«Я в те часы работала в столовой Д<Ома> С<оветов>. Там не хватало рабочей силы — раздатчиц, сборщиц грязной посуды, посудомоек, официанток. (Почти вся эта служба сбежала.) Нагрузив в очередной раз свой поднос тарелками с супом, иду к длинному столу, за который усаживаются… военные. Рядовые и младшие офицеры. Таких я у нас не видела. Спрашиваю: „Вы откуда?“ — „Мы из дивизии имени Дзержинского. Мы перешли на вашу сторону“. После холода, а теперь после горячего супа розовощёкие, возбуждённые — совсем мальчишки! Мальчишки, которые не стали, не смогли жить „вне политики“, а думали, думали! И приняли решение. В горле у меня вдруг появился комок, с которым я долго не могла справиться». [Кочубей Н. Вторая рота, откликнись! //Дуэль 2004. № 39. 26 сентября]
Несмотря на то что некоторые, претендующие на объективность авторы уверяют читателей, что днем 3 октября стрельба возле Белого дома велась «холостыми патронами», факты говорят о другом: здесь пролилась кровь.
Официально признано, что погибли три человека, ранения получили 74. [И. Иванов пишет о 7 убитых и 63 раненых {Иванов И. Анафема. С. 156). Руцкой А. В. утверждает, что было убито 18 человек и не менее 34 ранено (Руцкой А.В. Кровавая осень. С. 400)] Все трое известных на сегодняшний день погибших — это работники милиции. Старший лейтенант А. И. Бойко погиб возле мэрии от выстрела неизвестного нам снайпера[Иванов И. Анафема С 153.], а двух полковников В. А. Швидкина и И. Д. Шишаева убили свои. [Там же.]
«Я, — пишет военный обозреватель газеты „Завтра“ В. Шурыгин, — никогда не искал и не пытался узнать фамилию того милиционера, который вогнал мне в бедро двадцатитрёхмиллиметровую газовую фанату. И хотя в ходе следствия он был установлен, я не стал выпытывать у следователя его фамилию. Зачем она мне? Свою кровь я ему прощаю, а вот за кровь убитого им полковника милиции Ивана Шишаева, которого он застрелил через мгновение после выстрела в меня, всё из того же КРУПНОКАЛИБЕРНОГО ПОМПОВОГО КАРАБИНА, ему будет трудно ответить перед богом. Потому что убил он его просто так, походя. Убил, когда тот попытался остановить стрельбу по людям. Выбежал вперёд, крикнул: „Что вы делаете? Немедленно прекратите стрельбу!“». [Шурыгин В. Отморозки // Завтра. 2003. № 14 7 октября; События в Москве // Коммерсантъ-Daily. 1993. 6 октября.]
Что же касается 74 раненных, то из них только 10 приходится на сотрудников МВД. Причем пять рядовых Софринской бригады (в том числе рядовой Глазунов, умерший в госпитале) были ранены человеком в милицейской форме[Иванов И. Анафема. С. 155.], личность которого якобы осталась неустановленной[Куликов А.С. Тяжелые звезды. С. 184.].
«…Взятие комплекса зданий мэрии и гостиницы „Мир“… — пишет И. Иванов, — было полной неожиданностью для МВД. Открыв по демонстрантам огонь, руководители этого ведомства будто бы не ожидали, что в ответ на это безоружные люди пойдут на штурм названных зданий, а поэтому бросили их на произвол судьбы» [Иванов И. Анафема. С. 169–170]
Велика ли была численность тех, кто блокировал Белый дом?
«3 октября, — отмечает И. Иванов, — только в столовой мэрии обедало более 6000 эмвэдэшников, а к охране самого здания дополнительно было привлечено подразделение из 100 вооруженных до зубов военнослужащих МВД». [Там же. С. 169.]
Как же нужно было испугаться, чтобы полк внутренних войск бросил на произвол судьбы мэрию и гостиницу «Мир», в которых находился оперативный штаб, возглавлявший осаду Белого дома? Это тем более удивительно, что демонстранты были безоружны.
Итак, никакого штурма мэрии и гостиницы «Мир» не было.
3 октября около 13.00 известный публицист Олег Платонов оказался в нескольких минутах ходьбы от Белого дома у метро «Баррикадная» и здесь, если верить ему, увидел огромное скопление милиции: «одних машин 1000», а самих милиционеров «30–50 тыс. человек». [Платонов О. «Демократические офицеры» // Литературная Россия. 1993. № 46–47. 10 декабря.]
Приведенные цифры вызывают сомнения. Однако даже если допустить, что количество машин и милиционеров преувеличено на порядок, все равно получается, что в непосредственной близости от Садового кольца находилось несколько тысяч сотрудников МВД, которых без всякого труда в течение нескольких минут можно было перебросить и к Белому дому, и на Калининский проспект, и к Смоленской площади, и на Зубовскую площадь, и к метро «Парк культуры», и на Крымский мост, и на Крымский вал.
Комментируя произошедшее, один из очевидцев тех событий называл «странным» то, что «отряды у мэрии, постреляв в воздух и снайперски ранив несколько человек, разъярив толпу, вдруг отошли, открыв Дом Советов», а «потом вообще ушли, оставив свои грузовики и даже не вынув ключи зажигания: езжайте, мол, люди добрые, в Останкино». [Озеров В. Черный октябрь // Мысль. 1993. № 20–21 (42–43). С. 6.]
«Любой, едва прошедший обучение шофер, — пишет Ю. М. Воронин, — выходя из кабины, автоматически берет ключи с собой» [Воронин Ю.М. Стреноженнная Россия. С.238]. А тут десятки брошенных машин и на удивление все с незакрытыми кабинами и ключами зажигания.
