Стрелы мангров. Крусадай
Ризофора, если можно так выразиться, — живородящее растение. Ее семена прорастают, пока плод еще висит на ветке. Проросток имеет вид стрелы, оперенной на хвосте парой листочков. Такие проросшие плоды висят острием вниз, раскачиваясь на ветру. Оборвавшийся плод падает строго вертикально (листья при этом служат стабилизатором) и втыкается острым концом в ил. Вокруг каждого куста ризофоры всегда имеется молодая поросль, образовавшаяся из таких «живых стрел». Если плод оторвался от ветви во время прилива, когда весь нижний этаж мангрового леса залит водой, его унесут волны. Где-нибудь его прибьет к илистому берегу, и вдали от материнского растения появится новый мангр.
Нарвав почти созревших плодов, мы не удержались от соблазна испытать, сколько из. них воткнется в грунт. Выпущенная из руки «стрела» в 9 случаях из 10 неизменно втыкалась глубоко в ил. Зрелище было настолько эффектным, что мы сняли все это на кинопленку. Впоследствии цветные кадры с манграми оказались одними из наиболее удачных.
Кроме ризофоры в зарослях мангров были растения авицении (Avicenia) — низкие кусты, окруженные торчащими из ила короткими вертикальными воздушными корнями. Несколько поглубже в зарослях стояли невысокие деревья бругиеры (Brugiera). Мангровые растения относятся к различным систематическим группам. Их объединяет лишь общность приспособления к обитанию на границе моря и суши на илистых грунтах.
Пробраться в глубь мангровых зарослей мы не смогли, так как стволы и воздушные корни стояли сплошной стеной. Воспользовавшись отливом, пошли по колено в воде вдоль мангров со стороны моря.
Мангры являются средой обитания целого сообщества тропических организмов. Здесь держатся особые, специфические виды животных. Один из наиболее характерных жителей мангров — маленькая рыбка илистый прыгун, с которой мы познакомились еще в Тарополевала-аквариуме, — был замечен и здесь. Но поймать его так и не удалось. Сероватые рыбки, плотно прижимаясь к воздушным корням ризофоры, становились совершенно незаметными. Стоило протянуть к ним руку, как они спрыгивали в воду и исчезали среди корней.
Пока мы бродили вдоль стены мангров в поисках хоть какого-нибудь прохода в заросли, отлив достиг своего предела. Перед мангровыми кустами обнажился довольно широкий илистый пляж, на котором осталось много мелких луж. Обычно в таких лужах во время отлива сосредоточивается много различных животных, не переносящих обсыхания. Переходя от лужи к луже, мы собирали рачков, моллюсков и мелких иглокожих и отошли в сторону моря метров на двадцать. Грунт повсюду был илистый, очень вязкий, поэтому мы шли медленно, с трудом вытаскивая ноги из жидкой грязи. Неожиданно один из нас (А. В. Яблоков), шедший несколько мористее, провалился почти по пояс и начал медленно погружаться еще глубже. Поблизости не было ни палки, ни ветви, ни другого предмета, на который можно опереться.
— Рюкзак! Снимай скорее рюкзак!
В дело пущены сачки, брошенные в ил крестом, и с помощью протянутой руки потерпевший с большим трудом был извлечен из ила. Пришлось идти обратно, чтобы слегка отмыть себя и сачки от налипшей грязи. Только когда мы дошли до более твердого дна и выкупались, появилась возможность взять в руки фотоаппарат и полевой дневник. Снова отправились к манграм и уже с большей осторожностью продолжали их обследование. Заросль тянулась вдоль берега на расстояние около полукилометра. Затем дно стало более песчанистым, появились обломки кораллов, мангры на берегу стали редеть, и мы вошли в заросли. Если на берегу, где дул легкий ветерок, было просто жарко, то внутри мангровых зарослей стояла духота. Накаленные солнцем темно-зеленые листья, казалось, сами источали зной, как калориферы. Воздух был совершенно неподвижен, до предела насыщен влагой. Вокруг цветущих кустов ризофоры на берегу порхало множество разнообразных бабочек.
Наступило самое жаркое время дня, все живое в это время старается спрятаться в тень. Пройдя еще около полукилометра вдоль песчаного пляжа, мы подошли к нашему домику одновременно с Е. В. Жуковым, который вышел из лаборатории встретить катер, уже приближавшийся со стороны Мандапама.
После обеда, выпив чуть не ведро настоящего, несоленого чая, мы продолжили обход острова. На этот раз пошли вправо от дома, на юго-восток. Берег здесь слагается из мелко крошенного кораллового известняка почти без примеси песка и ила. Зайдя в воду, можно найти отдельные колонии живых кораллов, между которыми снует масса маленьких коралловых рыбок. Большинство из них питается мягкими тканями кораллов и потому имеет клювовидный маленький рот с острыми челюстями. Действуя ими как кусачками, коралловые рыбки откусывают полипы и могут разгрызать твердую известь скелета кораллов. Как в огромном аквариуме, здесь можно было встретить беложелтого с черными полосками хениохуса (Heniochus acuminatus), зеленого в черных пятнах и с оранжево-красными плавниками скатофага (Scatophagus argus), продольно-полосатую, плоскую, как ладонь, рыбу-бабочку (Chaetodon colluris) и совершенно фантастического морского нетопыря (Platax teira). Спинной и анальный плавники нетопыря разрастаются настолько сильно, что сбоку рыбка становится похожей на летящую летучую мышь. Каждый вид держался отдельной стайкой, но временами все смешивалось в пестром кружащемся хороводе.
