Так или иначе, все гневались на Фредерика. Однажды воскресным утром в амбар вошел Наполеон и объяснил, что он никогда и думать не думал продавать бревна Фредерику; он сказал, что считает ниже своего достоинства вести дела с подобными мерзавцами. Голубям, которых все еще посылали возвещать Восстание, запретили приземляться в Фоксвуде, а лозунг «Смерть человечеству» сменили на «Смерть Фредерику». На исходе лета вскрылось очередное злодеяние Снежка. В пшенице выросло полно сорняков, и выяснилось, что это Снежок наведывался на ферму по ночам и подмешивал к хорошим зернам сорные семена. Молодой гусак, вовлеченный в этот заговор, признал вину перед Визгуном и тут же покончил с собой, проглотив ядовитые ягоды паслена. Также животным сообщили, что Снежок никогда — хотя многие так считали — не награждался медалью «Скот-Герой I степени». Это был не более чем слух, который распустил сам Снежок вскоре после Битвы при коровнике. Его не только не наградили, но и отчитали за проявленную в бою трусость. И снова некоторые животные пришли в замешательство, но Визгун поспешил заверить их, что память — штука ненадежная.
Осенью ценой грандиозных, изнурительных трудов — ведь уборку урожая никто не отменял — мельница была построена. Оставалось еще установить оборудование, и Клянчер вел переговоры о его покупке, но само здание было готово. Вопреки всем трудностям, несмотря на отсутствие опыта, примитивные инструменты, суровую зиму и коварство Снежка, работа завершилась в срок — день в день! Измотанные, но гордые животные водили хороводы вокруг чудесного плода своих трудов, казавшегося им даже прекрасней первой мельницы. Тем более что и стены теперь были в два раза толще. Ничто кроме взрывчатки не сможет их обрушить! Когда же они думали, каких трудов им это стоило, какие сложности они преодолели и какие колоссальные перемены наступят в их жизни, как только замашут крылья мельницы и заработают генераторы — когда они представляли все это, усталость отступала, и они пускались в пляс вокруг мельницы с криками ликования. Сам Наполеон в сопровождении собак и петуха осмотрел готовое здание; он лично поздравил животных с их достижением и объявил, что присваивает мельнице свое имя.
Через два дня животных созвали на внеочередную Сходку в амбар. Повергнув всех в шок, Наполеон объявил, что продал бревна Фредерику. Завтра приедут его фургоны и начнут перевозку. Все это время, пока Наполеон для отвода глаз дружил с Пилкингтоном, он вел тайные переговоры с Фредериком.
Все отношения с Фоксвудом прекратились; Пилкингтону послали оскорбительную ноту. Голубям велели избегать ферму Пинчфилд и поменять лозунг «Смерть Фредерику» на «Смерть Пилкингтону». Кроме того, Наполеон заверил животных, что слухи о скором нападении на Скотный двор совершенно ложны, а россказни о жестокости Фредерика к своим животным сильно раздуты. Все эти сплетни, по всей вероятности, распространял Снежок со своими агентами. Теперь выходило, что Снежок скрывается вовсе не в Пинчфилде, даже никогда там не бывал; он жил — и притом, как поговаривали, припеваючи — в Фоксвуде, поскольку давно уже продался Пилкингтону.
Свиньи визжали от восторга, превознося чутье Наполеона. Задружившись для вида с Пилкингтоном, он вынудил Фредерика дать за бревна на двенадцать фунтов больше. Но непревзойденная прозорливость Наполеона, по словам Визгуна, заключалась в том, что он не доверял никому, даже Фредерику. Фредерик хотел расплатиться за бревна чеком, который представлял собой обычную бумажку с обещанием выплатить указанную сумму. Но Наполеон был не промах. Он потребовал оплату настоящими пятифунтовыми банкнотами, причем не после доставки бревен, а до нее. И Фредерик уже заплатил, так что на эти деньги они смогут купить оборудование для мельницы.
Между тем бревна спешно увозили. Когда исчезло последнее, животных снова созвали в амбар на внеочередное собрание, дабы полюбоваться на банкноты Фредерика. Нацепив две медали и блаженно улыбаясь, Наполеон возлежал на застеленном соломой помосте, а рядом на фарфоровом блюде из хозяйского дома высилась аккуратная пачка денег. Животные медленно тянулись гуськом мимо помоста и смотрели во все глаза. А Боец опустил морду и понюхал банкноты, зашуршавшие от его дыхания.
Три дня спустя случился жуткий переполох. Бледный как смерть Клянчер примчался на велосипеде, бросил его во дворе и побежал в хозяйский дом. Через минуту из комнаты Наполеона раздался сдавленный рев ярости. Новость разлетелась по ферме точно лесной пожар. Банкноты оказались фальшивкой! Фредерик получил бревна задаром!
Наполеон тут же созвал животных и страшным голосом вынес Фредерику смертный приговор. Когда его поймают, сказал он, его сварят заживо. И сразу предупредил животных, что после такого вероломства надо готовиться к худшему. В любой миг Фредерик со своими людьми может устроить давно задуманное нападение. На всех подходах к ферме расставили часовых. Кроме того, отправили четырех голубей с миролюбивым посланием в Фоксвуд, надеясь тем самым восстановить добрые отношения с Пилкингтоном.
