– Я также считаю нашу с вами встречу полезной, – ответил Хрущев и тоже припомнил их первый контакт. – Я помню, как мы с вами встретились в Вашингтоне, помню, в частности, что вы, кажется, тогда несколько опоздали на мою беседу с американскими сенаторами, и мы поэтому успели обменяться с вами лишь несколькими словами. Помню, я тогда сказал, что слышал о вас как о человеке, подающем большие надежды в политической деятельности. Теперь мне тем более приятно вновь встретиться с вами уже в вашем новом положении президента США.
– Спасибо. Вспоминаю, что вы тогда, при нашей первой встрече, заметили, что я еще очень молод. Однако с тех пор я успел намного постареть.
– Разве я вам тогда это говорил? – удивился Хрущев. – Я обычно стараюсь не говорить молодым людям, что они молоды, потому что знаю, что молодые всегда хотят выглядеть старше, так же как старые всегда хотят выглядеть моложе своих лет. Я сам испытал это чувство, так как в свое время тоже долго сохранял молодой вид.
После реплик, подчеркнувших большой возрастной разрыв между собеседниками, Кеннеди попробовал перейти к делу:
– Я заинтересован в том, чтобы обеспечить такое положение, при котором – в течение того срока, когда я буду занимать пост президента, – нам удалось бы одновременно защитить интересы наших стран и обеспечить мир, не упуская из вида при этом необходимость обеспечения безопасности наших собственных государств.
– Говоря за нашу страну, могу сказать, господин президент, что мы давно стремимся и будем стремиться к тому, чтобы наши отношения с Соединенными Штатами и их союзниками были направлены на обеспечение мирного, дружественного развития. При этом мы отнюдь не хотим договариваться с вами за счет ваших союзников, за счет каких-то третьих государств, поскольку такое стремление означало бы не желание обеспечить мир, а желание изменить нынешнее соотношение сил… Таким образом, наше стремление заключается в том, чтобы наши две страны никогда не приходили в столкновение друг с другом, которое было бы опасно для дела мира…
В экономической области – а это в конечном счете самое главное – у нас с вами нет никаких оснований для конфликта. Соединенные Штаты – богатейшая страна, достигшая высокого уровня развития техники, промышленности и экономики. Вы имеете почти все необходимые для вашего дальнейшего развития источники сырья. Мы пока еще беднее вас – и мы это откровенно признаем. Но у нас имеются огромные, неисчерпаемые потенциальные возможности развития нашей экономики, и мы будем ее развивать. При этом мы будем ее развивать не путем завоевания других народов или посягательств на их права, а путем использования своего сырья, своих человеческих резервов[575].
Кеннеди перебил Хрущева, чтобы соврать:
– Темпы вашего развития действительно производят большое впечатление и, несомненно, доставляют вам удовлетворение.
– Экономическое развитие нашей страны не представляет собой угрозы для кого-либо другого и, если даже может возникнуть у той или другой стороны такое чувство, как зависть, то ее надо подавлять. Хотя мы сейчас беднее вас, мы будем богаче, причем эта наша уверенность основана на конкретных расчетах. Вы можете не согласиться с тем, что Советский Союз перегонит США в своем экономическом развитии.
И здесь разговор пошел на тему, которую посол Томпсон настоятельно советовал Кеннеди избегать: сопоставление преимущества двух систем – социализма и капитализма. «Кеннеди не мог одержать победу над коммунистом, имевшим огромный опыт диалектических дискуссий, – замечал Кемп. – Однако Кеннеди приехал в Вену абсолютно уверенный в силе своего убеждения, а потому не мог сопротивляться искушению»[576].
Предсказуемо, эта дискуссия никуда не привела.
– Главное, что, по нашему мнению, должны признать западные державы, и особенно Соединенные Штаты как лидер западного мира, это то, что коммунизм существует сейчас в мире и притом он завоевал себе право на дальнейшее развитие, – начал Хрущев. – Я говорю сейчас об этом, так как в прошлом Даллес, руководивший внешней политикой Соединенных Штатов, отрицал это право и стоял, по существу, на позициях ликвидации социалистических стран. Но такие попытки заведомо обречены на провал и не могут привести к созданию хороших отношений между нашими странами. Надо признать, что существование социалистических стран является объективным фактом и не зависит от вас так же, как ваше существование не зависит от нас. Надо признать наличие в мире двух систем и строить свои отношения друг с другом так, чтобы обеспечивать мирное развитие отношений между ними. Я поднимаю этот вопрос не ради дискуссии, ибо уверен, что не смогу убедить вас в преимуществах коммунизма, так же как вы не сможете убедить меня в преимуществах капитализма. Я говорю о том, что мы должны де-факто признать существование двух систем.
