Но как бы упорно LittlePeople ни работали (а они вообще никогда не отдыхают), — сплести Воздушный Кокон за одну ночь даже им не под силу. Для этого им необходимо как минимум трое суток. Но они, похоже, не очень спешат. До того, как труп Усикавы снова станет гибким и его сожгут в печи, остается еще два дня. Они это знают. И за две ночи как раз все закончат. В их руках — ровно столько времени, сколько нужно. А усталость им не знакома.
Усикава лежит на столиках в голубоватом лунном свете. Рот его распахнут, глаза под полоской ткани широко открыты. В его последнем взгляде застыл дом, отстроенный под ключ в Тюоринкане, и бестолковый пес, резвящийся на газончике перед входом.
А частица его души постепенно превращается в Воздушный Кокон.
Глава 29
— Тэнго, открой глаза, — говорит Аомамэ полушепотом.
Тэнго открывает глаза. И время снова приходит в движение.
— Посмотри на небо, — просит Аомамэ.
Тэнго поднимает голову. Как раз в эту минуту облака расходятся и над голыми ветками дзельквы появляются две луны. Большая желтая — и маленькая, чуть кривая и зеленоватая. Маза и Дота. Даже краешек облака, проплывающего мимо, окрашивается в желто-зеленоватый. Будто подол длинной юбки чуть измазался в краске.
Тэнго смотрит на Аомамэ. Рядом с ним — уже не костлявая, вечно недоедающая десятилетняя пигалица в поношенных платьицах с чужого плеча, кое-как постриженная матерью «под горшок». От прежней Аомамэ почти ничего не осталось. И все-таки он узнаёт ее с первого взгляда. Ошибки нет. Взгляд этих глаз за двадцать лет ни капельки не изменился. Такой же волевой, уверенный, чистый. Взгляд человека, отлично знающего, что ему нужно. Те же глаза снова смотрят на него. И заглядывают ему в самую душу.
За двадцать лет, проведенных ею в неведомом Тэнго мире, Аомамэ превратилась во взрослую красивую женщину. Но Тэнго мгновенно впитывает все, что с нею произошло, в свои плоть и кровь. Ведь теперь он — из одного с нею мира. Ее опыт принадлежит и ему.
Нужно что-то сказать, думает Тэнго. Не получается. Его губы чуть подрагивают в поисках нужных слов, но ничего подходящего не находят. Изо рта вырываются лишь облачки белого пара — одинокие островки, затерянные в воздушном океане.
Глядя прямо ему в глаза, Аомамэ коротко — раз-два — качает головой. Он понимает, что это значит. Не нужно ничего говорить. Она стискивает его руку в кармане. Ее пальцы не разжимаются ни на секунду.
Мы видим одно и то же, — тихо произносит Аомамэ, заглядывая в Тэнго все глубже. Одновременно и спрашивает, и подтверждает. Ответ ей известен заранее. Но лучше все-таки убедиться.
В небе висит две луны, — продолжает она.
Тэнго кивает. Да, лун и правда две. Но вслух не говорит. Почему-то речь не дается ему
Закрыв глаза, Аомамэ наклоняет голову и приникает щекой к его широкой груди. Прижимается ухом к его сердцу. Прислушивается к его мыслям.
Я хотела убедиться, — говорит она, — что мы живем в одном мире и видим одно и то же.
И тут Тэнго ощущает, что гигантский смерч, в который его постоянно закручивало, наконец-то рассасывается. Стоит спокойный зимний вечер. В шестиэтажке напротив (той, где скрывалась Аомамэ) горит сразу несколько окон, словно напоминая о том, что вокруг живут люди. Хотя им это кажется странным и нелогичным. Разве, кроме нас двоих, на свете бывает кто-то еще?
Опустив голову, он вдыхает запах ее волос. Прямых, красивых. Прикрывающих маленькое розовое ухо.
Как было долго, — говорит Аомамэ.
Долго, очень долго, — думает Тэнго. И вдруг понимает, что прошедшие двадцать лет вдруг теряют свое реальное наполнение. Все, что в них происходило, сжимается в один-единственный миг, и этот миг улетает в прошлое, а потому нужно срочно заполнять освободившееся пространство какой-нибудь новой реальностью.
Вынув руку из кармана, он обнимает Аомамэ за плечи. Ощущает упругость ее тела. Поднимает голову, еще раз смотрит на пару лун, что выглядывают в прорехи меж облаков, посылая на Землю свое странное бледно-голубоватое сияние. Облака еле движутся. Под этим застывшим сиянием Тэнго особенно остро чувствует, как состояние души влияет на время. Двадцать лет — это долго. За этот срок чего только не происходит. Столько всего рождается, столько всего исчезает бесследно. А что остается — меняет и форму, и качество. Очень долго. Но для души, которая однажды на что-то решилась по-настоящему, этот срок не слишком велик. Случись их повторная встреча не сейчас, а еще через двадцать лет, он обнимал бы Аомамэ точно так же, как и сегодня. Даже в пятьдесят лет он терялся бы, не зная, что сказать. Хотя такая же радостная уверенность переполняла бы его душу
Так думает Тэнго, не в силах произнести это вслух. Но зная, что Аомамэ обязательно уловит любое невысказанное слово. Прижимаясь маленьким розовым ухом к его груди, она вслушивается в каждое движение его сердца. Словно путешественник, вызывая в воображении яркие живые пейзажи, просто водит кончиком пальца по географической карте.
