.
У Советского Союза не было и мысли о незаконности или неправильности своих действий. У американцев, естественно, была другая точка зрения.
Силы вторжения на Кубу сосредоточивались, информация советской разведки на этот счет становилась все более конкретной и тревожной. Резидент ГРУ 30 августа сообщал из Гаваны: «27 августа начальник объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил США генерал Тейлор посетил шесть военных объектов ВС США в зоне Панамского канала и провел секретное совещание с высшим командным составом ВС США зоны Панамского канала… Тейлор обсуждал вопросы дальнейшего усиления военных мероприятий в зоне Панамского канала в связи с усилением поставок советского вооружения и советского персонала на Кубу».
Еще через день военная разведка доносила о том, что правительство Кубы опасается возможности «подвергнуться агрессии со стороны США… В ближайшие дни возможно выступление внутренней контрреволюции. В связи с этим в ночь с 29 на 30 августа в Гаване была проведена облава и арестована часть контрреволюционного руководства. В ночь с 29 на 30 августа на Кубе в районе Эскамбай высадилось до 100 человек внешней контрреволюции. Фидель Кастро выехал в этот район для руководства по ликвидации высадившейся группы».
И вновь 2 сентября: «Правительство США, помимо того, что отдало приказ вооруженным силам об открытии ответного огня по кубинским кораблям и самолетам в случае, “если они будут обстреливать транспортные средства США в нейтральных водах и воздушном пространстве”, информировало правительства стран Организации Американских государств о том, что в ближайшее время в Карибском бассейне произойдут серьезные события, если правительство Кастро не облагоразумится»[963].
Сентябрьские догадки
В мемуарах Макджорджа Банди было любопытное замечание: «Когда мы думали о Кубе на протяжении 1962 года, по крайней мере до сентября, большинство из нас думало в первую очередь о наших собственных фрустрациях, во вторую – об амбициях Кастро, и только после этого – о том, как Куба выглядит в глазах русских»[964]. То есть советский фактор был на заднем плане. И мысль о возможном появлении на Кубе баллистических ракет казалась фантастической.
Дин Раск и Банди полагали, что речь шла о поставках обычного оружия, то есть о том же, что СССР делал в отношении всех своих союзников по всему миру. Кроме того, они полагали, что Хрущев озабочен Берлином, а не Кубой.
Маккоун по-прежнему считал, что поставлялись лишь ракеты «земля – воздух», для защиты от американских баллистических ракет и авиации, в том числе U-2. Но не исключал появления советских ракет среднего радиуса после развертывания полноценной системы ПВО[965].
Свадебное путешествие Маккоун предпринял в Париж. В начале сентября, во время утренней прогулки по французской столице, Маккоун столкнулся с… Макджорджем Банди. Маккоун поделился своими опасениями, подчеркнув, что это его личные оценки, не подкрепленные сведениями ЦРУ. «Он считал, – пишет Банди, – что объем материалов, направляемых на Кубу, слишком велик и дорог, особенно ракеты “земля – воздух”, чтобы это можно было объяснить чем-то менее амбициозным, нежели попыткой установить ядерное оружие. Маккоун настаивал на необходимости вести постоянное наблюдение за положением на Кубе». Из Парижа он буквально забросал штаб-квартиру в Лэнгли запросами о том, что происходит на Кубе.
– Старик, наверное, забыл, чем нужно заниматься во время медового месяца, – шутил один из его сотрудников[966].
В начале сентября Роберт Кеннеди и Маккоун обратились к президенту с совместным посланием, советуя предупредить Хрущева о возможных последствиях размещения на Кубе ядерного оружия.
Кеннеди утром 4 сентября собрал в Белом доме всю свою внешнеполитическую команду. Роберт убеждал брата в серьезности ситуации:
– Вопрос не только в том, что нам нужно сейчас с этим делать. Думаю, это вопрос будущего Кубы. Через три месяца что-то произойдет, что-то еще произойдет через шесть месяцев. В конечном счете весьма вероятно, что они, может быть, построят там морскую базу для подводных лодок или разместят ракеты класса «земля-земля».
Роберт предлагал президенту официально заявить, что Соединенные Штаты не потерпят размещения на Кубе советского стратегического оружия. Разгорелись споры. Банди не согласился с министром юстиции. До сих пор СССР поставлял на Кубу «действительно, насколько можем проводить эти различия, оборонительное оружие». Размещение стратегических ракет маловероятно.
– Это было бы гораздо серьезнее того, что мы уже видели в последние полтора года, того, что соответствует их поведению во многих других странах.
Раск согласился с оценкой Банди. Госсекретаря больше беспокоило, как бы чрезмерная реакция на советское военное строительство на Кубе не осложнила обстановку вокруг Западного Берлина:
– Если мы скажем, что речь идет о ракетах «земля – земля» или уточним, что это ядерное оружие, то, думаю, это может вызвать своего рода панику, которую сами по себе факты пока не оправдывают.
