Победа над Лоджем сразу же сделала Джона Кеннеди фигурой национального масштаба. Кеннеди было 36 лет и он выглядел настолько молодо, что его не раз в Сенате просили отойти в сторону, чтобы пропустить сенаторов.
Даже став крупным политиком, Кеннеди не изменял своим куртуазным привычкам. Но уже искал и подругу жизни. Ею стала Жаклин Бувье. Она была младше его на 12 лет, происходила из чуть менее состоятельной, но более аристократичной по американским меркам семьи, чем Кеннеди, с французскими корнями, закончила университет Вассар, изучала в парижской Сорбонне историю искусств и журналистику. Они познакомились в 1951 году, а свадьба состоялась через два года. У Джона и Жаклин родятся трое детей, один из которых умрет в младенчестве.
Следует заметить, что и после свадьбы Кеннеди продолжал собирать амурные трофеи, одним из которых стала и Мэрилин Монро. Впрочем, как замечал Артур Шлезингер, в рассказах о любовных похождениях было немало преувеличений: «Любой слух о том, с кем был близок Кеннеди, воспринимался как откровение; между тем, если хотя бы половина из этих сплетен соответствовала действительности, у Кеннеди просто ни на что больше не хватило бы времени»[376].
Сенатор Джон Кеннеди стал одним из самых ярких и последовательных критиков администрации Эйзенхауэра. Причем в основном за недостаточность военных усилий.
В июне 1954 года он предложил увеличить военный бюджет на 350 млн долларов для восстановления двух дивизий, которые решил упразднить Эйзенхауэр. Кеннеди критиковал доктрину «массированного возмездия», бросая вызов госсекретарю Джону Фостеру Даллесу, настаивая на повышение гибкости военной стратегии США и большем акценте на обычные вооруженные силы, а не на ядерное оружие.
Либерализм Кеннеди проявлялся в вопросах, связанных с колониальной политикой западноевропейских держав, особенно в Индокитае и Алжире. 6 апреля 1954 года он опроверг надежды на успех войны во Вьетнаме, которую вела Франция при сильной американской поддержке:
– Никакая военная помощь со стороны Америки в Индокитае не обеспечит победы над врагом, который есть везде, и в то же время нигде, «врагом из народа», на стороне которого симпатия и скрытая поддержка населения[377].
И вновь болезнь спины приковала Кеннеди к кровати. Он не теряет время и пишет вместе со своим основным спичрайтером Теодором Соренсеном книгу «Профили мужества». Она увидела свет в начале 1956 года и имела шумный успех. Рецензенты из изданий, принадлежавших друзьям Джозефа Кеннеди, не поскупились на комплименты. Но и сама книга, справедливости ради, вышла весьма неплохой. Это была история ряда известных американских сенаторов, которые свои принципы и убеждения поставили выше соображений карьеры и отстаивали их вопреки преобладающему общественному мнению. И в итоге оказывались правы.
Книга попала в число бестселлеров, и через год Кеннеди получил за нее престижную Пулитцеровскую премию по разделу биографий. Стоит ли говорить, что и Джозеф Кеннеди поработал с жюри по присуждению этой премии. Полученные вместе с ней деньги Джон пожертвовал негритянскому колледжу.
В середине 1950-х Кеннеди повезло встретить нью-йоркского доктора Жаннет Травель, которая не только инъекциями облегчила боли в спине, но и обнаружила, что одной из главных ее причин была разница – из-за травм и операций – в длине ног Джона. Были изготовлены специальная обувь и корсет, после этого его самочувствие заметно улучшилось. Сам Кеннеди говорил, что именно доктор Травель вернула его к активной жизни[378].
К президентским выборам 1956 года Кеннеди был уже настолько популярен, что рассчитывал на пост вице-президента. Добившийся успеха во внутрипартийной борьбе Эдлай Стивенсон на национальном съезде демократов просит именно Кеннеди выдвинуть его кандидатуру на пост президента. Кеннеди это делает, Стивенсона избирают в первом же туре голосования. Но тот неожиданно – к разочарованию Кеннеди – предлагает провести открытое рейтинговое голосование по кандидатуре вице-президента. И Кеннеди проигрывает сенатору Кефоверу.
Но в 1958 году Кеннеди вновь подтвердил свою популярность, получив на перевыборах в Сенат 73 % голосов избирателей Массачусетса.
В июле 1957 года Кеннеди вызвал широкий резонанс в мире своей речью в Сенате по ситуации в Алжире, в которой призвал «признать жесткую реальность ситуации и выполнить обязанности как лидера свободного мира – в ООН, в НАТО, в осуществлении наших программ помощи и в дипломатии: проводить курс на политическую независимость Алжира»[379]. Французы долго не могли ему этого простить.
В следующем году большой резонанс вызвала речь Кеннеди с резкой критикой Эйзенхауэра за допущенное им «ракетное отставание» от Советского Союза и недостаточный рост военных расходов.