Собрав образцы кораллов и разложив их на берегу для просушки, мы двинулись к оконечности острова, сложенной из массивных глыб известняка. Здесь хозяйничал океанский прибой. Волны с шумом разбивались о высокий берег и перекатывали довольно большие обломки отмерших колоний кораллов.
Складываем все имущество повыше на берегу, надеваем маски и спускаемся в прозрачную теплую воду. Дно круто уходило вниз. Всюду завалы из обломков колоний и белые глыбы полипняка. Здесь живут очень красивые совершенно черные морские ежи величиной с апельсин, с длинными иглами — ежи-диадемы (Diademа). Лучше не прикасаться к таким ежам: их тонкие иглы имеют множество направленных назад зазубрин. Игла легко входит в тело, и ее кончик обламывается. Зазубринки мешают ее удалению, и всякая попытка вынуть обломок приводит только к его дальнейшему погружению. Зная это, мы подцепляли ежей прямо ведром и набрали довольно много. Попалось несколько интересных морских звезд и маленький осьминог, а также много моллюсков и раков-отшельников. Пришлось сделать перерыв для размещения и консервирования сборов.
Тщательно обследовав оконечность острова, пошли дальше по берегу и, обогнув небольшой мыс, оказались на коралловой отмели, которую уже посещали накануне. Таким образом, за один день мы обошли весь остров и познакомились почти со всеми его уголками.
Выбор места для биологической станции несомненно был удачными. На островке имеются и песчаные и илистые пляжи, есть мангры, небольшой коралловый риф и довольно глубокие лагуны и бухточки. Приехавший сюда специалист может получить животных из разнообразных биоценозов моря и постоянно иметь нужный для исследования живой материал.
Остаток этого дня и первая половина следующего посвящены этикетированию и упаковке собранных животных. Пальмовыми ветвями обкладываем нежные колонии кораллов и бережно упаковываем их в ящики. Сухие мадрепоровые кораллы очень ломки, они звенят, как настоящий фарфор, и так же легко бьются.
После обеда на небольшой долбленой лодке вышли в пролив между Крусадаем и соседним островом Адамова моста. Драга — металлическая рама с привязанным в ней мешком из мелкоячеистой сети — принесла обильный улов крабов, актиний и морских червей — полихет. Переплыв пролив, вышли на песчаный остров для сбора морских выбросов.
Не прошли мы и нескольких шагов, как перед нами, взметая сухой песок, промчалась крупная — сантиметров 40 длиной — ящерица с длинным тонким хвостом. Конечно, мы погнались за ней, предполагая, что на ровной песчаной отмели без единого кустика ей негде будет скрыться. К нашему удивлению, ящерица быстро пробежала вдоль берега и… скрылась в воде. Так как в этом месте было мелко, вода была очень прозрачной, и можно было видеть, как ящерица продолжает бежать по морскому дну. Вскоре ей, однако, пришлось всплыть, чтобы вдохнуть. Она, видимо, собиралась снова нырнуть, но была схвачена за длинный хвост и вынесена на берег. Ящерица шипела, угрожающе открывала рот и в полиэтиленовом мешке все еще продолжала сопротивляться.
Собрав большую коллекцию пластинчатожаберных моллюсков и поймав несколько крабов, вернулись на Крусадай.
Следующий день в киносъемках. Нашими героями были актинии, осьминоги, морские ежи, крабы и ценобиты. Ночью крабы, находившиеся в коробке за дверью нашего домика, подняли, как обычно, страшную возню, пытаясь убежать. Вероятно, это-то и привлекло внимание какого-то небольшого четвероногого хищника. Он скинул с крышки коробки обломок коралла и съел всех крабов, оставив нам только их панцири. Рыхлый песок позволял судить лишь о размере лап ночного вора, но кто это был, установить, к сожалению, не удалось. Во всяком случае собак на острове не было. Пришлось следующей ночью вновь ловить крабов с фонарем.
Последний день на Крусадае ушел на сборы. Мы снова побывали на рифе и еще раз полюбовались живыми кораллами. К вечеру за нами пришел катер, и с наступлением темноты мы уже были в Мандапаме.
ГЛАВА VIIIКЕРАЛА
В просторной столовой институтского гест-хауза в Мандапаме завтрак подан в шесть часов утра. Впереди — поездка через Мадуру в Тривандрум, и времени до отхода поезда остается мало. Сто километров от Мандапама до Мадуры пассажирский поезд преодолел почти за пять часов, останавливаясь на каждом, даже маленьком полустаночке. Но народу в этом поезде меньше, чем в том, на котором мы прибыли в Мандапам.