«более» и «самый» (хороший – более хороший – самый хороший), неправильные формы с добавлением окончаний упразднили.
Единственная группа слов, где допускаются исключения, – это местоимения (личные, указательные, относительные) и вспомогательные глаголы. Они сохранили свои архаические формы, кроме, пожалуй, модальных глаголов (их разнообразие сократили до одного «должен») и относительных местоимений, которые свелись к использованию «кто» и «что». Также остались отклонения в словообразовании, вызванные необходимостью говорить бегло и не напрягаясь. Слово, которое трудно произнести или можно расслышать неправильно, автоматически считалось плохим, и поэтому часто ради благозвучия в него подставлялись лишние буквы или же сохраняли архаическую форму. В основном такая нужда возникала в связи с Лексиконом Б. Мы объясним чуть позже, почему так важна легкость произношения.
Лексикон Б
Лексикон Б составляют слова, созданные специально для политических целей, то есть слова, которые не только имеют политический подтекст, но и навязывают правильное мировоззрение. Их сложно использовать без полного понимания принципов ангсоца. В отдельных случаях их можно перевести на старослов или даже выразить словами из Лексикона А, хотя это и потребует долгого пересказа и приведет к утрате некоторых оттенков значения. Слова категории Б – своего рода устная скоропись, позволяющая заключить целый ряд идей всего в несколько слогов, и в то же время более точная и эффективная, чем обычный язык.
Все слова этой группы сложносоставные. (Разумеется, сложные слова вроде «речеписец» входят и в группу А, но это просто удобные сокращения без идеологической окраски.) Они состоят из двух и более слов или фрагментов слов, соединенных в складной и благозвучной форме. В итоге всегда получается существительное-глагол, который изменяется строго по правилам. Возьмем такой пример: слово «добромысл» в значении «правильные взгляды» или, если это глагол, «мыслить правильным образом». Изменяется оно следующим образом: причастие – «добромыслящий», прилагательное – «добромыслый», наречие – «добромысленно», отглагольное существительное – «добромыслец».
В словах категории Б этимологический принцип не прослеживается. Они могут быть образованы от любых частей речи, компоноваться в любом порядке и искажаться любыми способами, лишь бы сохранялось удобство произношения и угадывался смысл. К примеру, в слове «помыслокриминал» корень «мысл» стоит на втором месте, а в «помыслопол» слово «полиция» теряет последние слоги. Сохранить благозвучие – чрезвычайно сложная задача, поэтому в Лексиконе Б отклонения от стандартных правил встречаются чаще, чем в Лексиконе А. К примеру, прилагательные от миниправ, минимир и минилюб – миниправный, минимирный, минилюбный – образуются с добавлением суффикса перед окончанием, иначе они звучали бы слишком нелепо. В принципе, все слова категории Б склоняются и спрягаются совершенно одинаково.
Некоторые слова Лексикона Б имеют смысловые оттенки едва ли доступные тому, кто овладел новословом не в полной мере. Рассмотрим, к примеру, типичную фразу из передовой в «Таймс»: «Старомыслы небрюхочуют ангсоц». Краткий перевод на старослов мог бы звучать так: «Те, чьи взгляды сформировались до Революции, не способны принять всем сердцем принципы английского социализма». Но этот перевод вовсе не является адекватным. Начнем с того, что для стопроцентного понимания приведенной выше фразы человек должен четко осознавать, что такое ангсоц. Вдобавок лишь человек, у кого ангсоц вошел в плоть и в кровь, способен оценить во всей красе слово «брюхочуять», означающее слепое, восторженное принятие, какое нам, сегодняшним, и вообразить трудно, или слово «старомысл», неразрывно связанное с понятиями порочности и упадка. Вместе с тем у некоторых элементов новослова была вполне определенная функция: не столько выражать, сколько уничтожать значения. Таких слов немного, и значения их так широки, что включают в себя целые ряды слов старого языка, благодаря чему один термин позволяет заменить и предать забвению огромные пласты лексики. Величайшая трудность, с какой столкнулись составители «Словника новослова», состояла не в изобретении новых слов, а в том, чтобы понять, какие именно диапазоны нежелательных слов они уничтожают.
