| He could not run, he could not strike a blow. | Нет сил бежать, нет сил ударять. |
| Besides, she was young and lusty and would defend herself. | Вдобавок девица молодая и крепкая, будет защищаться. |
| He thought also of hurrying to the Community Centre and staying there till the place closed, so as to establish a partial alibi for the evening. | Потом он подумал, что надо сейчас же пойти в общественный центр и пробыть там до закрытия -- обеспечить себе хотя бы частичное алиби. |
| But that too was impossible. | Но и это невозможно. |
| A deadly lassitude had taken hold of him. | Им овладела смертельная вялость. |
| All he wanted was to get home quickly and then sit down and be quiet. | Хотелось одного: вернуться к себе в квартиру и ничего не делать. |
| It was after twenty-two hours when he got back to the flat. | Домой он пришел только в двадцать третьем часу. |
| The lights would be switched off at the main at twenty-three thirty. | Ток в сети должны были отключить в 23.30. |
| He went into the kitchen and swallowed nearly a teacupful of Victory Gin. | Он отправился на кухню и выпил почти целую чашку джина "Победа". |
| Then he went to the table in the alcove, sat down, and took the diary out of the drawer. | Потом подошел к столу в нише, сел и вынул из ящика дневник. |
| But he did not open it at once. | Но раскрыл его не сразу. |
| From the telescreen a brassy female voice was squalling a patriotic song. | Женщина в телекране томным голосом пела патриотическую песню. |
| He sat staring at the marbled cover of the book, trying without success to shut the voice out of his consciousness. | Уинстон смотрел на мраморный переплет, безуспешно стараясь отвлечься от этого голоса. |
| It was at night that they came for you, always at night. | Приходят за тобой ночью, всегда ночью. |
| The proper thing was to kill yourself before they got you. | Самое правильное -- покончить с собой, пока тебя не взяли. |
| Undoubtedly some people did so. | Наверняка так поступали многие. |
| Many of the disappearances were actually suicides. | Многие исчезновения на самом деле были самоубийствами. |
| But it needed desperate courage to kill yourself in a world where firearms, or any quick and certain poison, were completely unprocurable. | Но в стране, где ни огнестрельного оружия, ни надежного яда не достанешь, нужна отчаянная отвага, чтобы покончить с собой. |
| He thought with a kind of astonishment of the biological uselessness of pain and fear, the treachery of the human body which always freezes into inertia at exactly the moment when a special effort is needed. | Он с удивлением подумал о том, что боль и страх биологически бесполезны, подумал о вероломстве человеческого тела, цепенеющего в тот самый миг, когда требуется особое усилие. |
| He might have silenced the dark-haired girl if only he had acted quickly enough: but precisely because of the extremity of his danger he had lost the power to act. | Он мог бы избавиться от темноволосой, если бы сразу приступил к делу, но именно из-за того, что опасность была чрезвычайной, он лишился сил. |
| It struck him that in moments of crisis one is never fighting against an external enemy, but always against one's own body. | Ему пришло в голову, что в критические минуты человек борется не с внешним врагом, а всегда с собственным телом. |
| Even now, in spite of the gin, the dull ache in his belly made consecutive thought impossible. | Даже сейчас, несмотря на джин, тупая боль в животе не позволяла ему связно думать. |
| And it is the same, he perceived, in all seemingly heroic or tragic situations. | И то же самое, понял он, во всех трагических или по видимости героических ситуациях. |
| On the battlefield, in the torture chamber, on a sinking ship, the issues that you are fighting for are always forgotten, because the body swells up until it fills the universe, and even when you are not paralysed by fright or screaming with pain, life is a moment-to-moment struggle against hunger or cold or sleeplessness, against a sour stomach or an aching tooth. | На поле боя, в камере пыток, на тонущем корабле то, за что ты бился, всегда забывается -- тело твое разрастается и заполняет вселенную, и даже когда ты не парализован страхом и не кричишь от боли, жизнь -- это ежеминутная борьба с голодом или холодом, с бессонницей, изжогой и зубной болью. |
