Теперь ученые на горьком опыте убедились в том, что применять инсектициды следует с оглядкой, в очень ограниченных масштабах, лишь в определенных местах, в определенные сроки и делать это можно лишь на основе детального изучения биологии всех организмов, которые могут подвергнуться действию ядов. Гораздо более действенным и безошибочным следует признать не химический, а биологический метод борьбы с вредными животными, т. е. использование природных взаимоотношений между организмами. Человек при этом не нарушает естественный ход событий, а лишь направляет его.
Чтобы истребить какого-либо вредителя определенной культуры, ученые стремятся использовать для этого его природных врагов. Среди миллиона видов насекомых всегда можно найти подходящего врага для какого-то вредителя, размножить его в искусственных условиях.
В Индии культивируется очень большое количество различных сельскохозяйственных растений, а тропический климат способствует не только круглогодичному вегетационному периоду, но и развитию большого числа вредителей. Поэтому целый ряд крупных научных учреждений страны ведет работу по борьбе с вредителями сельского хозяйства. Работа по внедрению биологического метода борьбы возглавляется Центральной станцией в Бангалуре, которую мы посетили.
Директор станции профессор В. П. Рао был особенно рад встретить делегацию русских зоологов. Он много лет посвятил изучению кокцид и щитовок, многого ожидал от встречи с известным специалистом по этим группам насекомых, нашим руководителем Н. С. Борхсениусом.
Несколько белых одноэтажных каменных домиков станции буквально утопают в цветах. Профессор Рао сразу же захватил в плен Николая Сергеевича, и они пустились в разговоры, непонятные нам, простым смертным, не посвященным в таинства клана кокцид. А мы вооружились сачками, которые сопровождали нас в любой — официальной или экскурсионной — поездке, и отправились к цветущим бугенвилиям. Мы приехали в Индию в сухое время года, когда листопадные растения сбрасывают листву, а число насекомых уменьшается Особенно сухо на равнинах. В Бангалуре, расположенном на плоскогорье, в этот период года еще довольно влажно, а насекомых больше, чем в Пуне. Очень много чудесных пестрых бабочек. Они бросаются в глаза в первую очередь благодаря своей величине. В несколько ми нут мы наловили полтора десятка разных видов бабочек. Особенно хороши гекторы. Эта бабочка, родственная нашему махаону, достигает в размахе крыльев 12 см.
Вечером заходим в гостиницу и ничего не можем понять: кругом иллюминация, столики в зале сдвинуты к одной стороне, от стены к стене — цветные гирлянды, флажки, приветственные плакаты, слуги особенно подтянуты, посетители особенно нарядны. Кто-то вспомнил — ведь сегодня сочельник, начало рождественских праздников, начало новогодних каникул.
А у нас завтра подъем чуть свет, завтрак всухомятку в номерах: внизу уже стоят наши неизменные «амбассадоры» с отчаянными водителями. Маршрут поездки — по внутренним районам штата Майсур; цель — знакомство с природой и памятниками древней культуры.
Дасанпур — Кунигал — Бегур — Шравана, Белгола — Хассан — Белур и обратно. До сих пор при воспоминании об этом маршруте мурашки бегают по спине — уж очень лихо наши драйверы гоняли по узеньким дорогам штата Майсур. Кажется, вот-вот врежемся в медленно катящуюся навстречу повозку. Но нет, на этот раз проскочили благополучно, правда, чуть не задели колесо телеги, но чуть-чуть и в Индии не считается. Не знаем, как у других членов экспедиции, но у авторов этой книги переживания были особенно острыми. Нам случалось общаться с орудовцами. И мы совершенно точно знали, что при такой езде и московские и ленинградские автоинспекторы даже у игроков сборной страны по футболу отбирают права за лихачество. Заметим, кстати, что, когда один-единственный раз за все время в Индии нас остановила полиция (в Бангалуре), оказалось, что это произошло не из-за претензий к водителям, а из-за неоформленного технического осмотра машин.
Мы проезжаем мимо маленьких деревень, полей, огороженных высокими изгородями из агав, бамбуковых зарослей, кокосовых пальм, молодых казуарин, посаженных несколько лет назад и теперь поднявшихся на 5–6 метров. Кое-где небольшие пруды. Незаметно мы оказались в местности, напоминающей фиолетовую страну волшебницы Гингемы из чудесной сказки о волшебнике Изумрудного города. Любимый цвет одежды у женщин — фиолетовый. То яркий, то блеклый, чаще светлый, с синеватым, розоватым или голубым оттенками.
Во время одной из остановок водитель нашей машины показывает Менону жестом в сторону далеких холмов на горизонте и что-то объясняет. Всегда невозмутимый Менон заметно оживляется.
— Смотрите вон на тот, правый холм, — говорит он.
Смотрим и делимся впечатлениями: заросли деревьев… какие-то здания… камни… красивые озера…
— Смотрите на самый верх! Видите?
