Массаж был коньком Аомамэ. В этой дисциплине среди однокашников ей просто не было равных. Она помнила наизусть названия всех мышц, костей и суставов человеческого тела. Выучила назубок, как они устроены, какую играют роль и как с ними следует обращаться. Ею двигала неколебимая вера в то, что тело — храм души и в каждом его уголочке, к которому мы обращаемся, обязательно заключены свой дух, своя грация, свои очарование и чистота.
Не желая зацикливаться на банальной спортивной медицине, Аомамэ обучилась технике иглоукалывания — несколько лет брала практические уроки у сэнсэя-китайца. Сэнсэй просто диву давался, как быстро его ученица все усваивала. Как крепко запоминала любые детали и с каким упорством могла часами изучать те или иные функции организма. Но главное — каким невероятным чутьем обладали ее пальцы. То был особый природный дар, нечто вроде способности лозоходца отыскивать под землей источник воды: достаточно лишь прикоснуться к какой-нибудь части тела, чтобы по мельчайшим вибрациям уловить, в чем проблема и как здесь можно помочь. Никто не учил ее. Она просто умела это, и все.
Всякий раз после тренировки и массажа Аомамэ и хозяйка пили чай и беседовали на самые разные темы. Чай на серебряном подносе им неизменно приносил Тамару. Весь первый месяц их занятий Тамару в присутствии Аомамэ был таким молчаливым, что ей даже пришлось уточнить у хозяйки: может, он немой?
Как-то раз хозяйка спросила, приходилось ли Аомамэ бить кого-нибудь по яйцам для самозащиты.
— Только однажды, — сказала Аомамэ.
— Ну и как? Помогло?
— Подействовало, — ответила Аомамэ как можно короче.
— А как считаешь, моего Тамару твой удар по яйцам свалил бы?
Аомамэ покачала головой:
— Пожалуй, нет. Этот человек слишком много знает заранее. Так быстро считывает замыслы противника, что просто ничего не успеть. Ударом по яйцам можно выключить только тех, кто не имеет опыта реального боя.
— Выходит, ты чувствуешь, что Тамару в этом деле не новичок?
Аомамэ помолчала, осторожно подбирая слова.
— Да, он не такой, как обычные люди. Другая аура.
Хозяйка добавила себе сливок и, медленно помешивая ложечкой в чашке, спросила:
— Получается, тот, которого ты выключила, драться не умел. Сильно здоровый был?
Аомамэ кивнула, но вслух ничего не сказала. Тот, кого ей пришлось выключать, был и здоровым, и сильным. Но из-за врожденной спеси считал, что с женщиной может позволить себе что угодно. Этот выродок даже не предполагал, что женщины способны бить мужиков по яйцам, — и меньше всего ожидал, что подобное может случиться с ним самим.
— Ты его покалечила?
— Нет. Просто какое-то время ему было очень больно.
Хозяйка выдержала долгую паузу. Потом спросила:
— А тебе никогда не приходилось расправляться с мужчинами? Чтобы не просто больно сделать, а с осознанной целью — измочалить до кровавого месива?
— Приходилось, — ответила Аомамэ. Врать она никогда не умела.
— Можешь рассказать?
Аомамэ чуть заметно покачала головой:
— Не обижайтесь, но для меня это слишком непросто.
— Понимаю, — кивнула хозяйка. — Говорить об этом всегда непросто. И рассказывать через силу никакой нужды нет.
Пару минут женщины пили чай в тишине. При этом каждая думала о своем.
— И все же когда-нибудь, — произнесла наконец хозяйка, — если появится желание, ты сможешь рассказать о том, что тогда случилось?
— Когда-нибудь, — сказала Аомамэ. — А может, и нет. Если честно, не знаю.
Старая женщина посмотрела на молодую в упор.
— А я ведь не из любопытства спрашиваю.
Аомамэ молчала.
— Я ведь чувствую, какое бремя ты носишь в себе, — продолжала хозяйка. — Очень тяжкое. Чуть ли не с самого детства. Когда мы с тобой только встретились, я сразу почуяла. У тебя глаза человека, который принял бесповоротное решение. На самом деле подобное бремя есть и у меня. Я тоже влачу его всю жизнь. Потому и в других замечаю. Но торопиться особо некуда. Придет время, когда будет лучше выпустить из себя эту тайну. Чужие секреты хранить я умею, а там, глядишь, и посоветую что-нибудь. Как знать — возможно, я сумею тебе пригодиться…
Время пришло, Аомамэ нашла в себе силы рассказать хозяйке обо всем, что с нею произошло. И тогда старушка действительно открыла ей двери в совершенно иную жизнь.
— Эй! Что пьешь? — спросил чей-то голос прямо у нее над ухом.
Женский.
Вернувшись в реальность, Аомамэ подняла голову и уставилась на собеседницу. На табурете рядом сидела девица с хвостом на затылке а-ля пятидесятые. Легкое платье в мелкий цветочек, сумочка от Гуччи через плечо. Аккуратный бледно-розовый маникюр. Толстушкой не назовешь, но лицо округлое, так что в целом скорее «пышка». Держится приветливо. Грудь большая.
От неожиданности Аомамэ замешкалась. Кто мог подумать, что к ней обратится женщина? Все-таки этот бар — для того, чтобы женщин окликали мужчины.
— «Том Коллинз», — ответила она.
— Вкусно?
— Да не то чтобы. Зато не очень крепкий, пьется легко.
— А почему так называется — «Том Коллинз»?