Как мы уже убедились на примере слова «свободный», те слова, которые прежде имели тлетворное значение, иногда сохранялись удобства ради, но при этом лишались всех нежелательных смысловых оттенков. Бесчисленные другие слова, такие как «честь», «справедливость», «мораль», «интернационализм», «демократия», «наука» и «религия», просто перестали существовать. Их место заняли слова-заменители и тем самым их уничтожили. К примеру, все слова, связанные с понятиями свободы и равенства, вошли в одно-единственное слово «помыслокриминал», а слова, связанные с понятиями объективности и рационализма, – в слово «старомысл». Будь они более точными, могли бы представлять опасность. По своей системе взглядов член Партии близок к древнему иудею, который твердо знал, что все иные народы поклоняются ложным богам, а в подробности не вникал. Ему не следовало знать, что этих богов зовут Ваал, Осирис, Молох, Астарта и так далее: чем меньше он знал, тем лучше для его истинной веры. Он знал Иегову и его заповеди; соответственно, все боги с другими именами и другими заповедями – ложные боги. Примерно таким же образом член Партии знал, что входит в понятие правильного поведения, и довольно расплывчато, без всякой конкретики представлял себе, какие отклонения от него возможны. К примеру, интимная жизнь регулировалась двумя словами новослова: секскриминал (половая распущенность) и добросекс (воздержание). Секскриминал обозначал любые неприемлемые действия сексуального характера вроде внебрачной связи, супружеской измены, гомосексуализма и прочих отклонений, к этому примыкало и обычное соитие, совершаемое ради удовольствия. Именовать их по отдельности смысла не было, поскольку все причислялись к преступлениям равной тяжести и карались смертью. В Лексиконе В, состоявшем из научных и технических терминов, могла возникнуть необходимость в конкретизации половых девиаций, но рядовому гражданину знать о них не полагалось. Он знал, что такое добросекс (то есть обычное соитие между мужем и женой исключительно ради продолжения рода и без физического удовольствия со стороны женщины), а остальное – секскриминал. В новослове пагубная мысль просто не могла получить дальнейшего развития, поскольку слов для ее воплощения не существовало.
Ни одно слово в Лексиконе Б не является идеологически нейтральным, многие представляют собой эвфемизмы. К примеру, «радлаг» (исправительно-трудовой лагерь) или «минимир» (министерство мира, то есть военное ведомство) означают прямо противоположное тому, что означали составные слова. С другой стороны, некоторая лексика выражает откровенное и презрительное понимание истинной природы общества Океании. В качестве примера можно привести слово «пролкорм», означающее низкопробные развлечения и лживые новости, которыми Партия пичкала массы. Иные слова опять-таки имеют двоякий смысл: если они применяются по отношению к Партии, то означают «хороший», если к ее врагам – «плохой». Кроме того, огромному количеству на первый взгляд обычных аббревиатур сообщает идеологическую окраску не значение, а структура.
Создатели «Словника» проявили незаурядную изобретательность, и в Лексикон Б вошло все, что имеет или может иметь политическую значимость. Названия всех организаций, обществ, групп, доктрин, стран, институтов, административных зданий кроились по одной мерке: слово с минимальным количеством слогов, которые сохраняли исходное значение. Взять, к примеру, министерство правды: департамент документации, где работал Уинстон, назывался докдеп, департамент беллетристики – белдеп, департамент телепрограмм – теледеп и так далее. И это сделано не только для экономии времени. Еще в первой четверти двадцатого века сокращенные слова и фразы стали типичной чертой политизированности языка, причем подобная тенденция проявлялась особенно ярко в тоталитарных странах и организациях. Примерами могут служить такие слова, как «наци», «гестапо», «коминтерн», «инпрекор», «агитпроп». Поначалу подобная практика применялась, так сказать, по наитию, однако в новослове она используется с вполне определенной целью. При сокращении какого-нибудь названия сужалось значение и слегка видоизменялось написание слова, и оно теряло бо́льшую часть связанных с ним ассоциаций. К примеру, выражение «коммунистический интернационал» навевает сложную картину вселенского братства, красных флагов, баррикад, Карла Маркса и Парижской коммуны. Слово же «коминтерн», напротив, означает сплоченную организацию и вполне определенную доктрину. Оно относится к объекту почти столь же легко узнаваемому и ограниченному в назначении, как стул или стол. Слово «коминтерн» можно произнести, особо не задумываясь, в отличие от словосочетания «коммунистический интернационал», которое прямо-таки обязывает задуматься хотя бы на миг. Сходным образом слово вроде «миниправ» вызывает гораздо меньше ассоциаций, чем «министерство правды», и их легче контролировать. Этим объясняется не только любовь к сокращениям, но и чрезмерное стремление к легкости и простоте произношения.
В новослове помимо точности в передаче смысла все соображения, в том числе и регламентации грамматики, перевешивала забота о благозвучии. И это понятно, ведь для политических целей требовались короткие слова с прямыми значениями, которые можно проговаривать быстро и без лишних размышлений. От своей схожести слова Лексикона Б только выигрывали. Почти всегда эти слова –