Так что настроение у нас было такое: «Воевать так воевать». И если бы мы столкнулись с грузинским спецназом, то точно был бы бой.
Николай Н.:
– В октябре 2008 года в конце недельного выхода мы пошли на обычную разведку к грузинскому блокпосту. Наш и грузинский посты друг от друга напротив метрах в ста стоят. В этот раз мы работали из базового лагеря на горе метрах в шестистах выше. В первый день одна группа отправилась наблюдать за грузинским блокпостом, другая – разведывать дорогу к нашему посту. Лично я ещё с одним бойцом пошёл искать воду.
Наши ребята увидели на грузинской стороне комиссию, которая прибыла с проверкой на нескольких джипах. Подошли наши разведчики поближе и залегли на краю леса метрах в пятнадцати. Наблюдают за происходящим в цифровой фотоаппарат, снимают. Видят: стоят несколько джипов, которые доверху завалены оружием всяким, охрана рядом. И вокруг вышагивают такие крутые грузины рембовского вида, обвешанные всем, что нужно и что не нужно. Ходят важные, понтуются – ведь комиссия приехала! Тут же шашлык готовится. Девочки-официантки, которые с комиссией приехали (белый верх, чёрный низ), суетятся тут же. Наши парни сидят в лесу, смотрят и облизываются. Но дело своё делают, комиссию засняли.
На следующий день к блокпосту пошли уже мы. Надо было посмотреть, что там реально происходит в то время, когда никаких комиссий нет. Нас было трое бойцов, все с бесшумным оружием. Двое из них ходили вчера, и я с ними третий, как бы новенький. Я сам попросился, ведь командир и не думал меня туда посылать. Хотя сейчас вспоминаю, как что-то внутри меня говорило: не надо мне туда идти.
Пошли мы другой дорогой, не той, которой вчера ходили. Мы же никогда не ходим одними и теми же путями. Идём тройкой: они двое впереди, я – сзади. Не дошли мы до блокпоста метров сто. Когда спускались с горки, я наступаю на мину – взрыв!.. Мне одну ногу оторвало ниже колена, а другую перебило. Валяюсь в шоке, но сознания не теряю: всё вижу, всё слышу и всё чувствую. Чуть-чуть поорал – Палыч прибежал. Он мне жгутом ногу перетягивает, я ему помогаю… Вроде всё нормально. Про вторую ногу, перебитую, говорит: «Всё хорошо, она у тебя вся синяя, там уже крови нет».
Я пальцами на руках пошевелил – работают!.. А ногой пошевелить не могу – больно!.. Палыч меня на руки поднимает – вытаскивать собрался… Делает один шаг – и мы вместе с ним подрываемся на второй мине, на которую уже он теперь наступил!..
Можно сказать, что он меня спас. Если бы я сам начал себе жгут накладывать, то перевернулся бы на бок и вторую мину обязательно бы зацепил. И она для меня была бы, наверное, последней. Ведь мины специально так и ставят рядом: на одну наступаешь, на другую падаешь… Повезло ещё, что вначале я упал не вперёд, а на спину.
Палычу одну ногу тоже оторвало, а самого всего осколками посекло. А мне ещё и кусок берца «Гортекса» влетел в задницу. Потом мы ещё всё шутили, какие хорошие берцы у нас делают – настоящее оружие! Лежу я на правом боку, пошевелиться толком не могу. Руки работают, а то, что ниже пояса, не слушается. Но самое главное осталось на месте. Уже хорошо!
На коленях ползти не могу, потому что одна нога перебита. На спине ползти тоже не могу, потому что в заднице дырка от «Гортекса». Кровит отовсюду… Но я как-то нашёл силы и шомполом вокруг себя листья попробовал разворошить: нет ли ещё мин. Но ничего не нашёл.
Вообще-то сначала мы подумали, что подорвались на растяжках. Когда я второй раз упал, смотрю – чуть ниже в траве проволока для растяжек лежит. Это потом уже разобрались, что эта проволока при подрыве у Палыча из кармана выпала! Он на ночь растяжки ставил, а утром проволоку свернул и в карман положил.
Мины, как потом выяснили, были американские, противопехотные. У них ещё название: «подберёзовик». Они по форме действительно гриб напоминают. Потом боец, который за нами пришёл, при отходе взял прутик (сказался опыт, ведь в Чечне он был сапёром) и начал траву перед собой раздвигать. И ещё одну мину сковырнул, но она не взорвалась.
Третьего нашего бойца почти не задело, только руки и лицо чуть-чуть осколками посекло. Он внизу сидит, нас прикрывает. Палыч на одной целой ноге в кусты отпрыгал. Он меня ведь до этого перетянул своим жгутом, поэтому я достал свой и ему бросил. И ещё перевязочный пакет вдогонку.
Мы запустили ракету, я по радио с командиром группы связался. Боль, конечно, она и есть боль, но голова была ясная. Пролежали мы так час. Наши ведь знали только примерное направление, куда мы пошли. Расстояние по прямой вроде небольшое, метров пятьсот всего, но уж очень густой лес, найти нас было не просто.
Искали двумя группами. А когда одна на нас вышла, они потом ещё долго стояли и соображали, как к нам подойти: думали, что мы вообще на минном поле лежим.
Кроме того, мы могли ожидать и того, что вот-вот с блокпоста придут грузины нас добить, ведь до них было всего метров сто. Я уж и гранату по их душу приготовил. Тут сверху приходит команда: при появлении грузин стрелять на поражение из бесшумного оружия. Я ствол в руки взял и думаю: «Хоть парочку напоследок с собой прихвачу…». Ведь лежал-то я на открытом месте, кусты начинались чуть в стороне.
