– А вот прибыла и последняя гостья, – улыбнулась Сара, сидя во главе стола. – Наконец-то можно приступить к трапезе!
Крис подскочил с места и обернулся. Шон подвел меня к нему, и Крис отодвинул стул. Я молча села между ним и Тото. На Роузе красовалась уже знакомая рубашка из черного атласа, а на гладких щеках свежело несколько тонких царапин – он брился в спешке. Взяв мои пальцы в свои под столом, он сплел их вместе. Кожа у него была влажной от испарины – Крис нервничал, хоть и не показывал этого.
– Сара, где в твоем кабинете лежал…
Бесцветный взгляд Флейты устремился к двери, когда в проеме показался Себастьян. В отличие от остальных, он выглядел вполне обычно, как и я – в той же драной футболке, шарфе и расклешенных джинсах. Сара посмотрела на него так, будто лишь ее единственному сыну на этом ужине не было места. С явной неохотой она указала остолбеневшему Себастьяну пальцем на свободный стул.
– Сядь.
– Сара… – Себ побледнел, оглядывая присутствующих. – Maman, que fais-tu? Il ne faut pas.
– Не смей говорить со мной на французском! – рыкнула она и сделала глоток мартини; все остальные бокалы на столе, кроме ее, были наполнены простой водой. – Ненавижу французский. Речь твоего никудышного папаши и картавой бабки. Старая карга, возомнившая, будто знает лучше, как мне воспитывать родного сына…
– Они этого не заслужили, – глухо произнес Себастьян, пропустив мимо ушей все ранее сказанное. – Прекрати, это вульгарно и…
– Ты будешь ужинать или предпочтешь лечь спать голодным? – отрезала Сара. В зернистом свете комнаты один ее глаз казался еще желтее другого.
Себастьян сжал губы и медленно прошел до стола. Его место было рядом с Тото, и тот, очевидно, этому вовсе не радовался. Дотянувшись до скрещенных коленок Флейты, Тото погладил их, успокаивая и ее, и себя.
В комнате повисла зловонная тишина (запах сырого мяса, мороза и чесночного масла), пока несколько прайдеров вносили блюда с закусками. Салат из руколы, рулетики с диким лососем и ломтиками козьего сыра. Ничто из этого, невзирая на голод, не привлекало меня в присутствии Сары. Ее улыбка еще никогда не предвещала ничего хорошего.
– А где другие? – вырвалось у меня. – Это ведь ужин для всех сновидцев, разве нет?
– Нет, – тут же парировала она, подливая себе мартини. – Здесь собрались лишь те, кого мне нужно было увидеть… Тото, тебе нравится твоя винтовка?
Только тогда я заметила, что рядом с его стулом стоит зеленая снайперка – гораздо лучше той, что была у него в МЗВ. Я удивилась, что Сара позволила ему притащить ее с собой на званый ужин. Значит, ситуация вовсе не кажется мне опасной – она таковая и есть.
– Мама, – едва слышно выдохнул Себастьян, закрыв ладонью лицо. – Не надо…
– Замолчи.
Он сжал губы и посмотрел на Криса. Тот за все время не издал ни звука – бледное подобие самого себя. Ни румянца, ни былого злорадства, ни насмешки. Лишь покорность.
– Что ты наделал, идиот?! – прошипел Себастьян, придя в бешенство. Посуда под ним затрещала, когда он поставил на нее локти, перегнувшись через стол. – Роуз, смотри на меня!
Но Крис не смотрел. Он кивком поблагодарил седую женщину, поставившую перед нами закуски, и потянулся пальцами к одному из рулетов. Закинув его себе в рот, Крис принялся жевать с видом избалованного гурмана, определяющего мелодию вкуса. На деле же это выглядело так, словно его вот-вот вырвет наизнанку.
– Себастьян, – Сара наградила его свирепым взглядом, и тот померк, точно затушенный фитиль. Он боялся свою мать больше, чем был готов признать. – Предупреждаю в последний раз – замолчи!
Крис протер салфеткой губы и пододвинул тарелку ко мне. Я не пошевелилась, и тогда он снова взял меня за руку. За считаные мгновения его кожа стала нестерпимо горячей, как если бы Роуза терзала тропическая лихорадка.
– Поешь, – попросил он шепотом. – Уверен, ты не обедала.
– Что происходит? – спросила я тихо, не в силах даже смотреть на злополучные рулеты. – Крис?..
– Я всегда сдерживаю свои обещания, – сказал он. – Но иногда не так, как мне самому того хочется.
– Итак, Тото, – Сара продолжила улыбаться, взявшись за поедание салата. – Ты скучаешь по своей сестре?
Из всех присутствующих – даже по сравнению со стойкой Барби – Тото держался лучше всех. Иногда он пил из бокала, поглядывая то на Флейту, то на свою винтовку и Шона у двери. Любой вопрос Сары был топором палача, возведенным для казни, но Тото не испугался. Налив себе еще воды из графина, он сдержанно кивнул.
– Конечно. На то она и сестра.
– Ты бы сделал все, чтобы ее спасти, не так ли? Как-никак, плоть от плоти… Семья. Это то, что мы не выбираем, но от чего никогда не посмеем отказаться. Любым возможным способом мы готовы спасти лишь две вещи на этой Земле – свою семью и свою любовь. Я права?
Уголок его рта истерично дернулся, но он быстро вернул себе самоконтроль.
– Разумеется. Слава богу, моя сестра в порядке, и спасать ее не требуется… Ведь так?
– Да, Захария, так.
