Он заказал еще джин-тоник и, ожидая заказа, вдруг представил себя в маленькой лодке, несущейся по бурной реке. «Вместе сиганем с водопада», — сказал по телефону Комацу. Насколько этим словам можно верить? А не случится ли так, что перед самым обрывом Комацу уцепится за какой-нибудь валун — и поминай как звали? «Тэнго, дружище! — только и крикнет он на прощанье. — Совсем забыл довести до ума одно дельце! Прости, но дальше давай уж как-нибудь сам…» И в итоге падать с обрыва придется одному Тэнго. А что? Очень даже возможно. Скорее даже, именно так и случится.
Вернувшись домой, он забрался в постель, заснул и увидел сон. На редкость яркий и отчетливый. Ему снилось, что он, Тэнго, — отдельный кусочек гигантского пазла. Только не застывший, а постоянно меняющий форму. Из-за чего никуда не подходит, как ни примеряй. А пока он ищет свое место, ему нужно выполнить еще одно дело: как можно скорее — в отмеренный кем-то срок — разложить по порядку странички с нотами для литавр. Странички вырывает из рук ураганным ветром, и они разлетаются во все стороны. Тэнго ловит листок за листком, проверяет номера страниц и укладывает по порядку. А сам при этом постоянно меняет форму, точно амеба. Ситуация выходит из-под контроля, он понимает, что ему ни черта не успеть. Как вдруг появляется Фукаэри и сжимает его руку в своей. Тэнго перестает менять форму. Ветер стихает, страницы больше не разлетаются. Слава богу, думает Тэнго. Но тут его время кончается. «Вот-и-всё», — тихонько объявляет Фукаэри. Как всегда, одной-единственной фразой. Все вокруг останавливается, миру приходит конец. Земля прекращает вертеться, звуки гаснут, выключается свет.
Наутро, когда он проснулся, земной шар продолжал вертеться как ни в чем не бывало. Невидимые небесные механизмы продолжали работу, истребляя на своем пути все живое, как летающие колесницы из мифов Древней Индии.
Глава 17АОМАМЭБудем мы счастливы или несчастны
Следующей ночью в небе по-прежнему висело две луны. Одна побольше — старая знакомая, разве что чуть бледней, чем всегда, словно ее обильно посыпали пеплом. Но все же та самая, на которой жарким летом 1969 года Нил Армстронг наследил своим «огромным скачком для всего человечества». А рядом с нею тулилась еще одна луна — зеленоватая, размером поменьше. Точно нахальный ребенок, занявший чужое место и не желающий уходить.
Что-то у меня с головой, подумала Аомамэ. Испокон веков луна была только одна, и сейчас не может быть по-другому. Если бы ни с того ни с сего луны стало две, на Земле произошла бы целая куча катаклизмов, не заметить которые невозможно. Например, изменились бы приливы с отливами, все бы на свете только об этом и говорили. И уж я бы об этом узнала так или иначе. Это вам не газетные новости по собственной дури пропускать.
С другой стороны, а точно ли такого не может быть? Уверена ли я на все сто процентов?
Аомамэ скорчила гримасу. Вокруг продолжает твориться нечто странное. Мир, каким я его знала, постепенно переходит в неизвестное мне состояние. Причем изменения в нем случаются, лишь когда я закрываю глаза. Словно кто-то играет со мной в кошки-мышки. Но если так, то и в двух лунах на небе ничего странного нет! Просто, пока я спала, из недр галактики прилетело еще одно небесное тело и, прикинувшись дальним родственником Луны, присоседилось к ней на земной орбите.
Дальше. Изменились форма и оружие у полицейских. Между полицией и экстремистами произошла жестокая перестрелка в горах Яманаси. Это также случилось при моем полном неведении. Да, и еще Советы со Штатами построили лунную базу. Но как все это может быть связано с тем, что на небе теперь больше лун? А может, ей попадались какие-то новости о новой луне, когда она листала подшивку в библиотеке? Аомамэ напрягла память, но ничего похожего не вспоминалось.
Проще всего, конечно, взять кого-нибудь за пуговицу и подробно обо всем расспросить. Но кого? И какими словами? «Послушайте, мне все время кажется, что на небе теперь две луны, вы не посмотрите?» По сути, именно это ей и нужно проверить, а по форме — полный идиотизм. Ведь если лун стало две, как можно об этом не знать? А если луна лишь одна, как ей и положено, кем нужно быть, чтобы задавать такие вопросы?
Усевшись в складное кресло, Аомамэ закинула ноги на балконные перила и попыталась спросить то же самое другими словами. Перепробовала с десяток формулировок, произнося все версии вслух. Но каждый новый вопрос звучал еще бессмысленнее предыдущего. Ничего не поделаешь. Когда весь мир слетает с оси, задавать осмысленные вопросы не получается. Хотя бы это ясно как день.
И она решила отложить задачку про луны на потом. Посмотрим, что будет дальше. Для начала попробуем просто не дергаться. А там, глядишь, все эти вопросы разрешатся сами собой. Кто знает?
На другой день к обеду она отправилась в фитнес-клуб на Хироо, провела три занятия по боевым искусствам — два групповых, одно индивидуальное — и уже собиралась домой, когда обнаружила на конторке у выхода записку от хозяйки «Плакучей виллы». Позвони, мол, как освободишься.
Трубку, как водится, снял Тамару.
