Невольно оглядываемся вокруг — нет ли змеи, ведь мы не маленькие ребята.
Выходим на открытый пригорок. Перед нами небольшая лощина и покрытый редким леском склон соседнего холма.
— Раньше было гораздо больше животных, — жалуется С. Н. Рерих. — Особенно пострадали здешние места во время войны, когда много лесов было вырублено-В последние годы больше стало и браконьеров — ухитряются бить оленей и павлинов совсем рядом с домом. Да и город подвигается все ближе и ближе. Когда-то до Бангалура было километров 10, а теперь уже видны его окраины.
Возвращаемся к дому. Святослав Николаевич приглашает в свою мастерскую. Она помещается в отдельном одноэтажном корпусе, который мы сначала приняли за флигель. Большое прямоугольное здание с маленькими окошками под потолком и шестью сильными лампами без абажуров, освещающими ее изнутри. У дальней стены стоят два больших мольберта, слева столы с красками. Справа у стены несколько десятков картин в рамах, сложенных одна к другой.
Мастерская большая — около 200 квадратных метров. В противоположной стороне комнаты, напротив мольберта, стола с красками и картин, сделано нечто вроде кабинета: диван, кресла, много полок с книгами, старой индийской бронзой, огромный письменный стол- На столе прежде всего бросаются в глаза большие цветные кристаллы каких-то минералов, множество карандашей, ручек, книги по минералогии.
На книжных полках попадаются разные издания книг, написанных отцом Святослава Николаевича — Николаем Константиновичем Рерихом, прожившим яркую жизнь и воспитавшим немало первоклассных художников (популярный в нашей стране Рокуэл Кент — один из его учеников), Юрием Николаевичем, братом — одним из крупнейших тибетологов и востоковедов (с конца 50-х годов он жил и работал в Москве), несколько книг по философии, написанных его матерью и изданных на русском языке в Риге и на английском в Лондоне. На низеньких столиках — стопки книг по искусству, в том числе изданная в Москве в 1962 г. книга Д. В. Тер-Аванесяна «По дорогам Индии и Непала»; здесь же русское издание «Махабхараты» и другие переводы. Рассаживаемся на диване и креслах, Святослав Николаевич встает ближе к картинам, и по его сигналу два молодых индуса в белых одеждах осторожно берут картину за картиной из стоящих на полу и ставят на правый мольберт.
…Библейская сцена. Две Марии — Божья матерь и Магдалина — держат снятого с распятия Христа. Вся картина черная, лишь в верхней правой части красноватый луч света, похожий на след кометы. Все три фигуры — в нижней части картины и занимают лишь незначительную часть ее. На лицах женщин выражение безграничного горя.
— Каждый день, каждую минуту на земле к кому-то приходит горе, кого-то распинают, и всегда есть близкая женщина, всегда есть мать, — поясняет художник.
Картина очень запоминается глубиной отчаяния и, может быть, даже не столько чертами изображенных лиц, сколько эмоциональным строем всего полотна.
И как бы используя создавшееся минорное настроение, художник показывает огромное полотно. Общий тон картины — интенсивно темно-синий. В правом углу на переднем плане на крутом обрыве толпа людей, с ужасом смотрящих вниз и в глубину картины, на фантастический город. Город в зареве. Зарево освещает небоскребы, мечети, готические здания. Но это зарево, идущее от огненного меча, спускающегося вертикально вниз, освещает только самую дальнюю часть города. Передняя часть — темная, мрачная, мертвая. Огненный алый меч держит в руках огромная крылатая оранжевая фигура, растворяющаяся где-то в бесконечной глубине и высоте. Атомная война? Впечатление зловещего ужаса, неизбежности гибели охватывает зрителя.
Потом были картины другие. Из множества показанных запомнилось несколько из серии «Священная флейта», посвященной «синеликому флейтисту» Кришне, одному из самых популярных аватар великого Вишну[17].
По преданию, Кришна обладал волшебной флейтой и на одной из картин он изображен пастухом под деревом.
— А как тесно связаны наш и индийский народы общностью древнего индоевропейского языка! — восклицает кто-то из нас. И разговор переходит к удивительным неосязаемым и волнующим мостикам, утверждающим кровное родство народов. Авен — овца, го — у древних индусов «корова», а у славян есть «говядина», «динам» древних индусов чем не «день» у славян? Наперебой вспоминаем многие слова, общие этим, казалось бы, далеким языкам: медвед — медведь, агнь — огонь, дума — дым, ведати — ведать, зняна — знание, басан — весна, двара — дверь, перевочак — переводчик, сахар — сахар. Дружный смех вызывает «самовар», звучащий на современном хинди точно так же, как и в русском.
Крепкими же были связи наших стран, если даже сквозь века прошло это слово «самовар», занесенное через каспийские степи с караванами купцов через подоблачные перевалы Каракорума в Кашмир.
Снова возвращаемся к искусству.