По-прежнему ничего не видим, кроме живописных холмов, на одном из которых виднеется какой-то небольшой камень. В ответ на наши просьбы пояснить что-нибудь Менон загадочно улыбается и приглашает двигаться дальше. Проезжаем еще несколько миль, сворачиваем на дорогу к холмам. Появляются большие озера, заросшие по берегам. На мелководье замерли цапли. Останавливаемся. До холмов еще несколько километров. Но теперь уже хорошо видно: то, что мы все приняли было за возвышение на холме, имеет странно правильные формы, — ну, конечно, это огромная, превосходящая все мыслимые размеры статуя-колосс. Угадываемые размеры на глаз кажутся фантастическими: не то 10, не то 20, не то все 30 метров. Индийское безоблачное небо, палящее «зимнее» солнце, какая-то неправдоподобная тишина, вдруг обступившая нас на пустынном шоссе, и невиданный каменный гигант. В предчувствии чего-то необычного молча усаживаемся в машины и добираемся до подножия холма.
Поселок Шравана Белгола расположен между двумя холмами высотой метров около 200 каждый. Со стороны поселка холм со святилищем огорожен небольшой каменной оградой. Оставляем обувь в машинах и мимо арок, поставленных богатыми жертвователями, в потоке людей, непрерывно идущих вверх, поднимаемся по ступеням, вырубленным прямо в теле горы. Сначала вверх, потом немного наискось лестница ведет к вершине.
Среди больших валунов, разбросанных на пологом склоне горы, растут деревья. Под многими из них расположились утомленные паломники. 500 ступенек ведут к храму, невысокие стены которого опоясывают всю вершину. Перед входом в храм, немного поодаль от главной тропы, вырублен в скале пруд размером примерно 15 × 30 метров с тремя отвесными стенками и лестницей с четвертой стороны. А лестница ведет выше, мимо квадратных строений циклопической кладки, мимо небольших каменных часовенок с резными колоннами внутри. Еще 120 ступенек — и мы оказываемся внутри тесного каменного дворика на вершине холма, у ног огромной темно-серой статуи, вырубленной древними мастерами из монолитной вершины. Великий Гоматешвара, буквально возникший из тела горы благодаря трудолюбию древних мастеров и религиозному рвению их правителей, смотрит прямо на север, через необъятные просторы Декана, через весь Индостан в предгорья Гималаев. Там два с половиной тысячелетия назад зародилась одна из древнейших религий мира — джайнизм.
Гоматешвара (или, как его любовно называют индусы, Гоматти) — один из 24 святых джайнов. По преданию, Гоматешвара был одним из наследников престола, но, получив в жестокой борьбе со своим братом власть, добровольно отказался от нее, преодолев силу страстей, и достиг состояния «освобождения». Джайнизм был широко распространен в Индии в первом тысячелетии нашей эры. От этого периода по всей стране остались великолепные храмы. Сейчас в Индии около 1,5 млн. джайнов. Говорят, еще несколько лет назад на улицах Бомбея можно было встретить джайнов, рот которых был закрыт марлевой повязкой (чтобы не проглотить случайно какое-либо живое существо), аккуратно подметающих метлой дорогу перед собой (чтобы не раздавить случайно какое-либо существо). Мы не встречали таких правоверных джайнов, но, бесспорно, многие идеи этого учения (непричинение зла живым существам, отказ от любых форм насилия), во многом совпадающие с буддистскими взглядами, чрезвычайно широко распространены в Индии и сегодня.
И вот мы стоим перед Гоматешварой. Чтобы получше рассмотреть фигуру, приходится немного отойти и подняться на плоскую крышу одной из храмовых построек, специально приспособленную под смотровую площадку. Отсюда видно на десятки километров вокруг. Наши головы теперь на уровне бедра Гоматти.
Обезьяна с кокосом.
Шравана Белгола, IX–XI вв. н. э.
Гигант стоит совершенно нагой на каменном цветке лотоса, у его ног возвышение, в котором, присмотревшись, можно угадать термитник с выползающими оттуда кобрами и плетями вьющихся растений, доходящих по туловищу до рук. Это единение в одной группе растений, термитов, кобр и человека символизирует, вероятно, одну из главных идей джайнов — все живое обладает душой. Этой же идее подчинены барельефные изображения слонов, обезьян и других животных, с неподражаемым мастерством и знанием их повадок высеченных на окружающих внутренний храмовый дворик стенах.
Весь храмовый комплекс с Гоматешварой закончен после пяти лет строительства в 983 г. н. э. Известно, однако, что поселок Шравана Белгола существовал задолго до этого, так как именно здесь в 300 г. до н. э. покончил жизнь самоубийством один из выдающихся деятелей древней Индии — император Чандрагупта Маурья, незадолго перед этим принявший джайнизм и отрекшийся от престола. После сооружения Гоматти регулярно, раз в 10–12 лет, десятки тысяч джайнов со всех концов Индии стекаются на торжественный праздник «омовения головы» (продолжающийся целый месяц). К этому времени строятся огромные помосты вокруг статуи, и в день, определяемый расположением звезд и светил, главные гуру[15] выливают на голову Гоматти сначала воду, простоквашу, молоко, потом через несколько часов гигант обливается святой водой из тысячи сосудов, и, наконец, вечером совершается главное омовение: на голову Гоматти выливается содержимое 15 последних сосудов с 15 различными субстанциями: вода, орехи, листья подорожника, пальмовый сок, топленое масло, миндаль, финики, мак, молоко, сандаловый порошок, цветы, золото,