ется с помощью методики ДВОЕМЫСЛИЯ. Ни один член Внутренней Партии даже на мгновение не сомневается в своей мистической вере в то, что война имеет реальный характер, и в то, что она непременно завершится победой и Океания станет неоспоримой владычицей всего мира.
Все члены Внутренней Партии веруют в эту грядущую победу как в пункт символа веры. Она будет достигнута либо постепенным приобретением территорий (это позволит получить подавляющее превосходство), либо путем открытия нового непобедимого оружия. Исследования по созданию такового ведутся непрерывно, это одно из немногих уцелевших направлений, где пока еще может найти для себя место пытливый и изобретательный ум. В сегодняшней Океании наука в прежнем понимании почти перестала существовать. Слово «наука» в новоязе отсутствует. Эмпирический метод мышления, на котором основываются все научные достижения прошлого, противоречит самым фундаментальным принципам ангсоца. И даже шаги технического прогресса происходят лишь в том случае, когда достижения его могут в какой-то степени ограничить свободу человека.
Во всех свободных ремеслах мир либо стоит на месте, либо деградирует. Поля возделываются на конной тяге, машины сочиняют книги. Однако в вопросах, имеющих жизненное значение – то есть, по сути дела, в военном и политическом шпионаже, – эмпирический метод до сих пор поощряется или по меньшей мере считается терпимым. Партия преследует две цели: захватить всю поверхность планеты, а также раз и навсегда уничтожить всякую возможность независимой мысли. Посему перед Партией стоят две великие проблемы, которые необходимо решить. Одна заключается в том, как против воли человека узнать, что именно он думает, а вторая – в том, каким образом можно за несколько секунд убить несколько сотен миллионов человек, не предупреждая их заранее о своем намерении. Никаких других целей текущие научные исследования не преследуют.
Современный ученый представляет собой либо помесь психолога и инквизитора, изучающего с доступной для текущего дня точностью смысл выражений лица, жестов, интонаций, а также исследующий полезные для следствия эффекты воздействия на допрашиваемого наркотиков, шоковой терапии, гипноза, непосредственных физических пыток; либо он является химиком, физиком или биологом, занимающимся лишь тем направлением своей науки, которое можно использовать для лишения людей жизни. В огромных лабораториях Министерства мира, на экспериментальных базах, расположенных в бразильских лесах, австралийских пустынях или на затерянных в океане антарктических островах, команды ученых заняты неустанным трудом. Некоторые из них планируют логистику войн будущего; другие проектируют все более мощные ракетные бомбы, все более разрушительные взрывчатые вещества, все более надежную и прочную броню; третьи отыскивают новые, еще более смертоносные газы или растворимые яды, которые, будучи примененными в больших количествах, способны уничтожить растительность на целом континенте, либо выращивают бактерии, от которых нет противоядия; четвертые пытаются создать аппарат, способный передвигаться под землей, как субмарина под водой, или аэроплан, столь же независимый от свой базы, как парусник – от порта приписки; пятые исследуют еще более отдаленные перспективы, такие как фокусировка солнечных лучей линзами, подвешенными за тысячи километров от Земли, или учатся создавать искусственные землетрясения и цунами, используя тепло земного ядра.
Однако подобные проекты никогда не приближаются к реализации, и ни одна из трех супердержав никогда не добивается существенного военного преимущества над остальными. Но более всего удивительно то, что все три мировые силы уже обладают атомной бомбой – сверхоружием куда более могущественным, чем могут создать любые их современные исследования. Хотя Партия по привычке приписывает их изобретение себе, первые атомные бомбы появились еще в сороковых годах нашего века и были широко использованы десять лет спустя. В это время сотни атомных бомб были сброшены на промышленные центры, в основном расположенные в Европейской части России, Западной Европе и Северной Америке. Результат убедил правящие группировки всех стран в том, что дальнейшее применение атомного оружия будет означать конец организованного общества – а значит, их собственной власти. Посему, несмотря на то что никаких официальных соглашений не было и в помине, атомные бомбардировки прекратились. Все три державы ограничились тем, что продолжили производство атомных бомб, накапливая их в своих арсеналах на случай окончательного конфликта, который, по всеобщему мнению, должен был рано или поздно произойти. Однако развитие военного искусства практически застыло на месте на целых тридцать или даже сорок лет. Геликоптеры теперь используются в более широких масштабах, чем раньше. Бомбардировщики в значительной степени уступили место ракетным снарядам, а легко уязвимые боевые корабли – почти непотопляемым Плавучим Крепостям, однако во всем прочем изменений произошло немного. Танк, субмарина, торпеда, пулемет, даже винтовка и ручная граната по-прежнему находятся в употреблении. И несмотря на бесконечные человекоубийственные побоища, описаниями которых нас кормят пресса и телескан, великие и кровопролитные битвы прошлого, в которых за несколько недель гибли сотни тысяч или даже миллионы людей, не повторились ни разу.
