я туловищем – это упражнение считалось особенно полезным для мышц спины)… так вот, ужасало то, что все это могло оказаться правдой. Если Партия и впрямь способна запустить лапу в прошлое и сказать о том или другом событии, что ЕГО НЕ БЫЛО… не следует ли отсюда, что факт этот, без сомнения, куда более страшен, чем всего лишь простые пытки и банальная смерть?
Партия сказала, что Океания никогда не бывала в союзе с Евразией. Он, Уинстон Смит, знал, что Океания находилась в союзе с Евразией всего лишь четыре года назад. Но где существовал этот факт? Всего лишь в его собственном сознании, которое в любом случае скоро будет уничтожено. И если все остальные признали ложь, предложенную Партией – если во всех анналах значилась эта же самая байка, – тогда она превращалась в историю и становилась правдой. «Тот, кто владеет прошлым, – гласил партийный лозунг, – владеет будущим; тот, кто владеет настоящим, владеет прошлым». И все же прошлое, несмотря на свою как бы изменчивую природу, никогда не изменялось. Истинное теперь было истинным от вечности и до вечности. Все очень просто. И необходима только бесконечная серия побед над собственной памятью. «Управление реальностью» – так это называлось на староязе, а на новоязе именовалось «двоемыслием».
– Опустили руки, расслабились! – гаркнула инструкторша уже чуть более благосклонным тоном.
Уинстон вытянул руки по швам и медленно наполнил легкие воздухом. Разум его скользнул в запутанный мир двоемыслия. Знать и не знать одновременно; считать совершенной истиной рассказанную самим собой тщательно сконструированную ложь; одновременно придерживаться двух отрицающих друг друга мнений, зная, что они противоречивы, и верить обоим; опровергать логику логикой, опровергать нравственность, выдвигая претензии к ней; верить в то, что демократия невозможна, и в то, что Партия является хранительницей демократии; забывать то, что было необходимо забыть, извлекать забытое из памяти в нужный момент и немедленно забывать снова… но, что превыше всего, – прилагать тот же самый процесс к самому процессу. Такова была высшая сложность: сознательно входить в бессознательность, a затем снова заставлять себя не осознавать только что произведенный акт гипноза. Двоемыслие было необходимо даже для того, чтобы понять само слово «двоемыслие».
Инструкторша снова призвала их к вниманию.
– А теперь посмотрим, кто из нас сумеет прикоснуться к пальцам ноги! – с энтузиазмом провозгласила она. – Ноги в коленях не сгибаем, камарады. РАЗ-два! РАЗ-два!
Уинстон ненавидел это упражнение, часто пронзавшее острой болью его ноги от пяток до ягодиц и нередко заканчивавшееся очередным припадком кашля. Размышления его сделались менее приятными. Прошлое, решил он, не просто изменили – на самом деле его уничтожили. Потому что как можно установить даже самый очевидный факт, если он не существует нигде, кроме твоей собственной памяти? Он попытался припомнить, в каком году впервые услышал о Большом Брате. Должно быть, это случилось где-то в шестидесятых, однако более точно сказать он не мог. Конечно же, в истории Партии Большой Брат фигурировал в качестве вождя и хранителя Революции с самых первых ее дней. Деяния его постепенно распространялись в обратном направлении, в глубь времен, в сказочный мир сороковых и тридцатых, когда капиталисты в дурацких цилиндрических шляпах еще раскатывали по улицам Лондона в своих громадных автомобилях или запряженных лошадьми каретах со стеклянными стенками. Нельзя было даже сказать, какая часть этой легенды правдива, а какая является выдумкой. Уинстон не мог вспомнить и даты появления на свет самой Партии. Он полагал, что ни разу не слышал слова «ангсоц» до 1960 года, но возможно, оно существовало и ранее и звучало на староязе как «английский социализм». Прошлое расплывалось в тумане. Впрочем, кое-что можно было твердо опознать как ложь. Например, неправда, что Партия изобрела аэропланы, хотя это утверждали все учебники по истории Партии. Он помнил аэропланы с раннего детства, но доказать это было невозможно. Никаких свидетельств не существовало. Только один раз в жизни ему пришлось держать в руках несомненное документальное доказательство фальсификации исторического факта. И в этом случае…
– Смит! – донесся с телескана пронзительный голос. – Смит У., номер 6079! Да, ТЫ! Нагибайся ниже, будь добр! Ты можешь делать это лучше. Ты не стараешься. Ниже, ниже! ВОТ ТАК… уже лучше, товарищ. А теперь – вольно всей группе, наблюдайте за мной.
Жаркий пот окатил все тело Уинстона, но лицо его осталось абсолютно невозмутимым. Никогда не проявляй волнения! Никогда не проявляй недовольства! Один-единственный взгляд, движение века способны выдать тебя. Он стоял, наблюдая за тем, как инструкторша подняла руки над головой – не сказать чтобы с изяществом, но несомненно точным и эффектным движением, – а потом наклонилась и наступила пальцами ног на кончики пальцев рук.