– Меня же главным образом беспокоит тот факт, – парировал Кеннеди, – что вы стремитесь ликвидировать нашу систему в других странах, хотите уничтожить влияние моей страны там, где оно традиционно проявлялось. Вы хотите ликвидировать свободную систему в других странах.
– Вы заблуждаетесь и неправильно толкуете нашу политику. На самом деле мы противники насильственного насаждения какой-либо системы, в том числе и нашей, в других странах. Мы говорим, что наша система в конечном счете одержит победу, но это совсем не предполагает, что мы будем добиваться этой победы насильственным путем, путем вмешательства во внутренние дела других стран. Вы можете не соглашаться с нашей точкой зрения и высказывать свои взгляды. Но изменение общественного строя в той или иной стране, по нашему глубокому убеждению, зависит целиком и полностью от самого народа этой страны[577].
И далее Хрущев прочел президенту короткую лекцию по марксистской теории общественно-экономических формаций. В мемуарах он напишет: «Кеннеди – умный человек, но защищал интересы своего класса. Я же был несколько удивлен и поэтому во время переговоров немного иронизировал над ним, высмеивая его позицию как несовременную и устарелую»[578].
– Мы считаем, что на исторической арене происходит непрерывное соревнование между старым, отжившим строем и новым, движущимся вперед строем. В свое время на основе такого соревнования капитализм пришел на смену феодализму. Открытым столкновением этих двух систем была французская революция, на борьбу с которой поднялась тогда вся Европа, организовав Священный Союз для защиты феодализма. Но ведь из этого ничего не вышло. Борьбу против французской революции возглавила тогда царская Россия, а сейчас она сама стала социалистической страной.
Кеннеди решительно возражал:
– Мы допускаем, что иногда коммунистическая система может победить в той или иной стране на основе свободного выбора народа, но зачастую происходит иначе, а именно – незначительная группа захватывает контроль над тем или иным районом или над той или иной страной, где раньше преобладало влияние нашей системы, причем эта группа затем начинает совершать враждебные акции по отношению к нам. Поэтому такие события, которые вы называете исторически неотвратимыми, для нас являются источником озабоченности, тем более что мы не считаем их исторически неизбежными. Вы считаете победу своей системы неизбежной. Мы с этим, конечно, не согласны, ибо если бы мы согласились с вашим толкованием, это означало бы, что мы не верим в правоту нашего дела. А мы в него верим так же свято, как вы в ваше.
Хрущев был коммунистом, уверенным в своей правоте и непоколебимым. У Кеннеди не было никакого опыта общения с подобными людьми. При этом советский лидер только разогревается.
– Но если я правильно вас понял, господин президент, вы хотите воздвигнуть нечто вроде плотины на пути развития человеческих умов. Это невозможно, этого человек сделать не в силах. Могу совершенно категорически заверить вас в том, что Советский Союз никогда не будет навязывать своих идей путем войны… Идеи нельзя принести в страну на концах штыков, как говорили раньше, хотя теперь правильнее было бы сказать – на концах ракет. Всякая попытка силой навязать свою идеологию означает войну, а мы этот путь исключаем.
– А разве Мао Цзэдун не говорил, что власть приносится в страну на штыках?
– Мао Цзэдун не мог этого сказать, потому что он марксист, а мы, коммунисты, как в прошлом социал-демократы, всегда были противниками войн.
– В современных условиях в случае просчета с чьей-либо стороны последствия войны надолго предотвратят возрождение наших стран, которые понесут огромные потери в войне, – заметил Кеннеди. – Поэтому я надеюсь, что, несмотря на ваши взгляды, вы все же поймете и наши, что, мне кажется, приведет к улучшению перспектив мирного развития.
– Вы употребили слово «просчеты», – ухватился за это слово Хрущев. – Я, конечно, по профессии не бухгалтер, чтобы считать, кто сколько допустил этих просчетов, да и есть ли вообще весы, на которых можно было бы их взвесить. Но, во всяком случае, мы свои интересы всегда будем отстаивать. Быть может, вы будете считать это просчетом с нашей стороны, а для нас это жизненные интересы нашей страны. Это словечко надо очень умеренно использовать, а в западных странах оно сейчас обыгрывается чересчур широко. Мы очень хорошо понимаем, что такое война в современных условиях, да и вы, думаю, не хуже нас это понимаете. Так что давайте положим эти «просчеты» в сейф. Это словечко на нас не действует. А если вы будете наступать на наши интересы, мы дадим необходимый отпор. В данном вопросе действует старый закон физики: всякое действие вызывает соответствующее противодействие.
– Я хотел бы разъяснить свою точку зрения. Я сюда приехал именно для того, чтобы добиться более ясного представления у каждого из нас относительно того, куда каждый из нас идет.
– И я так понимаю нашу встречу. Мы хотим поговорить с вами, господин п