– Уровень сдерживания вполне может сместиться в пользу Советов настолько сильно за годы этого отставания, что откроет им новые кратчайшие пути к глобальному доминированию[380].
Обвинение республиканцев в «ракетном отставании» станет и одной из основных тем его президентской кампании 1960 года.
Хрущев и Кеннеди впервые встретились в 1959 году во время визита советского премьера в США. Вот как Хрущев об этом вспоминал: «Еще во время моей поездки по США Комитет по иностранным делам Сената организовал прием в мою честь. Председателем комитета был тогда Фулбрайт. Он представил мне присутствующих, и когда дошла очередь до Кеннеди, назвал его:
– Вот сенатор Джон Кеннеди.
Я пожал ему руку и сказал:
– О вас идет молва, вам предрекают большое будущее…
Я постарался тогда какие-то слова сказать каждому, с кем меня знакомили. На этом наше знакомство в те дни и кончилось»[381].
По мере завершения президентского срока Эйзенхауэра Кеннеди все больше чувствовал, что наступает его час побороться за пост президента США.
Выборы 1960 года в США прошли на высокой антисоветской ноте. «Характерной особенностью таких выборов в эру “холодной войны” было стремление каждой партии превзойти другую в обещаниях действовать жестко по отношению к коммунистам, – замечал Стивен Амброз. – Пресса была готова скорее усматривать опасность в мирном сосуществовании, чем надежду. Влиятельные лица в таких бюрократических учреждениях, как ЦРУ, Комиссия по атомной энергии, Объединенный комитет начальников штабов, Министерство обороны, а также их поставщики из оборонной промышленности были категорически против любого проблеска мира»[382].
В специально написанной для выборов книге «Стратегия для мира», в предвыборных выступлениях Кеннеди призывал к наращиванию американской мощи для ответа на советский вызов: «Наша задача состоит в том, чтобы восстановить нашу мощь и мощь свободного мира, чтобы убедить Советы, что время и ход истории не на их стороне, что мировой баланс сил не изменяется в их пользу»[383].
«Ключевой темой предвыборной кампании Кеннеди 1960 г. было обещание разбудить страну, – писал Шлезингер. – В это обещание он вкладывал широкий смысл, надеясь совершить переворот в умах, покончив с застоем и самодовольством, царившими в президентство Эйзенхауэра»[384].
Главным инструментом предвыборной кампании стала харизма Кеннеди. Норман Мейлер, известный американский писатель и кинорежиссер, писал о Кеннеди: «Супермен с ограненной как драгоценный камень политической машиной, сама дисциплина и вперед-вперед-вперед… У него был глубокий оранжево-коричневый загар инструктора по горным лыжам, а когда он улыбался толпе, его зубы были настолько белыми, что были видны с расстояния в 50 ярдов. Он был героем, в котором нуждалась Америка, героем, центральным для своего времени»[385].
Для победы Кеннеди не брезговал ничем. Историк Стивен Уоттс писал: «В то время была такая шутка, в которой была и доля правды. По-своему Кеннеди хотел быть Синатрой, а Синатра хотел быть Кеннеди». Джон был дружен с великим исполнителем Фрэнком Синатрой, который, в свою очередь, водил широкое знакомство с миром мафии.
Именно Синатра познакомил Кеннеди с калифорнийской красавицей Джудит Экснер, ставшей одной из подруг будущего президента. Именно с ней, как она напишет в вышедшей много позднее автобиографии, он провел ночь перед первыми президентскими праймериз (они проходили в Нью-Гэмпшире 8 марта) в нью-йоркском отеле «Плаза». «Я была удивлена, что он мог быть таким расслабленным накануне первых праймериз в президентской кампании. Невероятно, но он ни разу не упомянул Нью-Гэмпшир за всю ночь, проведенную нами вместе. На следующее утро он прислал мне дюжину роз с карточкой, на которой было написано: “Думаю о тебе… Дж.”».
В апреле Синатра познакомил Экснер с еще одним своим другом – Сэмом Джанкана, известным также как «Момо», «Сэм Сигара» и «Сэмми», – крестным отцом чикагской мафии. Этот человек мог прямо и с полным основанием заявить агенту ФБР:
– Я владею Чикаго. Я владею Майами. Я владею Лас-Вегасом.
Экснер начала делить сердце и постель между двумя любовниками – Кеннеди и гангстером. И стала каналом связи между ними, людьми дела. Джанкана, нуждавшийся в политических связях, вложился в избирательную кампанию Кеннеди, которому позарез нужно было выигрывать в Чикаго и во всем штате Иллинойс. Помощь действительно окажется решающей[386].
В разгар замешательства, вызванного срывом саммита в Париже, Кеннеди 14 июня выступил в Сенате с программной речью: