Встреча состоялась. Кеннеди был не против прекратить разведывательные полеты в открытом море, но в ответ на обещание «заморозить» берлинскую проблему. Большаков известил об этом Москву.
В начале августа Большакову было поручено передать братьям Кеннеди: «Н.С. Хрущев доволен тем, что президент отдал приказ прекратить облеты советских судов в открытом море». Однако советский лидер «хотел бы понять, что имел в виду Кеннеди, когда говорил о том, чтобы “заморозить” берлинский вопрос»[939].
Американский президент 8 августа пригласил к себе Томпсона, успевшего вернуться в Вашингтон. Во время встречи экс-посол не выразил ни ноты оптимизма по поводу перспектив отношений с Москвой:
– Это все равно, что иметь дело с шайкой бутлегеров и бандитов, – сказал он без тени иронии человеку, чей отец как раз и торговал алкоголем во времена сухого закона.
Кеннеди волновал Берлин и восприятие его Хрущевым как слабого лидера.
– А вы не думаете, что Залив Свиней и то, что мы не вторглись в Лаос, могли создать у него впечатление, что уступим в берлинском вопросе?
Томпсон не согласился.
– Ему всегда казалось, что он нас загнал в тупик в Берлине, – заметил он.
– Да. Думаю, что да, – сказал президент, нервно усмехнувшись[940].
По Берлину Хрущев отступать не намеревался. Но он уже готов был обсуждать запрет на ядерные испытания. Большакову поручалось через Роберта Кеннеди передать «Джону Кеннеди лично»: «Мы должны более упорно работать, чтобы добиться запрещения испытаний ядерного оружия»[941].
Пока же Хрущев пребывал в эйфории от новых космических достижений. 11 августа начался первый групповой полет двух кораблей. Первым стартовал «Восток-3» с командиром Андрияном Николаевым. Павел Попович на «Востоке-4» присоединился к нему на орбите через сутки. Корабли вышли на близкие траектории, и космонавты установили между собой радиосвязь.
Полет обоих кораблей завершился 15 августа. Николаев провел в космосе 96 часов, облетев Землю 64 раза и пройдя путь в 2640 тысяч километров. Попович пролетал в космосе 71 час, 48 раз обогнув Землю и преодолел 1980 тысяч километров[942].
В конце августа у Добрынина состоялась доверительная беседа с помощником президента Соренсеном, которого волновал вопрос о… возможном советском влиянии на выборы в США.
– Советский Союз, – отметил Соренсен, – конечно, имеет возможность оказать определенное влияние на исход нынешних выборов, если усилит нажим в берлинском вопросе. Тогда независимо от действий президента республиканцы получат дополнительные шансы.
«Из его высказываний также ясно следовало, писал Добрынин, – что Кеннеди явно предпочел бы “нейтралитет” СССР в ходе выборов. Это могло бы открыть дорогу к встрече с Хрущевым после выборов, а может быть и до этого, если появится перспектива соглашения по какому-либо конкретному вопросу».
Добрынин, естественно, информировал о разговоре Москву. И получил инструкции относительно ответа, который советский посол передал Соренсену:
«К пожеланиям президента мы относимся с пониманием. С советской стороны ничего не будет предпринято такого, что могло бы осложнить международную обстановку и усилить напряженность между нашими странами накануне выборов. Разумеется, мы будет придерживаться этой линии, если действия другой стороны не вынудят нас к проведению иного курса…»
Когда Добрынин передавал Соренсену это послание, посол наш не знал, что в Москве уже принято решение о завозе ядерных ракет на Кубу. «Хрущев вел себя как азартный игрок, сознательно дезинформируя президента»[943], – напишет Добрынин.
Соренсен тоже запомнил разговор с Добрыниным: «Он повторил несколько раз, что они не сделали ничего нового и необычного на Кубе. Все эти шаги имеют оборонительный характер и не представляют угрозы безопасности Соединенных Штатов»[944].
На пресс-конференции в Белом доме 30 августа президент Кеннеди заявил, что готов прекратить ядерные испытания на суше, на море и в воздухе с 1 января.
Наш представитель на переговорах по контролю над вооружениями в Женеве Василий Васильевич Кузнецов 3 сентября получил директиву согласиться на запрещение испытаний в трех средах. Одновременно последовало указание Хрущева ядерщикам «зарываться под землю» – готовиться к проведению подземных испытаний. Пока же запрет на наземные испытания не вступил в силу, обе стороны продолжали соревноваться друг с другом. Взрывы на Новой Земле, в Семипалатинске и на тихоокеанских островах гремели, не затихая[945].