«Элемент провокации, — констатировал потом И. В. Константинов, — присутствовал с самого начала событий 3 октября». [После Лефортово. Интервью И. Константинова // Трибуна оппозиции. 1994. № 2.]
Глава 5ВЕЧЕР В ОСТАНКИНО
По свидетельству Э. 3. Махайского, «в 16.50 у мэрии, возле той ее части, где расположен зал заседаний, появились депутат Константинов и лидер партии „Возрождение“ Скурлатов». И. В. Константинов заявил, «что сейчас будут поданы машины для желающих ехать в Останкино». Вскоре действительно «подъехали два бортовых автомобиля ГАЗ-53». [Махайский Э.3. Две недели на площади… // Сайт «Октябрьское восстание 1993 года».]
«Трофейные машины начинают наполняться добровольцами, — вспоминает А. Залесский, наблюдавший за происходящим в другом месте. — Грузовики с порванным брезентовым верхом и разбитыми стеклами кабин, автобусы, битком набитые молодежью, опьяненной воображаемой победой, отъезжают без всякого порядка. Из окон торчат красные и монархические знамена». [Залесский А. Конец Дома Советов (воспоминания очевидца) // Наш современник. 2003. № 9. С. 214.]
Можно встретить утверждения, будто бы идея идти в Останкино возникла после прорыва блокады Белого дома спонтанно и А. В. Руцкой лишь озвучил ее. Действительно, когда «в 15.40» В. Уражцев повился в кабинете спикера, он заявил: «Ну, а теперь на Останкино». [Российская тайна. Документальный фильм В. Тихонова. М., 2006 (интервью В. Уражцева).]
Между тем имеются сведения, что после того как были захвачены грузовики в тоннеле под Калининским проспектом и часть демонстрантов устремилась по Садовому кольцу далее, то далеко не все повернули в Большой Девятинский переулок к Белому дому. Часть демонстрантов направилась дальше — в Останкино. [Марков А. В 93-м нас не победили // Завтра. 2001. 25 сентября.]
По свидетельству А. А. Маркова, узнав об этом, он послал им вдогонку машину с приказом вернуться. Однако те, кто вел колонну, этому приказу не подчинились. [Запись беседы с А. А. Марковым. Москва. 23 июня 2006 г. // Архив автора.]
В связи с этим следует обратить внимание на то, что когда демонстранты еще находились на Октябрьской площади, уже началось пикетирование Останкинского телецентра.
«Первая группа демонстрантов в количестве одной-двух тысяч человек, — пишет А. В. Руцкой, — прибыла в „Останкино“ с Октябрьской площади около 14.30–15.00… Развернув пикеты, собравшиеся потребовали предоставить эфир народным депутатам и низложенному вице-президенту». [Руцкой А.В. Кровавая осень. С. 411–412]
Р. С. Мухамадиев утверждает, что некоторые участники митинга еще на Октябской площади «собирались» идти «мирными колоннами» не только «к зданию Верховного Совета», но и «к Останкинской башне». [Мухамадиев Р.С. Крушение. С. 147.] Этот факт нашел отражение и в воспоминаниях А. А. Маркова, из которых явствует, что на Октябрьской площади действительно звучали призывы идти в Останкино. [Марков А.В 93-м нас не победили // Завтра. 2001. 25 сентября.]
Но, оказывается, вопрос об Останкино рассматривался в Белом доме еще раньше. «Я, — утверждает А. В. Руцкой, — предпринял все, что от меня зависело. НАКАНУНЕ (то есть до 3 октября. — А.О.)написал официальное письмо директору Гостелерадио Брагину, требуя дать возможность выйти в эфир депутатам. Я написал и начальнику охраны Останкино и в письме заявил, что никто не намерен захватывать телецентр». [Границы перепашем, посадим тюльпаны, когда я буду президентом. Интервью А. В. Руцкого газете «Информ-600 секунд» // Завтра. 1994. № 37.]
Было бы интересно узнать, когда именно А. В. Руцкой обратился к В. И. Брагину с таким письмом: 1 или 2 октября?
По свидетельству одного из лидеров ФНС В. М. Смирнова, как только начались митинги, стали прокручиваться разные сценарии дальнейшего развития событий.
«Если бы собралось 200–300 тысяч — сообщает он, — нужно было бы идти на Кремль. Если меньше — взять под свой контроль такой объект, с которого можно было дать знать Москве и всей стране, что конституционный порядок восстановлен, блокада Верховного Совета снята, и тем воссоздать законную вертикаль управления. ПОСЛЕ ДОЛГИХ ПЕРЕБОРОВ различные министерства и центры связи отпали: все они могли быть заблокированы. Могло быть заблокировано и Останкино, однако в этом случае отключение „иглы“ с теленаркотой, которой пичкали всю страну, само по себе сыграло бы свою роль, даже если бы нам не удалось выйти в прямой эфир. Это определило выбор, который был сделан ЕЩЕ ДО ПРОРЫВА БЛОКАДЫ, И ПОТОМУ НИКАКОЙ ИМПРОВИЗАЦИИ В ПОХОДЕ НА ОСТАНКИНО НЕ БЫЛО». [Смирнов В.М. Мы могли победить. За что и как боролся ФНС // Дуэль. 1997. № 6.]
В это признание необходимо внести одно уточнение. Как уже отмечалось, на протяжении всего периода с 21 сентября по 3 октября Политсовет ФНС не собирался. Поэтому обсуждение данного вопроса имело место в узком кругу его Исполкома, к которому принадлежал В. М. Смирнов.