| Outside man there is nothing.' | Нет ничего, кроме человека. |
| 'But the whole universe is outside us. | -- Кроме нас есть целая вселенная. |
| Look at the stars! | Посмотрите на звезды! |
| Some of them are a million light-years away. | Некоторые -- в миллионах световых лет от нас. |
| They are out of our reach for ever.' | Они всегда будут недоступны. |
| 'What are the stars?' said O'Brien indifferently. 'They are bits of fire a few kilometres away. | -- Что такое звезды? -- равнодушно возразил О'Брайен. -- Огненные крупинки в скольких-то километрах отсюда. |
| We could reach them if we wanted to. Or we could blot them out. | Если бы мы захотели, мы бы их достигли или сумели бы их погасить. |
| The earth is the centre of the universe. | Земля -- центр вселенной. |
| The sun and the stars go round it.' | Солнце и звезды обращаются вокруг нас. |
| Winston made another convulsive movement. | Уинстон снова попытался сесть. |
| This time he did not say anything. | Но на этот раз ничего не сказал. |
| O'Brien continued as though answering a spoken objection: | О'Брайен продолжал, как бы отвечая на его возражение: |
| 'For certain purposes, of course, that is not true. | -- Конечно, для определенных задач это не годится. |
| When we navigate the ocean, or when we predict an eclipse, we often find it convenient to assume that the earth goes round the sun and that the stars are millions upon millions of kilometres away. | Когда мы плывем по океану или предсказываем затмение, нам удобнее предположить, что Земля вращается вокруг Солнца и что звезды удалены на миллионы и миллионы километров. |
| But what of it? | Но что из этого? |
| Do you suppose it is beyond us to produce a dual system of astronomy? | Думаете, нам не по силам разработать двойную астрономию? |
| The stars can be near or distant, according as we need them. | Звезды могут быть далекими или близкими в зависимости от того, что нам нужно. |
| Do you suppose our mathematicians are unequal to that? | Думаете, наши математики с этим не справятся? |
| Have you forgotten doublethink?' | Вы забыли о двоемыслии? |
| Winston shrank back upon the bed. | Уинстон вытянулся на койке. |
| Whatever he said, the swift answer crushed him like a bludgeon. | Что бы он ни сказал, мгновенный ответ сокрушал его, как дубинка. |
| And yet he knew, he KNEW, that he was in the right. | И все же он знал, он знал, что прав. |
| The belief that nothing exists outside your own mind--surely there must be some way of demonstrating that it was false? | Идея, что вне твоего сознания ничего не существует... ведь наверняка есть какой-то способ опровергнуть ее. |
| Had it not been exposed long ago as a fallacy? | Разве не доказали давным-давно, что это -заблуждение? |
| There was even a name for it, which he had forgotten. | Оно даже как-то называлось, только он забыл как. |
| A faint smile twitched the corners of O'Brien's mouth as he looked down at him. | О'Брайен смотрел сверху, слабая улыбка кривила ему рот. |
| 'I told you, Winston,' he said, 'that metaphysics is not your strong point. | -- Я вам говорю, Уинстон, метафизика -- не ваша сильная сторона. |
| The word you are trying to think of is solipsism. | Слово, которое вы пытаетесь вспомнить, -солипсизм. |
| But you are mistaken. | Но вы ошибаетесь. |
| This is not solipsism. | Это не солипсизм. |
| Collective solipsism, if you like. | Коллективный солипсизм, если угодно. |
| But that is a different thing: in fact, the opposite thing. | И все-таки -- это нечто другое; в сущности -противоположное. |
| All this is a digression,' he added in a different tone. 'The real power, the power we have to fight for night and day, is not power over things, but over men.' He paused, and for a moment assumed again his air of a schoolmaster questioning a promising pupil: 'How does one man assert his power over another, Winston?' | Мы уклонились от темы, -- заметил он уже другим тоном. -- Подлинная власть, власть, за которую мы должны сражаться день и ночь, -- это власть не над предметами, а над людьми. -- Он смолк, а потом спросил, как учитель способного ученика: -- Уинстон, как человек утверждает свою власть над другими? |