– ТРИ, товарищи! Я хочу, чтобы вы делали это упражнение вот так. А теперь опять смотрите сюда. Мне тридцать девять лет, я родила четверых детей. Смотрите еще… – она снова нагнулась. – Видите? МОИ колени не согнуты. И вы все можете сделать то же самое, – добавила она, выпрямляясь. – Любой, кто моложе сорока пяти, может дотянуться руками до пальцев ног. Нам не предоставлена честь сражаться на передовой, однако все мы способны сохранять физическую форму. Вспомните наших мальчиков на Малабарском фронте! И моряков Плавучих Крепостей! Только представьте себе, что приходится выносить ИМ. Делаем снова. Вот так уже лучше, товарищ, так… уже ГОРАЗДО лучше, – похвалила она Уинстона, которому удалось резким движением достать пальцы ног, не сгибая коленей, чего ему не случалось делать уже несколько лет.
Глава 4
С глубоким бессознательным вздохом, который не помогла подавить даже близость телескана, Уинстон начал рабочий день: подвинул к себе речепринт, сдул пыль с нагубника и надел на нос очки. После чего развернул и сколол скрепками четыре небольших бумажных цилиндрика, только что выпавших из трубы пневматического транспорта, выведенной к его столу справа. Там в стенке его каморки были устроены три отверстия. Справа от речепринта – небольшая пневматическая трубка для письменных сообщений; слева – отверстие побольше, для газет; в боковой стене, до которой Уинстон легко мог дотянуться, – продолговатая щель, прикрытая проволочной решеткой, предназначенная для уничтожения ненужной бумаги. Подобные щели, тысячи или даже десятки их тысяч, были устроены по всему зданию министерства, не только в каждой комнате, но и с небольшими интервалами расположены по всем коридорам. По какой-то причине их называли вратами забвения. Если человек знал, что документ подлежит уничтожению, или же просто видел лежавший на полу клочок бумаги, он автоматически отправлял его в такую щель. Далее бумажку подхватывал поток теплого воздуха и уносил в огромные печи, располагавшиеся где-то на окраинах корпуса.
Уинстон рассмотрел четыре развернутых им документа – послания в одну-две строки, написанные на сокращенном жаргоне, не на новоязе, но с помощью его слов. Этот жаргон использовался в министерстве для внутренних нужд. Итак:
«Таймс» 17.3.84 ББ речь ошибизл. Африка. исправить
«Таймс» 19.12.83 прогноз 4 квартал 83 опечатка, подтвердить текущие данные
«Таймс» 14.2.84 минидос ошибцит шоколад исправить
«Таймс» 3.12.83 изложение ББ днеприказа дваплюс нехорошо упо неперсон перепипол и представить черно на утвервысшинстанц
С легким чувством удовлетворения Уинстон отложил в сторону четвертое послание. Оно предполагало сложную и ответственную работу, и заданием этим лучше было заняться в последнюю очередь. Остальные три представляли собой дела рутинные, хотя второе, вероятно, потребует скучной проверки цифири.
Уинстон набрал «ответные номера» на телескане и запросил нужные номера «Таймс», выпавшие из пневмотрубы через считаные минуты. Полученные им задания относились к статьям или новостям, которые по той или другой причине сочли неправильными, их было рекомендовано изменить, то есть, по официальной терминологии, «исправить». Например, из номера «Таймс» от семнадцатого марта следовало, что Большой Брат в речи, произнесенной накануне, предсказал, что положение на Южно-Индийском фронте останется спокойным, однако евразийские войска скоро начнут наступление в Северной Африке. Произошло же другое: Верховное командование евроазиатов начало наступление на юге Индии, оставив Северную Африку в покое. Посему было необходимо переписать параграф речи Большого Брата так, чтобы он действительно предсказывал именно то, что произошло. Или вот девятнадцатого декабря «Таймс» опубликовала официальный прогноз производства различных групп товаров широкого потребления в четвертом квартале 1983-го, также являвшемся шестым кварталом Девятого трехлетнего плана. Сегодняшний номер газеты содержал точные результаты, согласно которым все эти прогнозы оказались ошибочными. Уинстон должен был исправить исходные цифры так, чтобы они полностью соответствовали свежим данным. Ну а третье задание касалось простейшей ошибки, которую можно было исправить буквально за пару минут. Совсем недавно, еще в феврале, Министерство достатка взяло на себя обязательство (торжественно обещало, согласно официальной терминологии), что никаких уменьшений пайка шоколада в 1984-м не предвидится. На самом же деле, как уже было известно Уинстону, рацион шоколада будет уменьшен с тридцати граммов до двадцати уже в конце текущей недели. Здесь требовалось всего лишь заменить первоначальное обещание на предупреждение о том, что в апреле, возможно, возникнет необходимость сократить паек.
Справившись с очередным заданием, Уинстон пришпиливал скрепкой речепринтный текст к соответствующему номеру «Таймс» и помещал его в трубу пневмопочты. После чего движением, которое, пожалуй, стало уже автоматическим, комкал полученное указание, а с ним и любые заметки, которые мог сделать по ходу работы, и отправлял их во врата забвения – гореть и исчезнуть в огне.