— Если сможешь, приезжай завтра, — передал он. — Все по обычной программе, затем тебя приглашают на легкий ужин.
— В пятом часу заеду, — ответила Аомамэ. — Приглашение с удовольствием принимаю.
— Хорошо, — сказал Тамару. — Тогда завтра после четырех.
— Послушайте, Тамару, — спросила она. — Вы в последнее время не разглядывали луну?
— Какую луну? — уточнил он. — Которая в небе висит?
— Ее самую.
— Специально вроде не разглядывал… А что с ней случилось?
— Да так, ничего, — сказала Аомамэ. — В общем, до завтра!
Немного помолчав, Тамару повесил трубку.
Этой ночью лун опять было две. Одна побольше, другая поменьше. Обе чуть-чуть неполные, с двухдневной щербинкой по правому краю. Сидя на балконе со стаканом бренди в руке, Аомамэ долго глядела на эту небесную парочку и пыталась распутать проклятую головоломку. Чем дольше она смотрела, тем загадочнее казались ей соотношения лунных размеров. Если б только могла, Аомамэ непременно бы закидала большую луну вопросами. Что же у вас там произошло? И откуда явилась твоя зеленая спутница? Но ждать от луны ответа, само собой, бесполезно.
Луна разглядывала Землю в упор дольше кого бы то ни было во Вселенной. Она — единственная свидетельница всех случившихся на земном шаре событий, катаклизмов и перемен. Но она никогда ничего не рассказывает. А лишь бесстрастно и методично сохраняет тяжелую память о прошлом Земли. У луны нет воздуха, по ней не гуляют ветры. Именно в вакууме память хранится безопасней всего. Да и сердца луны не разбить никому на свете…
Аомамэ подняла за луну стакан с бренди.
— Спала с кем-нибудь в последнее время?
Луна ничего не сказала.
— А друзья у тебя есть?
Луна не ответила.
— Неужели ты, такая крутая, никогда-никогда не устаешь?
Луна промолчала.
Тамару, как всегда, ждал у входа.
— Вчера смотрел на луну, — сообщил он первым делом.
— Да что вы? — улыбнулась Аомамэ.
— После того как ты сказала, решил посмотреть. Оказывается, если давно не глядел — красивое зрелище! Нервы отлично успокаивает.
— А вы с кем-то вместе смотрели?
— Именно, — отозвался Тамару. И почесал переносицу. — Так, по-вашему, с луной что-то неладно?
— Да нет, все в порядке… — ответила Аомамэ. И осторожно добавила: — Просто отчего-то в последнее время о ней думаю.
— Без всякой причины?
— Абсолютно.
Тамару молча кивнул. Будто взвешивал, не спросить ли о чем-то еще. Но этот мужчина не верил в то, что не имеет причины. А потому, ни о чем не спрашивая, лишь проводил ее в «солнечную» комнату.
Хозяйка в трико сидела в кресле и читала книгу, слушая «Лакримэ» Джона Доуленда. Любимая мелодия в этом доме.
— Извини, что так неожиданно, — сказала хозяйка. — Конечно, я должна была предупредить тебя раньше. Просто у меня вдруг появилось свободное время…
— Обо мне, пожалуйста, не беспокойтесь, — сказала Аомамэ.
Тамару доставил поднос с травяным чаем, разлил напиток по чашкам и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь и оставив их наедине с музыкой Доуленда и ароматом рододендронов. Всякий раз, приходя сюда, Аомамэ будто попадала в другую вселенную. Сам воздух здесь был каким-то тяжелым и время текло по-другому.
— Слушая эту музыку, я начинаю иначе воспринимать время, — сказала хозяйка, будто прочитав мысли Аомамэ. — Четыреста лет назад люди слушали те же мелодии, что и мы сейчас. Тебе не кажется это странным?
— Да уж, — согласилась Аомамэ. — И смотрели на ту же самую луну.
Хозяйка слегка удивилась. Но, подумав, кивнула.
— Ты права. Если луна та же самая, ничего удивительного, что за четыре века музыка не изменилась.
— Почти та же самая, — сказала Аомамэ.
Но эти слова, похоже, не произвели на старушку особого впечатления.
— Эта музыка исполняется на старинных инструментах, — сказала хозяйка. — Таких же, как в Средние века, и по тем же нотам. Четыре века — а звук тот же самый. Как и твоя луна.
— Да, вещи могут оставаться такими же, — задумалась Аомамэ. — Но разве не меняется их восприятие человеком? А может, четыреста лет назад и ночи были темнее, и луны ярче? И у людей не было ни магнитофонов, ни компакт-дисков. И слушать музыку в нормальном качестве каждый день, как только захочется, нормальный человек позволить себе не мог. Это было привилегией избранных.
— Все так, — согласилась хозяйка. — Мы живем в удобном мире, где все вертится вокруг смакования нюансов. Вроде бы и луна та же, а каждый видит в ней что-то свое. Возможно, четыре века назад мы действительно были богаче… Да и просто ближе к природе.
— Но это был очень жестокий мир. Больше половины детей умирали от хронических болезней и голода. Корь, полиомиелит, туберкулез, оспа, чума выкашивали целые города. Большинство простого народа умирали, не дожив и до сорока. Женщины часто рожали и после тридцати становились беззубыми старухами. Невозможно было выжить без насилия. Малых детей заставляли работать так, что у них деформировались скелеты; детска