— Самое трудное в искусстве, — говорит наш хозяин, — следовать красоте. Главное в искусстве — найти и показать красоту жизни. Неравномерность развития — одна из общих характеристик искусства. Последний большой взлет — это Ренессанс. Человечество сжилось с образом Монны Лизы. Найти великое движение красоты, которое лежит в основе движения вперед всего человечества, — цель творчества. Такие находки были раньше других мест сделаны в Индии, а потом неоднократно делались и в других странах. Есть исконные течения, которым следуют по-настоящему великие художники, они эти течения чувствуют, различают, а потом человечество смотрит на их произведения веками.
— Главное, чтобы было больше мысли. Пути же искусства неисповедимы. И каким бы это трудным ни оказалось, верю, что человечество сможет найти высший синтез — между техническим прогрессом и культурой!
Медленно бредем по дорожке сада. Темнеет. На веранде стоит небольшая рождественская елка. Улыбаясь, Девика Рани и Святослав Николаевич снимают с нее маленьких слоников из сандалового дерева и дарят каждому из нас…
На следующий день мы отправились с утра в Лал Багх — Красный Сад, который считается одним из крупнейших ботанических садов Индии. Он заложен Хайдар Али и расширен Типу-Султаном во второй половине XVIII века как дворцовый сад. С 1857 г. он существует как ботанический сад, но стиль дворцового сада в нем сохранился до сих пор и проявляется, в частности, в очень декоративных интерьерах, в искусно подстриженных, образующих замысловатые геометрические фигуры кустарниках. Судя по всему, этот ботанический сад служит горожанам именно как парк.
Впечатление декоративности, развлекательности усиливается и искусно сделанными фигурами, стоящими то в каменном гроте перед прудом с плавающими цветами, то у дорожки. Статуи сделаны настолько убедительно, с такими подробностями вылеплены детали их одежды и так мастерски они раскрашены, что, сталкиваясь с ними под тенистым баньяном, на крутом повороте тропинки, в густой бамбуковой роще у мостика через ручеек, невольно вздрагиваешь и долго не можешь отделаться от впечатления, что над тобой кто-то нехорошо подшутил, решив напугать.
Одна из главных достопримечательностей Лал Баг-ха-огромная коллекция кротонов — небольших кустарничков с очень красивыми цветными листьями. В отдельной части сада, в специальных квадратных бетонных горшках ровными рядами стоят более 250 разных кротонов. Каждый из них имеет собственное имя. Есть в коллекции «Красная Кровь», «Прелесть Бангалура», «Неру», «Прасад», «Индира Ганди», «Кришна», «Дурга», «Брахмапутра», «Леопард», «Джамна», «Америка», «Япония», «Россия», «Тагор», «Тилак», «Кабир» и много, много других. Нам приятно было видеть стоящих здесь же «Юрия Гагарина», «Андрияна Николаева», «Валентину Терешкову».
Как уже повелось, любой, даже самый официальный визит мы используем для сбора материала. Николай Сергеевич именно здесь нашел очередную замечательную кокциду на бамбуке («Англичане сто лет изучают кокцид на бамбуке и ничего подобного не описали!»), а мы принялись за ловлю насекомых, которых на цветах оказалось довольно много. Нечего и говорить, что немедленно нас окружила огромная толпа веселых ребят, для которых двое бородатых европейцев, размахивающих сачками в их парке, — явление достаточно редкое. Побегали мы и за стайкой макак, которая привела нас к огромной оранжерее, сверху затянутой проволочной сеткой. Но эти ловкие бестии без труда уклонились от общения с нами.
27 декабря утром отправляемся в знаменитый Институт наук Таты, который расположен в пригороде Бангалура. Несколько десятков лет назад миллионер Тата (отец) выделил огромные средства для строительства и организации этого крупнейшего в Индии научного центра. Значение проведенных институтом исследований для индийской национальной экономики трудно переоценить, так как основные работы велись в области электротехники, металлургии, геологии. Сейчас в институте, который содержится на средства штата, есть отделы физики, химии, металловедения, геологии, биологии, математики, электротехники. В биологическом отделе особое внимание уделяется биохимии, причем прикладной биохимии, связанной с фармакологией.
После краткого визита в Институт Наук поехали в полевую экскурсию в район Нанди-хиллс — «Гор Быка». На Деканском плато, в 60 километрах к северу от Бадгалура, возвышаются два холма. Размеры их ощущаешь, когда, еще подъезжая, в 30–35 километрах видишь их в голубой дымке. Может быть, за их сходство с лежащим горбатым бычком они и получили свое название.
Местность вокруг изменилась. Меньше стало деревьев, больше безлесных, полупустынных участков. Плавно всхолмленные плато упираются то тут, то там в живописные «други» — скалистые вершины из гранита и гнейса. Этот район — один из самых богатых золотом на всем Индостане. Именно здесь в нескольких километрах от нашей дороги находится одна из самых глубоких в мире шахт — свыше 3 километров глубиной! В этих шахтах индийские ученые вместе с учеными других стран проводят сложнейшие эксперименты, стремясь раскрыть тайны нейтрино.