Ни одна из трех ведущих мировых держав не предпринимает никаких действий, способных привести к серьезному поражению. Любая крупная операция обычно представляет собой внезапное нападение на союзника. Все три державы придерживаются одинаковой стратегии или по крайней мере имитируют ее. План состоит в том, чтобы, используя военные операции, переговоры и сделки, а также вовремя нанося предательские удары, создать кольцо баз, полностью охватывающее то или другое из соперничающих государств, и затем подписать с ним мирный договор на столько лет, сколько потребуется для того, чтобы усыпить подозрения. За это время во всех стратегически важных точках можно накопить запасы ракет, вооруженных атомными бомбами; в итоге все они произведут одновременный залп со столь опустошительным эффектом, что воздаяние станет попросту невозможным. Тогда настанет время подписать акт о дружбе с уцелевшей мировой державой и подготовиться к новому нападению.
Едва ли нужно говорить о том, что подобная стратегическая схема представляет собой всего лишь неспособный осуществиться мираж. Более того, военные действия не ведутся нигде, кроме спорных областей возле экватора и полюса, никакие вторжения на вражескую территорию не производятся. Именно этим объясняется тот факт, что в некоторых регионах границы между сверхдержавами проведены произвольно. Евразия, например, могла бы без помех завоевать Британские острова, в географическом отношении являющиеся частью Европы. С другой стороны, Океания могла бы подвинуть свои границы до Рейна или даже до Вислы. Однако это нарушило бы негласно существующий принцип культурной целостности, соблюдаемый всеми сторонами. Если бы Океания вознамерилась завоевать регионы, прежде называвшиеся Францией и Германией, ей пришлось бы либо истребить население этих территорий, что физически трудно сделать, либо ассимилировать примерно сто миллионов душ, которые, с учетом технического прогресса, находятся приблизительно на уровне самой Океании. Проблема признается всеми тремя супердержавами. Каждой из них абсолютно необходимо, чтобы контакты ее граждан с иноземцами отсутствовали полностью, за исключением небольшого количества пленных, захваченных в ходе военных действий, и цветных рабов. Даже к жителям державы, официально являющейся в данный момент союзницей, принято всегда относиться с самыми мрачными подозрениями. За исключением военнопленных, средний гражданин Океании никогда не видел граждан Евразии и Востазии; владеть иностранными языками ему запрещено. Если позволить ему вступать в контакты с иностранцами, он непременно обнаружит, что они такие же люди, как и он сам, и все, что наговорили ему о них, – бесстыдная ложь. Исчезнет замкнутый мирок, в котором он живет, a с ним рассеются страх, ненависть и ощущение собственной правоты, на котором основан его моральный кодекс. Поэтому все три стороны понимают: вне зависимости от того, насколько часто Персия, Египет, Ява и Цейлон меняют своего сюзерена, границы ядра державы остаются неизменными, и пересекать их могут только начиненные бомбами ракеты.
Подо всем этим кроется тот никогда не упоминаемый, но тем не менее тактично признаваемый всеми тремя сторонами факт, что уровень и условия жизни во всех трех державах практически одинаковы. В Океании господствует идеология так называемого ангсоца, в Евразии это необольшевизм, а в Востазии первенствует философия почитания смерти, хотя, возможно, китайское название ее точнее переводится как культ уничтожения личности. Жителю Океании не позволено изучать тонкости этих философских течений, однако он должен считать их варварскими извращениями, а также издевательством над нравственностью и здравым смыслом. На самом деле все три философских течения едва различимы, а социальные системы, воздвигнутые на их основе, вовсе тождественны. Во всех трех державах существует аналогичная пирамидальная общественная структура, такое же почитание полубожественного вождя, такая же экономная экономика, существующая ради непрерывных военных действий и благодаря им. Отсюда следует, что все три супердержавы не только не могут завоевать одну из двух соперниц, но и, сделав это, не добьются никаких преимуществ. Напротив, оставаясь в перманентном конфликте, они поддерживают друг друга, как три ноги треноги. И, как бывает всегда, правящие круги всех трех сверхдержав одновременно и осознают, и не осознают, что именно творят. Отдавая свою жизнь делу завоевания всей планеты, они тем не менее прекрасно знают, что победа недостижима, а война должна продолжаться. Тем временем тот факт, что завоевание невозможно, разрешает существовать теории отрицания реальности, являющейся существенной особенностью ангсоца и соперничающих с ним систем мировоззрения. Здесь необходимо повторить сформулированное выше положение: когда война становится постоянной и непрерывной, это в корне меняет ее характер.