Хрущев понимал, что долго хранить «Анадырь» в секрете не получится: «Американцы непрерывно летали над Кубой. А Кубу можно разведывать не только прямыми полетами, но и летать параллельно берегу над нейтральными водами, делая снимки почти всей территории острова. Куба ведь длинная и узкая, поэтому можно так летать и фотографировать ее. Американцы проводили наглую политику, бесцеремонно вторгаясь на территорию соседей, да и не только соседей»[946].
С помощью авиации, флота, разведслужб других членов НАТО и вопреки обещанию президента Кеннеди не шпионить за советскими морскими перевозками, американцы вели плотное наблюдение за советскими судами с того момента, как они покидали наши территориальные воды.
Так, 16 августа натовский самолет летал над пассажирским судном «Хабаровск» с «мелиораторами» на борту у побережья Дании. Замполит корабля Аркадий Федорович Шорохов вспоминал, что при приближении самолета была организована пирушка на палубе: поставили столы, устроили танцы с медсестрами. Тот же трюк повторили, когда в районе Азорских островов над «Хабаровском» кружил американский самолет-разведчик[947].
В августе потекла информация в ЦРУ от его агентуры на Кубе. Советская и кубинская контрразведка перехватывала радиосообщения, где было много информации о передвижении советских вооружений и военнослужащих. Родственники бежавших с Кубы эмигрантов начали получать письма, в которых сообщалось о завозе большого количества вооружений странной формы.
В донесении агента ЦРУ от 10 августа говорилось, что «за последние две недели в порт Мариэль заходило два русских судна, выкрашенных в белый цвет, без признаков отметки в почтовых регистрах. Ко времени прихода судов к порту подъезжают порожние военные грузовики. К 6 часам вечера с территории порта удаляют всех кубинцев, после чего при помощи судовых кранов грузовики переносятся в трюмы судов. Там они нагружаются, пломбируются и переносятся кранами обратно на причал, откуда отбывают с русскими шоферами за рулем»[948].
15 августа шпион, живший в Торриенте, сообщал американцам: «Русские военнослужащие находятся также в Байя-Онда, Сан-Антонио, Сан-Хулиане, Исабель-Рубио. В Торриенте они построили три барака и заняли все здания, в которых жили малолетние преступники размещавшегося здесь исправительного лагеря. Русские приказали выселить с территории в радиусе двух километров от Торриенте всех жителей, которые вынуждены были побросать свои дома, посевы и собственность. В этот район завезено более ста ящиков, как уверяют, для строительства ракетной базы»[949].
Из донесения от 15 августа следовало, что через город Тринидад из порта Касильда проследовало несколько грузовиков, груженных какими-то платформами, напоминающими площадки для запуска ракет ближнего радиуса действия.
Множество судов разгружалось в расположенном на восток от Гаваны порту Матансас. Агент ЦРУ докладывал, что ночью невозможно было спать из-за шума проезжавших по дороге машин: «В два часа ночи мы проснулись от оглушительного грохота: по шоссе перевозили что-то тяжелое. По дороге двигалось 150 грузовиков, многие из которых везли танкетки, а два тягача – нечто похожее на платформе длиной в две машины, серебристого цвета. Перевозка этих странных устройств продолжалась до 6 часов утра»[950].
Десятого августа на расширенном заседании Особой группы директор ЦРУ Маккоун заговорил о том, что, возможно, русские уже развертывают свои ядерные ракеты на Кубе. С Маккоуном соглашались и некоторые другие советники Кеннеди.
– Продолжение советских поставок и технической помощи, – утверждал Маккоун, – поставят США в будущем перед более внушительными проблемами, чем те, которые мы имеем ныне или с которыми сталкивались прежде. Возможно, это будут советские ракеты с ядерными боеголовками, находящиеся на расстоянии 150 км от Майами.
Генерал Лансдейл призвал обсудить более практический вопрос: следующий этап операции «Мангуст». Данные разведки о советских военных поставках на Кубу, доказывал Лансдейл, диктуют необходимость активизировать ее проведение. Зная об осторожной позиции, занятой президентом, генерал изложил «Ускоренный вариант Б», имевший целью «оказание всестороннего дипломатического, экономического, психологического и других видов давления для свержения коммунистического режима Кастро без прямого вовлечения американской армии».
Директор ЦРУ поддержал Лансдейла. Даже если русские и не устанавливают ракеты на Кубе, считал он, Соединенные Штаты все равно должны использовать военную силу против Кубы до того, как остров окажется неуязвимым.
В течение следующих двух недель Маккоун бросил все силы на сбор информации о советском военном сотрудничестве с Кубой и докладывал, что с июля ЦРУ засекло 38 различных судов с советской военной техникой, направлявшихся на Кубу. В Опа-Лока, центра дешифровки ЦРУ, расположенного к югу от Майами, проводили массовый опрос беженцев с Кубы, выясняя, что они видели.