| Winston thought. | Уинстон подумал. |
| 'By making him suffer,' he said. | -- Заставляя его страдать, -- сказал он. |
| ' Exactly. | -- Совершенно верно. |
| By making him suffer. | Заставляя его страдать. |
| Obedience is not enough. | Послушания недостаточно. |
| Unless he is suffering, how can you be sure that he is obeying your will and not his own? | Если человек не страдает, как вы можете быть уверены, что он исполняет вашу волю, а не свою собственную? |
| Power is in inflicting pain and humiliation. | Власть состоит в том, чтобы причинять боль и унижать. |
| Power is in tearing human minds to pieces and putting them together again in new shapes of your own choosing. | В том, чтобы разорвать сознание людей на куски и составить снова в таком виде, в каком вам угодно. |
| Do you begin to see, then, what kind of world we are creating? | Теперь вам понятно, какой мир мы создаем? |
| It is the exact opposite of the stupid hedonistic Utopias that the old reformers imagined. | Он будет полной противоположностью^] тем глупым гедонистическим утопиям, которыми тешились прежние реформаторы. |
| A world of fear and treachery and torment, a world of trampling and being trampled upon, a world which will grow not less but MORE merciless as it refines itself. Progress in our world will be progress towards more pain. | Мир страха, предательства и мучений, мир топчущих и растоптанных, мир, который, совершенствуясь, будет становиться не менее, а более безжалостным; прогресс в нашем мире будет направлен к росту страданий. |
| The old civilizations claimed that they were founded on love or justice. | Прежние цивилизации утверждали, что они основаны на любви и справедливости. |
| Ours is founded upon hatred. | Наша основана на ненависти. |
| In our world there will be no emotions except fear, rage, triumph, and self-abasement. | В нашем мире не будет иных чувств, кроме страха, гнева, торжества и самоуничижения. |
| Everything else we shall destroy--everything. | Все остальные мы истребим. |
| Already we are breaking down the habits of thought which have survived from before the Revolution. | Все. Мы искореняем прежние способы мышления -- пережитки дореволюционных времен. |
| We have cut the links between child and parent, and between man and man, and between man and woman. | Мы разорвали связи между родителем и ребенком, между мужчиной и женщиной, между одним человеком и другим. |
| No one dares trust a wife or a child or a friend any longer. | Никто уже не доверяет ни жене, ни ребенку, ни другу. |
| But in the future there will be no wives and no friends. | А скоро и жен и друзей не будет. |
| Children will be taken from their mothers at birth, as one takes eggs from a hen. | Новорожденных мы заберем у матери, как забираем яйца из-под несушки. |
| The sex instinct will be eradicated. | Половое влечение вытравим. |
| Procreation will be an annual formality like the renewal of a ration card. | Размножение станет ежегодной формальностью, как возобновление продовольственной карточки. |
| We shall abolish the orgasm. | Оргазм мы сведем на нет. |
| Our neurologists are at work upon it now. | Наши неврологи уже ищут средства. |
| There will be no loyalty, except loyalty towards the Party. | Не будет иной верности, кроме партийной верности. |
| There will be no love, except the love of Big Brother. | Не будет иной любви, кроме любви к Старшему Брату. |
| There will be no laughter, except the laugh of triumph over a defeated enemy. | Не будет иного смеха, кроме победного смеха над поверженным врагом. |
| There will be no art, no literature, no science. | Не будет искусства, литературы, науки. |
| When we are omnipotent we shall have no more need of science. | Когда мы станем всесильными, мы обойдемся без науки. |
| There will be no distinction between beauty and ugliness. | Не будет различия между уродливым и прекрасным. |
| There will be no curiosity, no enjoyment of the process of life. | Исчезнет любознательность, жизнь не будет искать себе применения. |