— Откуда я знаю? — пожала плечами Аомамэ. — Может, так звали мужика, который это пойло изобрел[38]. Хотя, если честно, изобретеньице так себе…
Девица помахала рукой бармену и попросила «Том Коллинз» для себя. Заказ ей принесли почти сразу.
— Ничего, если я тут посижу? — осведомилась незнакомка.
— Ради бога, место свободно, — ответила Аомамэ, чуть не добавив: «Все равно уже сидишь». Но вовремя сдержалась.
— Значит, ты здесь никого не ждала?
Не отвечая ни слова, Аомамэ окинула взглядом собеседницу. Года на три-четыре младше меня, оценила она.
— Да ты не волнуйся! Я на эту тему не западаю, — заговорщическим голосом сказала девица. — Я все больше мужиками интересуюсь. Как и ты.
— Как и я?
— Ну а зачем сюда в одиночку пришла? Мужика найти, верно?
— А что, заметно?
Девица прищурилась.
— Мне — заметно. Во-первых, сюда за другим не приходят. Во-вторых, ни ты, ни я на профессионалок по этой части не тянем.
— Это уж точно, — усмехнулась Аомамэ.
— Слушай, а давай сколотим команду! Я вообще заметила, что мужикам гораздо легче заговаривать с двумя девчонками сразу, чем с одной. Да и нам вдвоем веселее будет… И спокойнее, верно? Только посмотри на нас со стороны: я — смешливая бабенка, ты — суровая пацанка. Классное сочетание, не находишь?
«Суровая пацанка?» — повторила про себя Аомамэ. Так ее никто в жизни еще не называл.
— Но… даже в такой команде нам должны нравиться разные мужчины, так? Иначе ничего не получится.
«Пышка» едва заметно улыбнулась.
— Ну, в общем, конечно, да… Мужчины-то. Тебе вообще какие нравятся?
— По возможности, лет за сорок, — ответила Аомамэ. — Слишком молодых не люблю. Лучше чуть лысоватые.
— Хмм, — с интересом протянула девица. — Мужчины в самом соку? Понимаю. На мой вкус, молодые побойчее будут. Но если порекомендуешь кого интересного, можно и постарше. Все-таки опыт тоже важен. А что, мужики за сорок так уж хороши в постели?
— Смотря кто, — ответила Аомамэ.
— Это понятно, — кивнула девица. И, словно решая какую-то математическую задачу, прищурилась. — Всех нюансов одним словом не обобщить. И все-таки?
— Вполне себе хороши. По нескольку раз, как правило, не кончают. Зато дают тебе время получить кайф, никуда не торопясь. И если повезет, сама кончишь не раз и не два.
Девица всерьез задумалась.
— Смотри, как интересно… Пожалуй, надо попробовать.
— Кто ж тебе запретит, — усмехнулась Аомамэ.
— Слушай, а ты пробовала секс вчетвером? Так, чтоб меняться в процессе?
— Нет.
— Я тоже нет. А попробовать интересно?
— Не думаю… — сказала Аомамэ. — Ладно, давай попробуем сбить команду. Но тогда мне придется узнать о тебе побольше. Ну, знаешь, чтобы не пришлось посреди дороги разбегаться в разные стороны.
— Да без проблем! Я думаю, это правильно. Что ты хочешь узнать?
— Ну, например… Кем работаешь?
Девица пригубила «Том Коллинз», вернула стакан на подставку, вытерла губы салфеткой. И проверила, не остались ли на салфетке следы от помады.
— Слушай, а вкусно! — оценила девица. — В основе — джин?
— Джин, лимонный сок и содовая.
— Может, и не лучшее изобретение, но очень недурно.
— Ну слава богу.
— Хочешь знать, кем я работаю? Непростой вопрос. Расскажу — не поверишь…
— Ну тогда я о себе скажу, — улыбнулась Аомамэ. — Я работаю в спортивном клубе инструктором боевых искусств, массажа и растяжки.
— Боевых искусств? — с интересом переспросила девица. — Прямо как Брюс Ли?
— Типа того.
— И что, ты крутая?
— На обратное пока никто не жаловался.
Собеседница рассмеялась и подняла бокал.
— Ну, давай тогда выпьем за непобедимую пару! У меня самой несколько лет айкидо за плечами. А работаю я в полиции.
— В полиции, — повторила Аомамэ.
Ее рот приоткрылся, но ничего больше она сказать не могла.
— Дорожный патруль, — кивнула собеседница. — Не похоже, да?
— Да уж, — только и выдавила Аомамэ.
— Но вот так оно и есть. Правда… А зовут меня Аюми.
— А меня — Аомамэ.
— Аомамэ… Это настоящее имя?
Аомамэ тяжело вздохнула.
— И что же, ты каждый день надеваешь форму, цепляешь на задницу пистолет, садишься в крутую тачку и разъезжаешь по городу, следя за порядком?
— Ну, вообще-то я за тем и пошла в полицию. Но пока мне ничего такого не доверяют, — призналась Аюми. И, отправив в рот пригоршню соленых орешков из блюдечка, с хрустом заработала челюстями. — Нынче меня, как дурочку, наряжают в мундир, сажают в малолитражку и отправляют проверять автомобильные стоянки и выписывать талоны за нелегальную парковку. Никакого пистолета, понятно, для этого не выдают. Перед идиотом, который загородил своей «тойотой-короллой» проезд к пожарной колонке, предупредительных выстрелов делать смысла нет. Я на стрельбище постоянно выбиваю десятку, только этого никто не хочет замечать. Просто потому, что я баба, мне только и доверяют рисовать на асфальте мелом номера нарушителей и время, когда я их засекла