Комиссия Тейлора связала провал с четырьмя группами факторов: неадекватной поддержкой высадки с воздуха, неспособностью бригады прорваться в глубь Кубы, недостатками в штабном планировании и разногласиями между высшими должностными лицами в отношении операции. Но настоящими главными причинами фиаско Тейлор в мемуарах назовет указание Кеннеди сделать все так, чтобы не торчали американские уши, что сразу исключило множество дополнительных возможностей. И тот факт, что сложную военную операцию проводили не военные, а ЦРУ[490]. Ответственные за поражение лица так и не будут названы. Однако установленные грубые ошибки в планировании операции были камнями в огород Объединенного комитета начальников штабов и ЦРУ.
Конец апреля и первая половина мая были для Кеннеди самыми неприятными днями в его политической карьере. Он стал крайне раздражительным, замкнулся в себе и даже, как утверждали, подумывал об уходе с поста президента. Однажды вечером в кругу приятелей он вдруг произнес:
– Я передам эту проклятую работу Линдону[491].
Передаст. Но позднее.
А Роберт Кеннеди, который до начала операции не был посвящен в ее детали, написал брату: «Если мы не хотим, чтобы Россия разместила ракетную базу на Кубе, нам лучше уже сейчас решить, что мы готовы сделать, чтобы это предотвратить»[492].
На Кубе же в течение месяца после апрельских событий спецслужбы арестовали 20 тысяч человек по обвинению в контрреволюционной деятельности. «В результате проведенных мероприятий по аресту лиц, подозреваемых в контрреволюционной деятельности, – информировал Алексеев, – был нанесен серьезный удар по внутренней контрреволюции и шпионским центрам американской разведки». В Гаване был обнаружен тайник ЦРУ с восемью тоннами оружия.
Для Кубы отражение американской агрессии в заливе Кочинос стало на годы вперед великим объединяющим символом нации, а строительство социализма стало восприниматься как единственно возможный ответ на экспансию янки. Фидель и его соратники теперь сочли себя вправе начать широкомасштабную поддержку революционного движения в Латинской Америке, тем левым и коммунистическим группам, которые стремились повторить кубинский сценарий.
– Соединенные Штаты не посмеют нас тронуть, если вся Латинская Америка будет охвачена пламенем, – утверждал Кастро.
Он верил в «революционный долг» Кубы по отношению ко всему полушарию, видя себя прямым наследником не столько Маркса и Ленина, сколько Великого освободителя Симона Боливара. Фидель был полон решимости вдохновлять свержение старого порядка на всем континенте[493].
Ну и, конечно, жестко негативной была реакция Москвы, тем более что операция в Заливе Свиней подпортила информационный фон для нашего космического триумфа. Советские газеты в те апрельские дни на первых полосах печатали и заявление Гагарина перед полетом («Посвящаю полет людям коммунизма»), и жесткие антиамериканские заголовки: «Новые преступления империализма. Началась вооруженная интервенция против Кубы», «Мы с тобой, Куба!» Через три дня: «Контрреволюция раздавлена», «Урок поджигателям войны»[494].
Хрущев был сильно разочарован. «Возникшее было у отца желание поверить в честность и миролюбие Белого дома испарилось без следа. «Сначала U-2, а совсем недавно – Куба! О каком доверии может идти речь?» – так теперь считал отец»[495], – пишет Сергей Хрущев.
Никита Сергеевич расскажет: «Фидель быстро мобилизовал свои силы и довольно легко отделался, разгромил контрреволюционеров. Американцы слишком доверились заговорщикам, полагая, что при помощи их оружия эти кубинцы справятся с Кастро, но просчитались. После победы Фиделя мы усилили помощь Кубе: давали ей столько вооружения, сколько кубинцы могли освоить. Вопрос стоял тогда не о количестве или качестве оружия, а о наличии кадров, которые могли бы владеть современным оружием»[496].
По всему Советскому Союзу прошли акции протеста против агрессии американского империализма. Из дневника киевского первого секретаря Шелеста за 19 апреля: «На площади Богдана Хмельницкого прошел общегородской митинг трудящихся с протестом к США о провокационном нападении на Кубу. Было мое выступление. Очень хорошо выступил кубинец Артуро Поуса. Обстановка на Кубе сложная. Наше правительство заявило протест США и потребовало прекращения агрессивных действий против Кубы. С завода п/я № 11 на Кубе находятся 9 человек… Это инженеры, механики, летчики, рабочие. Осваивают наши самолеты Ан-2, отправленные на Кубу. Завод и семьи беспокоятся о судьбе всех, находящихся на Кубе. По каналам выяснил, что все живы, здоровы. Семьи успокоились»[497].