Тото дернулся, и ничего странного в этом не было: излюбленное хобби Сары – коллекционировать настоящие имена, скрытые ото всех. Ведь имя – нечто сокровенное, личное, оно всегда дает человеку особую власть над тем, кому принадлежит. Не зря во множестве легенд эльфы утаивали свое полное имя от смертных. Реальная жизнь не исключение, и я могла лицезреть наглядное подтверждение этому – Тото дал слабину, стремительно меняясь в лице.
Флейта вздрогнула тоже. Под пристальным взглядом Себастьяна она нащупала руку Тото где-то под столом и сжала.
– Милая, не сыграешь ли нам что-нибудь, чтобы скоротать время до подачи горячего? – вдруг перевела тему Сара.
Флейта натянуто улыбнулась.
– Я не уверена, что это хорошая идея…
– Раз выпал такой случай, я попросила Шона забрать твою флейту из самолета, – надавила на нее Сара, отхлебывая еще мартини. – Неужели ты откажешься? Слышала, твоя музыка поистине волшебна. Это ведь она дала тебе твое новое имя. И, конечно, надежду на побег отсюда.
Флейта заерзала на стуле, проглотив вздох.
– Ты ведь была готова к тому, что от твоей музыки зависят жизни твоих друзей. Ничего не изменилось, я предлагаю тебе то же самое: твоя флейта по-прежнему решает их судьбу. Если не сыграешь – я выберу, кому из них умереть.
– Зачем?
Я посмотрела на Криса: за секунду его безразличие сменилось обжигающим недовольством. Он впился в Сару испепеляющим взглядом, почти по-звериному обнажив зубы, когда говорил:
– Перестань мучить их! Это глупо. Мы договаривались не об этом!
Вся комната разом стиснулась до размеров спичечного коробка: паническая атака. Стены начали давить, не оставляя ни глотка кислорода. Я опустила голову, прижавшись к столу лбом, чтобы взять себя в руки.
Нет, нет, нет!
– Так вот что ты сделал, – ахнул Себастьян. – Ты заключил уговор с моей матерью! Путевка наружу для тебя и Джейми, да? А нас решил оставить как выкупной залог?!
– Мальчики, не ссорьтесь, – Сара миролюбиво улыбнулась и вдруг вытянула руку: Крис не успел увернуться, когда она коснулась его, и все рухнуло уже в который раз. – Мы ни о чем не договаривались, хоть ты и старался убедить меня на протяжении всей ночи. Тело так приятно ломит!
Она бросила на меня масленной взгляд, и мне сделалось мерзко. Сара веселилась, издеваясь над всеми нами. Крис был зол, но прикосновение Сары напоминало якорь, вернувший его на дно. Он снова сделался податливым, усмиренным, и лишь заскрежетал зубами, не в состоянии противиться ее дару.
– Ты хотел уйти с Джейми, но это слишком рискованно, и ты со мной солидарен: зима, банши, голод. Здесь безопаснее, – продолжила уговаривать его Сара, не убирая руки, и Крис осторожно кивал, поддакивая. – А предательство моего сына – очередное, надо заметить – печальный проступок. За него, как и положено, я преподам своему непутевому чаду урок. Спасибо, мой кшатрий, что предупредил… Или я должна благодарить твою болтливую Джейми?
Все взгляды устремились ко мне, и я почувствовала себя меньше того самого рулета, что лежал на тарелке, – крошечная и никчемная. Меня вот-вот прожуют и выплюнут. Крис решил, что мое откровение – отличный ключ к нашему с ним освобождению. На что он рассчитывал? А на что рассчитывала я?
Я самый глупый человек на Земле.
Себастьян смахнул рукой тарелку и встал из-за стола.
– Пошли вы к черту. Вставайте кто хочет – мы уходим!
– Шон, – позвала Сара, и вся комната пришла в движение.
Себастьян знал, что Сара не любит его, но какой сын – даже нелюбимый сын – поверит, что родная мать способна причинить ему вред? Однако Сара умела удивлять. Секунда – и Шон ударил Себастьяна под дых, а затем еще раз и еще, пока Флейта не бросила ему в затылок стеклянный фужер.
Прайдеры, которые прежде выносили тарелки с закусками, перекрыли единственную дверь и начали наступать. Тото вспрыгнул на стул и, подбросив винтовку, рассек ею пространство вокруг себя, отбрасывая официантов назад. Он выстрелил в того, что почти подобрался к Флей, а затем прицелился снова.
Один из коренастых мужчин, облаченный в кремовый сюртук, схватил Барби за запястье. Грейс едва не перевернул стол, рванув к ней, но та справилась и сама: она коленом ударила мужчину в пах, а затем разбила ему фарфоровой тарелкой лицо. Кровь забрызгала светлые скатерти, и Сара брезгливо поморщилась, отодвигаясь подальше вместе с бокалом мартини.
Сжав между пальцами десертный нож, я привстала со стула, но Крис одной рукой вернул меня на место и буквально впечатал в спинку.
– Нет, – приказал он. – Сиди.
Слезы сдавили горло. Все наперекосяк. Моя вина – и его тоже. Ну уж нет!
Я замахнулась, но Крис перехватил нож второй рукой, с легкостью выбив его из дрожащих пальцев. Прибор покатился по полу, и Роуз невольно проследил за ним взглядом. Воспользовавшись моментом, я схватила вилку и всадила ее в ладонь, прокушенную волком.
Крис закричал, пока бинты окрашивались в пурпур, ударивший струей из новой раны. Я соскользнула под скатерть и, пробравшись под столом, вылезла с другой стороны. Рядом со мной рухнул переломанный стул, которым Тото расшиб голову одной из марионеток Сары.