Третий боец наш, который ниже лежал, потом рассказывал: «Слышу какой-то шорох!.. Прицелился, палец на спусковом крючке держу и жду. Смотрю: среди деревьев вроде наша форма мелькает. Дай, думаю, крикну на всякий случай. И крикнул глупость какую-то типа: «Стой, три!». Так делают, когда посты проверяют. Снизу голос прапорщика, я его сразу и не узнал: «Иваныч, не стреляй, это мы!». Оказывается, они спустились совсем близко от нас, но нас не увидели. Дошли почти до блокпоста, потом повернули обратно, стали подниматься и наткнулись на нас. Их было двое – прапорщик и боец, самый здоровый у нас. Стоят метрах в пяти от меня и обсуждают, как им ко мне подойти. Говорю: «Да вот мои следы, по ним и идите!». Подошли, промедол мне вкололи. И тут мне стало так хорошо!.. Ведь целый час я лежал без промедола. Он, по инструкции, только у командира группы и его заместителя должен храниться, чтобы несознательные бойцы не употребили его не по назначению.
По рации уже вызвали вертушку. Прапорщик меня взвалил на себя. И тут у него вдруг спину прихватило! Человеку ведь больше тридцати лет, он уже неделю на выходе отпахал с рюкзаком. Тогда решили, что он останется нас прикрывать, а дальше нас двоих по очереди вытащил Тёма, который с прапорщиком пришёл. Он меня сначала подтащит, затем положит, за Палычем сбегает, его подтащит… Перед Тёмой был крутой подъём, а потом начиналась полянка, куда вертолёт должен был сесть. Только дотащил он нас – опять шорох! Подумали, что грузины лезут. Оружие приготовили. Но получилось, что чуть своих опять не постреляли. Оказывается, это вторая наша группа мимо проходила. Они третьего нашего раненого взяли и с ним спустились к нашему блокпосту.
Когда появилась вертушка, со времени подрыва прошло уже два часа. Спасибо командиру вертолётного полка, он ведь без приказа её поднял. Кстати, сначала вертушку вообще не хотели посылать. Но командир нашей роты сбегал к вертолётчикам и доложил прямо их командиру. Тот, как только узнал, что за ситуация, сразу вертушку и поднял. Конечно, запрос официальный они сделали. Но разрешение пришло только через полчаса. Если бы я ещё и эти полчаса провалялся, то неизвестно, чтобы со мной было вообще. Врачи сказали, что я потерял два с половиной литра крови. А у человека их всего пять в организме, и потеря трёх литров считается критической.
В вертушке был наш начмед. Он нас уже как следует перебинтовал, жгуты на узлы завязал, капельницы поставил. До вертушки я был в сознании. Но как только меня начали поднимать, я как провалился куда-то… Очнулся, когда уже летели.
Сначала мы оказались в Цхинвале. Нас перегрузили на другую вертушку и отправили в госпиталь в Моздок. Там нас с Палычем и прооперировали. Спасибо докторам, которые меня лечили. Анестезиолог, который ко мне в реанимацию заходил, и домой дал по телефону позвонить, и необходимые вещи мне принёс – щётку зубную, пасту… А хирургам отдельное спасибо – оказались настоящими мастерами своего дела! Полгода я по госпиталям разным лечился, но сейчас дело идёт на поправку. Протез мне хороший сделали, скоро буду нормально ходить.
Кстати, по пути в Моздок вертушка подхватила третьего нашего раненого, который на блокпосту оставался. В госпиталь его привезли… с гранатой в кармане!.. Только там её у него отобрали. Так что к встрече с грузинами он тоже подготовился.
Майор армейского спецназа Д.:
– …В Джаву прибыли 16 августа. …Работать начали мы почти сразу. Была информация, что в зоне нашей ответственности действуют диверсионно-разведывательные группы. Позже узнали, что в нашем районе действовал грузинский спецназ, в котором были люди со славянской внешностью и украинским акцентом. Причём переодеты они были в нашу форму! В районе Гори одного солдатика таким образом грузины и взяли в плен. Тот вышел спросить дорогу. Смотрит – стоит майор в нашей форме. Поздоровались за руку, а майор его не отпускает. Подбежали (такие же славяне в нашей форме), скрутили, забросили в машину и увезли.
С противником непосредственно мы не встречались. Но нашли много чего интересного. Это и оружие, и снаряды с патронами, и продукты. Имущество брошенное, а было и замаскированное в тайниках. Удивительно, но в лесу наши бойцы нашли два КрАЗа. Что эти громадины там делали, ума не приложу! Но наши трофеи на фоне тех, что взяли десантники на военных базах в Гори и в Сенаки, – просто капля в море.
Ложусь я спать обычно рано. Вдруг звонок: «Сергеич, давай срочно на ЦБУ (центр боевого управления). Первой в голову почему-то пришла дурацкая мысль: «Может быть, кто-то водки выпил. Тогда надо будет проводить расследование. Да пусть лучше он, гад, спит до утра! Утром и разберусь». Но на ЦБУ вижу, что дело тут поважнее, чем пьяниц воспитывать. Все офицеры сгрудились вокруг карты.
Оказалось, что на нашем отдалённом блокпосту, где всего-то находилось шесть пехотинцев с БМП, наших бойцов блокировал грузинский полицейский спецназ. И нашим командованием нам была поставлена задача разблокировать пехоту. Ставят задачу мне: «Утром в тот рай