| He opened the diary. | Он раскрыл дневник. |
| It was important to write something down. | Важно хоть что-нибудь записать. |
| The woman on the telescreen had started a new song. | Женщина в телекране разразилась новой песней. |
| Her voice seemed to stick into his brain like jagged splinters of glass. | Голос вонзался ему в мозг, как острые осколки стекла. |
| He tried to think of O'Brien, for whom, or to whom, the diary was written, but instead he began thinking of the things that would happen to him after the Thought Police took him away. | Он пытался думать об О'Брайене, для которого -которому -- пишется дневник, но вместо этого стал думать, что с ним будет, когда его арестует полиция мыслей. |
| It would not matter if they killed you at once. | Если бы сразу убили -- полбеды. |
| To be killed was what you expected. | Смерть -- дело предрешенное. |
| But before death (nobody spoke of such things, yet everybody knew of them) there was the routine of confession that had to be gone through: the grovelling on the floor and screaming for mercy, the crack of broken bones, the smashed teeth and bloody clots of hair. | Но перед смертью (никто об этом не распространялся, но знали все) будет признание по заведенному порядку: с ползаньем по полу, мольбами о пощаде, с хрустом ломаемых костей, с выбитыми зубами и кровавыми колтунами в волосах. |
| Why did you have to endure it, since the end was always the same? | Почему ты должен пройти через это, если итог все равно известен? |
| Why was it not possible to cut a few days or weeks out of your life? | Почему нельзя сократить тебе жизнь на несколько дней или недель? |
| Nobody ever escaped detection, and nobody ever failed to confess. | От разоблачения не ушел ни один, и признавались все до единого. |
| When once you had succumbed to thoughtcrime it was certain that by a given date you would be dead. | В тот миг, когда ты преступил в мыслях, ты уже подписал себе. смертный приговор. |
| Why then did that horror, which altered nothing, have to lie embedded in future time? | Так зачем ждут тебя эти муки в будущем, если они ничего не изменят? |
| He tried with a little more success than before to summon up the image of O'Brien. | Он опять попробовал вызвать образ О'Брайена, и теперь это удалось. |
| 'We shall meet in the place where there is no darkness,' O'Brien had said to him. | "Мы встретимся там, где нет темноты", -- сказал ему О'Брайен. |
| He knew what it meant, or thought he knew. | Уинстон понял его слова -- ему казалось, что понял. |
| The place where there is no darkness was the imagined future, which one would never see, but which, by foreknowledge, one could mystically share in. | Где нет темноты -- это воображаемое будущее; ты его не увидишь при жизни, но, предвидя, можешь мистически причаститься к нему. |
| But with the voice from the telescreen nagging at his ears he could not follow the train of thought further. | Голос из телекрана бил по ушам и не давал додумать эту мысль до конца. |
| He put a cigarette in his mouth. | Уинстон взял в рот сигарету. |
| Half the tobacco promptly fell out on to his tongue, a bitter dust which was difficult to spit out again. | Половина табака тут же высыпалась на язык -не скоро и отплюешься от этой горечи. |
| The face of Big Brother swam into his mind, displacing that of O'Brien. | Перед ним, вытеснив О'Брайена, возникло лицо Старшего Брата. |
| Just as he had done a few days earlier, he slid a coin out of his pocket and looked at it. | Так же, как несколько дней назад, Уинстон вынул из кармана монету и вгляделся. |
| The face gazed up at him, heavy, calm, protecting: but what kind of smile was hidden beneath the dark moustache? | Лицо смотрело на него тяжело, спокойно, отечески -- но что за улыбка прячется в черных усах? |
| Like a leaden knell the words came back at him: | Свинцовым погребальным звоном приплыли слова: |
| WAR IS PEACE FREEDOM IS SLAVERY IGNORANCE IS STRENGTH |