Он тонкий разливал в своих твореньях яд,
Вселял безверие, укоренял разврат,
Был, как Сирена, сладкогласен,
И, как Сирена, был опасен.
В аду обряд судебный скор;
Нет проволочек бесполезных:
В минуту сделан приговор.
На страшных двух цепях железных
Повешены больших чугунных два котла.
В них виноватых рассадили,
Дров под Разбойника большой костер взвалили;
Сама Мегера их зажгла
И развела такой ужасный пламень,
Что трескаться стал в сводах адских камень.
Суд к Сочинителю, казалось, был не строг;
Под ним сперва чуть тлелся огонёк;
Но там, чем далее, тем боле разгорался.
Вот веки протекли, огонь не унимался.
Уж под Разбойником давно костер погас,
Под Сочинителем он злей с часý на час.
Не видя облегченья,
Писатель, наконец, кричит среди мученья,
Что справедливости в богах немало нет;
Что славой он наполнил свет
И ежели писал немножко вольно,
То слишком уж за то наказан больно;
Что он не думал быть Разбойника грешней.
Тут перед ним, во всей красе своей,
С шипящими между волос змеями,
С кровавыми в руках бичами
Из адских трех сестер явилася одна.
«Несчастный! – говорит она. —
Ты ль Провидению пеняешь?
И ты ль с Разбойником себя равняешь?
Перед твоей ничто его вина.
По лютости своей и злости,
Он вреден был,
Пока лишь жил.
А ты… Уже твои давно истлели кости,
А солнце разу не взойдет,
Чтоб новых от тебя не осветило бед.
Твоих творений яд не только не слабеет,
Но, разливаяся, век от веку лютеет.
Смотри (тут свет ему узреть она дала),
Смотри на злые все дела
И на несчастия, которых ты виною!
Вон дети, стыд своих семей, —
Отчаянье отцов и матерей.
Кем ум и сердце в них отравлены? Тобою.
Кто, осмеяв, как детские мечты,
Супружество, начальства, власти,
Им причитал в вину людские все напасти
И связи общества рвался расторгнуть? Ты.
Не ты ли величал безверье просвещеньем?
Не ты ль в приманчивый, в прелестный вид облек
И страсти, и порок?
И вон опоена твоим ученьем,
Там целая страна
Полна
Убийствами и грабежами,
Раздорами и мятежами
И до погибели доведена тобой!
В ней каждой капли слез и крови – ты виной.
И смел ты на богов хулой вооружиться?
А сколько впредь еще родится
От книг твоих на свете зол!
Терпи ж; здесь по делам тебе и казни мера!» —
Сказала гневная Мегера
И крышкою захлопнула котел.
«Сочинитель и Разбойник». Гравюра И. Ческого по рисунку И. Иванова. 1825
«Сочинитель и Разбойник». Басня опубликована в брошюре «Три новые басни И.А. Крылова, читанные в торжественном собрании имп. публичной библиотеки января 2 дня сего года». СПб., 1817. Данных о времени написания нет. Текст окончательно установлен в издании 1835 г.
В 1819 г. Н.И. Гречем басня была истолкована, как направленная против французского писателя Вольтера.
В басне выражена мысль, что вред, который приносит иной писатель, особенно даровитый, проповедующий безнравственное учение, больше вреда, приносимого разбойником; последний убивает только тело, тогда как первый убивает душу, и учение его продолжает наносить вред людям и после его смерти.
Тонкий яд – здесь подразумеваются зловредные идеи, подносимые читателю в изящной форме.
Вселял – внушал.
Сирена – морская полубогиня в образе женщины с рыбьим хвостом в древнегреческой мифологии; своим чарующим пением сирены завлекали моряков вглубь опасного моря, чтобы там умертвить их.
Проволочка – умышленная медленность в производстве дел, волокита.
Мегера – одно из трех адских богинь (фурий) в древнегреческой мифологии.
Тлелея – горел без пламени.
Веки – века, множество лет.
С часу на час – с каждый часом.
Бич – плеть, кнут.
Пеняешь – жалуешься.
Лютость – жестокость, свирепость.
Истлели – рассыпались.
Век от веку – с каждым временем.
Узреть – увидеть.
Причитал – засчитал, вменял.
Напасти – беды, несчастья.
Величал – прославлял.
Хула – порицание.
Казни мера – размер наказания, кары.
XXVЯгненок
Как часто я слыхал такое рассужденье:
«По мне пускай чтó хочешь говорят,
Лишь был бы я в душе не виноват!»
Нет; надобно еще уменье,
Коль хочешь в людях ты себя не погубить
И доброю наружность сохранить.