Заканчивая встречу, президент попросил составить для него заявление по Кубе и еще раз собраться позднее. Роберт Кеннеди должен был встретиться с Добрыниным по его просьбе – в начале третьего дня[967].
Советский посол в тот же день отправил отчет о встрече в Москву: «4 сентября я встретился с Робертом Кеннеди (беседа была наедине). Хотя инициатива исходила от нас и в связи с другим вопросом, тем не менее состоялся крупный разговор о Кубе.
В начале встречи я передал ему соображения премьера Хрущева относительно прекращения испытаний в атмосфере, космосе и под водой, но одновременно договориться, что в отношении подземных испытаний будут продолжены переговоры… Но Р. Кеннеди в тот день, похоже, больше интересовало другое. Он в довольно раздраженной форме поднял вопрос о советской военной помощи Кубе».
– Американское правительство, – сказал пребывавший в возбужденном состоянии Роберт, – с растущим беспокойством наблюдает за увеличением советских военных поставок на Кубу и появлением там советских военных специалистов. Особенно беспокоит рост военных поставок и, в частности, прибытие на Кубу ракет «земля-воздух». Пока ракеты в руках советских специалистов, то есть гарантии, а когда они перейдут в руки эмоциональных кубинцев? Возникает и другой, весьма важный для безопасности самих США вопрос: куда в перспективе, если продолжить логическую линию, могут привести такие поставки на Кубу? Не появятся ли более мощные ракеты, которые могут достичь и территории США? Не смогут ли они в конечном счете иметь и ядерные боеголовки? Правительство США в этом случае определенно не может допустить, чтобы безопасность его страны зависела от тех или иных решений нынешнего правительства Кубы.
Добрынин в ответ лишь указал на право Кубы на самооборону.
– Что касается ядерных ракет, то известна позиция СССР в пользу скорейшего заключения соглашения о нераспространении ядерного оружия.
Добрынина так и держали в неведении в отношении «Анадыря». По его словам, «откровенно говоря, я вообще не допускал тогда мысли о размещении наших ядерных ракет на Кубе… В целом я хорошо понимал важность и значение поднятых Р. Кеннеди вопросов и срочно попросил Москву сориентировать меня. Ответ из Москвы был весьма лаконичен: в беседах с американцами подтверждайте, что “на Кубе находится только советское оборонительное оружие”… Короче, Москва продолжала свой курс на дезинформацию администрации Кеннеди насчет своих намерений разместить советские ядерные ракеты на Кубе»[968].
Роберт Кеннеди тоже запомнил эту встречу с Добрыниным: «Он приходил сообщить, что русские готовы подписать договор о запрещении надземных ядерных испытаний, если мы достигнем определенных договоренностей по испытаниям подземным. Я ответил, что передам это предложение – вместе с сопроводительными документами – президенту Кеннеди. Я сказал ему, что все мы в администрации глубоко озабочены количеством военного оборудования, поставляемого Кубе…
Это было время выборов. Осенние дни сентября и октября были наполнены обвинениями и ответными обвинениями. Республиканцы “следили с тревогой” и заявляли, что Соединенные Штаты не делали необходимых шагов обеспечения своей безопасности. Некоторые – как, например, сенатор от Индианы Гомер Е. Кейпхарт, – предлагали приступить к военным действиям против Кубы.
Я рассказал Добрынину о глубокой озабоченности президента Кеннеди происходящим. Посол ответил, что я не должен беспокоиться, поскольку он получил указание советского Председателя Никиты С. Хрущева заверить президента Кеннеди, что ни ракет класса «земля – земля», ни другого наступательного вооружения, на Кубе не будет. Кроме того, заявил он, я могу заверить президента, что и это военное строительство не имело никакого значения и что Хрущев не сделает ничего, что могло бы подорвать отношения между нашими двумя странами в период до выборов. Хрущеву, сказал он, нравится президент Кеннеди, и он не желает ему навредить.
Я заметил, что по моему ощущению он выбрал очень странный путь для демонстрации восхищения. Деятельность русских на Кубе вызывает в Соединенных Штатах глубочайшую озабоченность. И чего стоят заверения в дружбе на фоне военной активности в Карибском бассейне? Я сказал, что мы внимательно следим за военным развертыванием, и он должен знать, что размещение Советским Союзом на Кубе ракет повлечет за собой самые тяжелые последствия.
– Этого никогда не будет, – успокоил он меня – и ушел.
Я доложил о разговоре президенту Кеннеди, государственному секретарю Дину Раску и министру обороны Макнамаре, поделился своим скептицизмом и предложил сделать недвусмысленное заявление о том, что Соединенные Штаты не потерпят размещения на Кубе наступательных ракет “земля – земля” или других видов наступательного оружия»