сейчас Вами переговорами с представителями Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и Кубинской Республики Советское правительство направило в Нью-Йорк первого заместителя министра иностранных дел СССР В. В. Кузнецова для оказания содействия Вам в Ваших усилиях, направленных к ликвидации сложившегося опасного положения»[1530].
Далее в стенограмме Малина значится «Сообщение т. Добрынина из Вашингтона о беседе с Р. Кеннеди и телеграмме резидента КГБ». Существенные детали добавляет Трояновский: «Во время заседания меня вызвали к телефону, звонил старший помощник министра иностранных дел Владимир Суслов, который сказал, что пришла шифровка от Добрынина о новой беседе с Робертом Кеннеди. Суслов продиктовал мне ее содержание по телефону… Президент, по его словам, дольше ждать не может…
Я вернулся в зал заседания и по своим заметкам зачитал сообщение Добрынина. Меня попросили повторить его еще раз. После чего собравшиеся довольно быстро пришли к согласию о том, что условия президента Кеннеди следует принять». Судя по всему, память Трояновского здесь его слегка подвела: решение согласиться на условия Кеннеди было принято до того, как стало известно о содержании беседы Роберта Кеннеди и Добрынина.
«В этот момент к телефону неожиданно вызвали секретаря Совета обороны генерала Иванова, плотного и несколько неповоротливого человека, – продолжал воспоминания Трояновский. – Вернувшись, он попросил слово и заявил, что получено срочное сообщение из США: там объявлено, что в 17.00 по московскому времени состоится новое выступление президента Кеннеди. Уже потом выяснилось, что речь шла о повторной передаче речи президента от 22 октября. Но это было потом, а в тот момент участники заседания поверили в худшее, решили, что Кеннеди объявит о нападении на Кубу… Тут же постановили срочно составить ответное послание в Вашингтон с согласием принять последнее предложение американского президента и передать его по радио еще до предполагаемого выступления Кеннеди…»