2. КГБ РСФСР, Министерству внутренних дел РСФСР, Государственному комитету РСФСР по оборонным вопросам временно осуществлять функции соответствующих органов СССР на территории РСФСР.
Все территориальные и иные органы МВД, КГБ, Министерства обороны на территории РСФСР обязаны немедленно исполнять Указы и Распоряжения Президента РСФСР, Совета Министров РСФСР, приказы МВД РСФСР, КГБ РСФСР, Государственного комитета РСФСР по оборонным вопросам…
Должностные лица, выполняющие решения антиконституционного комитета по чрезвычайному положению, отстраняются от выполнения своих обязанностей в соответствии с Конституцией РСФСР. Органам прокуратуры РСФСР немедленно принимать меры для привлечения указанных лиц к уголовной ответственности».
ГКЧП, разумеется, в ответ объявил все указы Ельцина и российской власти недействительными. Но слова путчистов не имели значения. Главное, что все пытались понять: решатся ли люди, засевшие в Кремле, действовать, то есть взять штурмом Белый дом, силой подавить главный очаг сопротивления, арестовать Ельцина и его окружение?
Заместитель министра обороны генерал Варенников, находившийся в Киеве и недовольный медлительностью ГКЧП, прислал возмущенную шифртелеграмму:
«Взоры всего народа, всех воинов обращены сейчас к Москве. Мы убедительно просим немедленно принять меры по ликвидации группы авантюриста Ельцина Б. Н., здание правительства РСФСР необходимо немедленно надежно блокировать, лишить его водоисточников, электроэнергии, телефонной и радиосвязи».
Варенников не только требовал жестких мер, но и приказал усилить охрану крымского аэропорта «Бельбек», чтобы никто не пришел на помощь Горбачеву. Рота морских пехотинцев и противотанковый дивизион получили приказ уничтожать любые самолеты, которые попытаются сесть без разрешения.
Если бы путч возглавляли такие люди, как Варенников, история могла бы пойти иным, кровавым путем.
А в Белом доме у Бурбулиса и Иваненко рождается идея: направить служебные шифртелеграммы в территориальные органы КГБ и предупредить, чтобы они не участвовали в государственном перевороте, не выполняли указаний ГКЧП и Крючкова. В телеграмме Иваненко изложил обращение Ельцина.
И добавил:
«В этот критический для нашего общества момент все сотрудники органов безопасности должны проявить выдержку, благоразумие, способность трезво оценивать политическую ситуацию в стране, всемерно содействовать законно избранной народом власти в предотвращении использования военной силы и возможного кровопролития. Уверены, что сотрудники органов КГБ РСФСР решительно откажутся от участия в антиконституционном перевороте.
С настоящей телеграммой ознакомить весь личный состав».
Эти слова в случае победы ГКЧП дорого бы обошлись автору.
Помощники уговаривали Иваненко:
— Не надо этого писать, оставь только обращение Ельцина, и все.
Виктор Валентинович настоял на своем. Телеграмму перепечатали на бланке, поставили гриф «срочно». Пошли в шифровальное управление союзного комитета. Но там отказались отправлять шифровку.
Баранников, министр внутренних дел Российской Федерации, предложил:
— Давай по нашим телетайпам отправим — и органам госбезопасности, и внутренних дел. Подпишем эту телеграмму оба.
Телеграмма, отправленная по телетайпам МВД России, дошла до всех. Впоследствии в зависимости от того, как тот или иной начальник управления госбезопасности реагировал на эту телеграмму, решалась его судьба.
Виктор Иваненко:
— Одни собрали коллектив и зачитали телеграмму. Это смелость надо было иметь — вот получена телеграмма от председателя КГБ России Иваненко. В аппарате шум, гам. Кого слушать — Крючкова или Иваненко? Большинство заняло выжидательную позицию. Некоторые начальники эту телеграмму в стол, и молчок. За что потом поплатились должностями.
Валерий Ямпольский, председатель КГБ Чувашии:
— В тот острый момент царила растерянность. Поскольку я шесть лет работал в Инспекторском управлении и долгое время курировал автономные республики России, мне многие звонили: «Что делать-то?» Телеграмма, подписанная нашим руководителем Иваненко, председателем КГБ РСФР, сыграла большую роль, оказала сдерживающее влияние на действия органов безопасности по всей России. Подавляющее большинство руководителей территориальных органов не стали предпринимать действия, которые диктовались приказами ГКЧП.
Геннадий Бурбулис:
— Я убежден, что действия комитета государственной безопасности России, к тому времени еще не совсем структурированного, и генерала Иваненко были определяющими в эти трагические дни и часы. Я видел, насколько тонко, последовательно и адресно действовали он и его помощники. Они включили те самые личные отношения, которые складываются в этой среде. Она всегда конкурентна. Но одновременно это среда с развитой солидарностью. Неважно, кто утром 19-го оказался в какой номенклатурной системе. Люди сохранили человеческие отношения и не пренебрегали этими переговорами — с переживаниями, с прямыми или косвенными подсказками друг другу, что и как делать. Иваненко круглосуточно говорил с сослуживцами: Вася, Леша, я тебя прошу, воздержись… Российский КГБ помог нейтрализовать опасные, может быть, даже отчаянные попытки военного решения.