Хрущев прекрасно понимал, что на Заливе Свиней американцы не остановятся. «Хотя контрреволюционеры потерпели поражение при высадке своего десанта на Кубе, – писал он. – Надо было оставаться совершенно нереалистичным человеком, чтобы считать, что на этом все кончилось».
И сознавал, что возможности СССР помочь Кубе в случае серьезной интервенции ограничены, ведь «от нас до Кубы 11 тысяч километров, а США от Кубы отстоят в нескольких десятках миль. А если принять во внимание мощную американскую базу на Кубе, то можно сказать, что США уже находятся на Кубе. Они могли организовать вторжение и оттуда… Надо было что-то предпринять, чтобы обезопасить Кубу… Сохранение революционной Кубы, которая идет по пути строительства социализма, в случае успешного развития ее в этом направлении и повышения жизненного уровня кубинского народа до такой степени, чтобы он стал как бы прожектором, желанным маяком для всех обездоленных и ограбленных народов латиноамериканских стран, оказалось бы в интересах марксистско-ленинского учения. Это соответствовало стремлению народов СССР освободить мир от капиталистического рабства для перестройки общественной жизни на марксистско-ленинских, социалистических, коммунистических началах… Я был уверен, что новая высадка неотвратима, что это лишь вопрос времени и что в очень недалеком будущем американцы повторят ее»[498].
После событий в Заливе Свиней Хрущев послал Кеннеди гневное обращение: «Я направляю вам это послание в тревожный час, когда над миром во всем мире нависла угроза. Против Кубы развязана вооруженная агрессия. Ни для кого не секрет, что вооруженные банды, вторгшиеся в страну, были подготовлены, снаряжены и вооружены в Соединенных Штатах Америки. Самолеты, которые бомбят кубинские города, принадлежат Соединенным Штатам Америки, бомбы, которые они сбрасывают, поставляются американским правительством. Все это вызывает справедливое чувство возмущения у советского правительства и советского народа»[499].
Ответ Кеннеди вовсе не был извиняющимся: «Вы глубоко заблуждаетесь относительно событий на Кубе. В течение нескольких месяцев на острове росло очевидное сопротивление диктатуре Кастро… Как я уже ранее заявлял и повторяю сейчас, Соединенные Штаты не имеют намерения совершать военную интервенцию на Кубу… Воздерживаясь от военного вмешательства на Кубе, народ Соединенных Штатов в то же время не скрывает своего восхищения кубинскими патриотами, которые хотят, чтобы независимая Куба имела демократическую систему правления. Правительство Соединенных Штатов не может предпринимать никаких действий, направленных на подавление духа свободы»[500].
Трояновский утверждал, что «в Кремле пришли к выводу, что хрен редьки не слаще: президент-демократ стоит президента-республиканца. И решили, что время для советско-американской встречи в верхах назрело и что Кеннеди, потерпев унизительное поражение, изначально окажется на этой встрече в невыгодном положении»[501].
Глава 4Хрущев и Кеннеди
Стратегический (дис) баланс
Провал в Заливе Свиней, хоть и не стоил Кеннеди потери популярности внутри страны, но здорово выбил его из колеи, снизил международный престиж, показал слабость в глазах и друзей, и соперников на мировой арене. Немножко компенсировал провал первый американский полет в космос, так и не дотянувший до гагаринского: 5 мая 1961 года Алан Шепард выполнил суборбитальный полет на высоту 480 км на ракете «Ред-стоун».
И Кеннеди решил сделать шаг, достаточно уникальный в американской истории. Он представил второй ежегодный Доклад о положении в стране, хотя со времени первого прошло всего четыре месяца. Объяснил он это «чрезвычайным историческим моментом».
Cвою длинную речь президент посвятил главным образом международным вопросам. Сделал упор на то, что благодетельная Америка должна помочь экономическому развитию других стран, способствовать разоружению, осваивать космическое пространство, что лежало в основе его стратегии в «мировой битве, которая сейчас идет между свободой и тиранией». Кстати, в этой речи прозвучал и призыв «до конца десятилетия высадить человека на Луну и благополучно возвратить его на Землю»[502].
Кеннеди впервые объявил о намерении встретиться с Хрущевым – в Вене в начале июня.
– Я уже давно думаю о необходимости встречи с советским премьером для личного обмена мнениями. Мы поясним, что Америка неизменно заинтересована как в сохранении мира, так и в гарантии свободы, что мы стремимся жить в согласии с русским народом, что мы не ищем ни новых территорий, ни государств-сателлитов, ни богатств. Мы хотим только одного – приблизить тот день, когда “народ больше не поднимется против народа, и войны останутся в прошлом”