Красавицы! вам знать всего нужнее,
Что слава добрая вам лучше всех прикрас,
И что она у вас
Весеннего цветка нежнее.
Как часто и душа, и совесть в вас чиста,
Но лишний взгляд, словцо, одна неосторожность
Язвить злословью вас дает возможность —
И ваша слава уж не та.
Ужели не глядеть? Ужель не улыбаться?
Не то я говорю; но только всякий шаг
Вы свой должны обдумать так,
Чтоб было не к чему злословью и придраться.
Анюточка, мой друг!
Я для тебя и для твоих подруг
Придумал басенку. Пока еще ребенком,
Ты вытверди ее; не ныне, так вперед
С нее сберешь ты плод.
Послушай, чтó случилося с Ягненком.
Поставь свою ты куклу в уголок:
Рассказ мой будет коротóк.
Ягненок сдуру,
Надевши волчью шкуру,
Пошел по стаду в ней гулять:
Ягненок лишь хотел пощеголять.
Но псы, увидевши повесу,
Подумали, что волк пришел из лесу,
Вскочили, кинулись к нему, свалили с ног
И прежде, нежели опомниться он мог,
Чуть по клочкам его не расхватили.
По счастью, пастухи, узнав, его отбили.
Но побывать у псов не шутка на зубах:
Бедняжка от такой тревоги
Насилу доволок в овчарню ноги.
А там он стал хиреть, потом совсем зачах
И простонал весь век свой без умолка.
А если бы Ягненок был умен:
И мысли бы боялся он
Похожим быть на волка.
«Ягненок». Рисунок А. Жаба. Начало ХХ в.
«Ягненок». Басня опубликована в сборнике «Басни» в 1819 г. Данных о времени написания нет. Текст окончательно установлен в издании 1834 г.
Басня обращена к Анне Алексеевне Олениной (впоследствии Андро, 1808–1888). Об этом свидетельствует ее сестра В.А. Оленина.
В басне выражена мысль, что человеку следует всемерно заботиться о приобретении доброй славы, которая лучше богатства.
Ягненок – детеныш овцы.
По мне – обо мне.
Коль – если.
В людях себя не погубить – не погубить себя во мнении людей.
Добрую наружность сохранить – соблюдать внешнее приличие.
Прикраса – предмет, придающий красивый вид кому-нибудь или чему-нибудь.
Язвить – поражать.
Вытверди – выучи.
Повеса – шалун, ветреник.
Опомниться – оглядеться.
По клочкам – на куски.
Отбили – освободили.
Доволок – дотащил.
Овчарня – хлев для овец.
Хиреть – чахнуть, слабеть в силах.
Зачах – засох, захирел.
Век – жизнь.
Без умолка – не переставая.
Книга седьмая
И. А. Крылов. Портрет работы неизвестного художника. 30-е гг. XIX в.
IСовет Мышей
Когда-то вздумалось Мышам себя прославить
И, несмотря на кошек и котов,
Свести с ума всех ключниц, поваров,
И славу о своих делах трубить заставить
От погребов до чердаков;
А для того Совет назначено составить,
В котором заседать лишь тем, у коих хвост
Длиной во весь их рост:
Примета у Мышей, что тот, чей хвост длиннее,
Всегда умнее
И расторопнее везде.
Умно ли то, теперь мы спрашивать не будем;
Притом же об уме мы сами часто судим
По платью иль по бороде.
Лишь нужно знать, что с общего сужденья
Всё длиннохвостых брать назначено в Совет;
У коих же хвоста к несчастью нет,
Хотя б лишились их они среди сраженья,
Но так как это знак иль неуменья,
Иль нераденья,
Таких в Совет не принимать,
Чтоб из-за них своих хвостов не растерять.
Всё дело слажено; повещено собранье,
Как ночь настанет на дворе;
И, наконец, в мушном ларе
Открыто заседанье.
Но лишь позаняли места,
Ан, глядь, сидит тут крыса без хвоста.
Приметя то, седую Мышь толкает
Мышонок молодой
И говорит: «Какой судьбой
Бесхвостая здесь с нами заседает?
И где же делся наш закон?
Дай голос, чтоб ее скорее выслать вон.
Ты знаешь, как народ бесхвостых ваш не любит;
И можно ль, чтоб она полезна нам была,
Когда и своего хвоста не сберегла?
Она не только нас, подполицу всю сгубит».
А Мышь в ответ: «Молчи! всё знаю я сама;
Да эта крыса мне кума».
«Совет Мышей». Рисунок А. Жаба. Начало ХХ в.
«Совет Мышей». Басня опубликована в сборнике «Новые басни» в 1811 г. Данных о времени написания нет. Текст окончательно установлен в издании 1830 г.