Виктор Иваненко:
— В ночь с 19 на 20 августа прикорнуть не удалось. Пытался поспать, но не получилось — звонки, звонки, звонки. Начинается 20 августа. Обстановка ухудшается.
20 августа митинг перед Белым домом продолжался пять часов. Выступили Ельцин и Руцкой. У Белого дома собрались самые разные люди. Стояли и совсем странные, искатели приключений, пьяные. Но абсолютное большинство составляли люди, искренне не желавшие поворота назад. Они были возмущены попыткой решить судьбу страны без их участия. Стянулось немало людей с оружием — омоновцы, милиционеры, ветераны-афганцы.
В дни событий в здании находилось примерно двести сорок депутатов и с ними две сотни сотрудников аппарата Верховного Совета. Они выступали, писали и раздавали листовки. Развозили по аэродромам и просили летчиков взять с собой. Депутаты звонили в свои округа и рассказывали, что происходит. Часть депутатов разъехалась по воинским частям — в училище имени Верховного Совета РСФСР, дивизию имени Дзержинского, батальон и полк связи в Сокольниках, в спецназ, стоявший в Теплом Стане. При этом сознавали, что в любую минуту Белый дом может быть захвачен.
Крючков и Язов приказали своим заместителям Агееву и Ачалову подготовить к концу дня 20 августа план захвата Белого дома. Операция получила кодовое наименование «Гром». Штурм назначили на три часа ночи 21 августа.
Генерал Варенников, вернувшийся из Киева, распорядился выделить для атаки Белого дома три танковые роты и эскадрилью боевых вертолетов. Войска должны были рассеять толпу, подавить сопротивление, а бойцы «Альфы» захватить здание.
В шесть вечера по громкой связи Белого дома передали, что ночью возможен штурм Белого дома. Всех женщин попросили покинуть здание. Однако люди не расходились.
— Я участвовал в этих событиях, — вспоминал замечательный артист Лев Константинович Дуров. — Горжусь медалью «Защитник Отечества», а главное — дюралевым крестиком, который мне вручили чуть ли не сразу в конце августа. И сегодня я не отказываюсь от этого, одного из важнейших поступков в моей жизни.
Когда раздались выстрелы и в Белом доме решили, что штурм начался, охрана увела Ельцина в бункер. Под Белым домом располагалось бомбоубежище с запасом воды и заботливо припасенными противогазами. На случай войны под землей были устроены кабинеты руководителей Верховного Совета.
Помощник президента Лев Суханов вспоминал:
«Мы спустились в подземные этажи, о которых я даже не подозревал. На каждом шагу встречались вооруженные люди. Мы долго шли лабиринтами коридоров и переходов, пока не оказались в просторном помещении с большими коваными дверями, похожими на створки шлюза. В этом помещении мы увидели нашего президента, там же были вице-мэр Москвы Лужков и мэр Попов.
На экстренный случай рассматривался уход через один из тоннелей, который выходил на пустырь, недалеко от Краснопресненской набережной. По нему уже прошли телохранители Ельцина, выяснили, что делается наверху, и установили постоянное дежурство. Это на случай катастрофы».
Ночью стали поступать сообщения, что к зданию выдвигаются танки и танкисты отказываются разговаривать с депутатами. В половине второго ночи секретарь президиума Верховного Совета России Сергей Александрович Филатов позвонил президенту Казахстана Назарбаеву. Его подняли с постели.
Филатов сказал ему, что стреляют уже рядом с Белым домом и он должен вмешаться. Назарбаев подробно расспросил, что происходит. Обещал связаться с Кремлем. И действительно через некоторое время перезвонил: формальный глава ГКЧП Янаев дал ему клятвенное обещание, что крови не будет. Никто Янаеву особенно не поверил. Но к утру стало ясно, что штурма не будет.
Сидеть в бункере стало невмоготу, поднялись наверх. 21 августа — день рождения Елены, старшей дочери Бориса Николаевича.
Он позвонил ей в пять утра, поздравил, сказал виновато:
— Извини, на этот раз не подарил тебе никакого подарка.
С военной точки зрения захватить Белый дом было бы, наверное, не так уж сложно. Мешали люди, которые дежурили возле здания день и ночь. Чтобы добраться до Ельцина, их надо было перестрелять — на это ГКЧП не решился.
Иваненко:
— Сейчас как только ни пытаются представить путч: кукольный, оперетка… А тогда информация шла очень тревожная. О том, что на три часа ночи назначен штурм Белого дома. Что приказ отдан группе «Альфа» и группе «Беркут». Спецназ КГБ пойдет и очистит Белый дом… О том, что в Московском управлении КГБ создается фильтрационный пункт, куда доставят арестованных защитников Белого дома и российское руководство. Для фильтрации: кого предупредить и домой отпустить, а кого — в Лефортово.
Генерал Калинин, назначенный комендантом Москвы, подписал приказ № 2 о разделении Москвы на комендантские районы и с 23 часов 20 августа ввел комендантский час.