Так хотелось бы остаться здесь и просто забыть о времени, — говорит Аомамэ. — Но нам с тобой нужно кое-что сделать.
Переправиться отсюда, — понял Тэнго.
Верно, переправиться, — говорит Аомамэ. — И чем быстрее, тем лучше. Времени почти не осталось. А вот куда переправиться, словами не рассказать.
Слова не нужны, — думает Тэнго.
Ты не хочешь узнать, куда мы переправляемся?
Тэнго качает головой. Огонек в его сердце еще не задуло буйным ветром реальности. Все остальное просто не имеет значения.
Больше мы не расстанемся, — говорит Аомамэ. — Это ясно как день. Что бы ни случилось — больше рук мы не расцепим.
Новая туча надвигается и скрывает обе луны, точно театральный занавес. Тьма, затопившая мир, еще больше сгущается.
— Нужно спешить, — тихо шепчет Аомамэ.
Оба встают на детской горке. Две их тени на земле сливаются воедино. Руки их крепко сцеплены — как у двух малышей, которые пытаются найти дорогу в темном дремучем Лесу.
— Пора уходить из Кошачьего города, — наконец произносит Тэнго.
Аомамэ жадно вслушивается в его голос, точно слышит впервые.
— Кошачий город?
— Город, где днем правит глубокое одиночество, а ночью — огромные кошки. По городу течет Река, через нее перекинут старый каменный мост. Только нам с тобой там оставаться больше нельзя.
Этот мир мы называли каждый по-своему, думает Аомамэ. У меня он — «1Q84», у него — «Кошачий город». Но означало, по сути, одно и то же.
Аомамэ сжимает его руку чуть сильнее.
— Да, сейчас мы уедем из Кошачьего города, — говорит она. — Вместе, вдвоем. И как только покинем его, никогда — ни ночью, ни днем, — больше с тобой не расстанемся.
Когда торопливым шагом они выходят из парка, обе луны скрываются за огромным облаком. Медленно-медленно это облако закрывает сначала один лунный глаз, потом другой. Мальчик и девочка, взявшись покрепче за руки, ищут дорогу из Леса.
Глава 30
Из парка они вышли на автостраду, поймали такси. Аомамэ попросила водителя ехать до Сангэндзяи вдоль 246-й Государственной магистрали.
И только теперь Тэнго разглядел, как Аомамэ одета. Легкий бежевый плащ нараспашку, слишком легкий для конца декабря. Под плащом — модный зеленый костюмчик: жакет с коротенькой мини-юбкой, на ногах — чулки и сногсшибательные туфли на каблуках. На плече — тяжелая, плотно набитая сумка из черной кожи. Без перчаток, без шарфа. Ни колец, ни бижутерии. Духами не пахнет. Все, что на ней было, казалось ему идеально подобранным и абсолютно естественным. Ничего не убавить — и нечего прибавлять.
Такси неслось по Седьмой кольцевой автостраде к 246-му шоссе. На дороге было на удивление спокойно — ни заторов, ни пробок. Когда такси тронулось, никто в машине долго не говорил ни слова. Радио в машине было выключено, а молодой водитель оказался неразговорчивым. Слышался только шелест шин. Прижимаясь к Тэнго, Аомамэ сжимала его большую ладонь. Словно боялась: отпустит — и уже никогда его не найдет. Ночной мегаполис проплывал мимо, как морской прилив с мириадами светящихся водорослей.
— Я должна очень многое тебе рассказать, — после долгой паузы произносит Аомамэ. — Но не смогу объяснить, пока не переправимся куда нужно. Слишком мало времени. А кое-что, наверное, не смогу объяснить никогда.
Тэнго качает головой. Не надо себя заставлять. Еще будет время заполнить друг в друге пустые места. Если, конечно, такие найдутся. Но раз уж им теперь суждено делить все это вместе, ему только радостнее от всех этих незаполненных мест и неразрешенных загадок.
— Что я должен знать о тебе в первую очередь? — спрашивает Тэнго.
— А что ты знаешь обо мне сегодняшней?
— Почти ничего, — признается он. — Только то, что ты — инструктор спорт-клуба, не замужем и живешь в Коэндзи.
— И я о тебе — почти ничего. Лишь то, что ты преподаешь математику в колледже у станции Ёёги, холостяк и автор романа «Воздушный Кокон».
Тэнго смотрит ей в глаза, приоткрыв рот от удивления. Ведь об этом известно только очень узкому кругу людей. Неужели Аомамэ как-то связана с «Авангардом»?
— Не волнуйся. Мы на одной стороне, — говорит Аомамэ. — Объяснять, откуда мне это известно, пришлось бы слишком долго. Но я знаю, что «Воздушный Кокон» ты написал в паре с Эрико Фукадой. Что мы оба угодили в мир с двумя лунами. И еще — что я беременна. Скорее всего, от тебя. По-моему, это самое важное, что тебе стоит узнать обо мне в первую очередь.
— Ты беременна? От меня?
Возможно, их разговор слышит водитель. Но обращать на это внимание Тэнго и в голову не приходит.
— Мы не виделись с тобой двадцать лет, — говорит Аомамэ. — Но все же я забеременела от тебя. И теперь собираюсь родить твоего ребенка. Хотя логически это никак не объяснимо.