Следующим утром на Скотный двор напали. Животные завтракали, когда примчались дозорные и доложили, что Фредерик с соратниками уже вошел в бревенчатые ворота. Животные храбро бросились навстречу врагу, но на этот раз победа досталась им не так легко, как в Битве при коровнике. На них шли пятнадцать человек, почти каждый второй с ружьем. Приблизившись ярдов на пятьдесят, они открыли огонь. Животные не выдержали ужасного грохота и жгучего града дроби и быстро отступили, как ни подбадривали их Наполеон и Боец. Некоторые были ранены. Попрятавшись по надворным постройкам, они осторожно выглядывали сквозь щели и дыры в досках. Все пастбище, а с ним и мельница, оказалось в руках врага. Даже Наполеон, похоже, растерялся. Он молча ходил взад-вперед, подергивая напряженным хвостом и тоскливо посматривая в сторону Фоксвуда. Если бы Пилкингтон со своими людьми пришли им на помощь, они могли бы отбиться. Но тут прилетели четыре голубя с ответной запиской от Пилкингтона. В ней карандашом было накорябано: «Так вам и надо».
Тем временем Фредерик со своими людьми подошли к мельнице. Животные, наблюдавшие за ними, возмущенно заголосили. Два человека достали лом и кувалду. Они собирались снести мельницу.
— Невозможно! — выкрикнул Наполеон. — Мы построили стены слишком толстые, чтобы их сломать. Им не снести ее и за неделю. Мужайтесь, товарищи!
Но Бенджамин не сводил глаз с людей. Двое с кувалдой и ломом пробивали дыру у основания мельницы. Бенджамин медленно и с легкой усмешкой покачивал своей длинной мордой.
— Так я и думал, — сказал он. — Не видите, что они делают? Сейчас насыпят туда пороху.
Животные ждали, охваченные ужасом. Теперь они тем более не смели высунуть носа из укрытий. Через несколько минут люди бросились врассыпную от мельницы. Затем раздался оглушительный грохот. Голуби вспорхнули в воздух, и все животные кроме Наполеона распластались на брюхе, укрыв морды. Когда они встали на ноги, на месте мельницы висело большущее облако черного дыма. Ветер медленно унес его. Мельницы больше не было!
При виде этого мужество вернулось к животным. Гнев на такое гнусное злодеяние пересилил страх и отчаяние, которые владели ими минуту назад. Они издали яростный клич и, не дожидаясь приказа, бросились все, как один, на врага. На этот раз они не чувствовали жгучей дроби, градом осыпавшей их. Это был бой не на жизнь, а на смерть. Люди без конца палили из ружей, а когда животные приблизились, начали лупить их палками и подкованными сапогами. Почти все животные получили ранения, а корова, три овцы и два гуся были убиты наповал. Даже Наполеону, который отдавал команды с тыла, срезало дробью кончик хвоста. Но и людям досталось. Троим Боец проломил череп копытами, четвертому корова вспорола рогом живот, а еще с одного Джесси с Ромашкой едва не стащили штаны, порванные на лоскуты. Когда же девять собак из личной охраны Наполеона, которым он приказал обойти людей с фланга за изгородью, бросились на них со свирепым лаем, людей охватила паника. Они поняли, что рискуют попасть в окружение. Фредерик прокричал им уносить ноги, пока не поздно, и в следующий миг трусливый враг обратился в бегство. Животные гнали людей до края поля и успели раз-другой наподдать им, пока те продирались через терновую изгородь.
Животные победили, но истекали кровью и еле держались на ногах. Они медленно побрели назад на ферму. При виде разбросанных по полю мертвых товарищей у них ручьем лились слезы. Ненадолго они задержались в скорбном молчании рядом с тем местом, где стояла мельница. Да, ее больше не было — от их трудов почти ничего не осталось! Даже фундамент разворотило. В прошлый раз, когда они отстраивали мельницу, животные могли использовать те же камни, но теперь и они исчезли. Их разбросало взрывом на сотни ярдов. Словно бы мельницы никогда не существовало.
На подходе к ферме к ним подскочил Визгун, который почему-то не участвовал в бою; он весь сиял и вертел хвостиком. И животные услышали со стороны подворья размеренную пальбу из ружья.
— В честь чего палят? — спросил Боец.
— В честь нашей победы! — воскликнул Визгун.
— Какой победы? — удивился Боец.
Колени у него были содраны до крови, он лишился подковы и расколол копыто, а в задней ноге засел заряд дроби.
— Какой победы, товарищ? Разве мы не прогнали врага с нашей земли — священной земли Скотного двора?
— Но они уничтожили мельницу. А мы два года над ней трудились!
— Ну и что? Построим еще. Захотим, так возведем хоть шесть мельниц. Ты не ценишь, товарищ, какое большое дело мы сделали. Враг оккупировал эту самую землю, на которой мы стоим. Но мы, спасибо руководству товарища Наполеона, отвоевали каждый ее дюйм!
— Значит, мы отвоевали то, что и так было нашим, — сказал Боец.
— Это наша победа, — подытожил Визгун.
Они доковыляли до двора. Дробины, засевшие в ноге Бойца, причиняли жгучую боль. Он подумал, какой тяжкий труд ему предстоит на строительстве новой мельницы, мысленно примеряясь к нему. И впервые осознал, что ему уже одиннадцать лет, и его могучие мускулы, возможно, не те, что прежде.