одами. Среди последних работ кафедры — большое исследование по нитчатке Банкрофта — паразиту, вызывающему у людей слоновую болезнь.
Жизненный цикл паразита довольно сложен. Взрослые черви, живущие в лимфатических сосудах человека, рождают живых личинок, которые проникают в кровяное русло. Днем они держатся в сосудах легких, в сердце и в аорте, а к ночи сосредоточиваются в капиллярах кожи. Благодаря своим ничтожным размерам (0,2–0,3 мм длиной при толщине не более 10 микрон) личинки вместе с кровью попадают в желудок комаров, нападающих на людей обычно в ночное время. Когда комар сосет кровь здорового человека, то личинки активно пробираются через его хоботок в кожу и далее в лимфатические сосуды. Здесь из маленькой личинки вырастают тонкие (всего 0,1–0,3 мм в диаметре), но довольно длинные черви. Самки достигают длины до 9 см. Взрослые паразиты скапливаются в большом количестве в лимфатических узлах и сосудах, закупоривают проходы и способствуют, таким образом, застою лимфы. К застою лимфы присоединяется болезненное разрастание и отвердение подкожной клетчатки. Конечности сильно увеличиваются в размере, как бы опухают, становясь похожими на толстые ноги слона. Впервые мы увидели больного слоновостью в Тривандруме. В разгаре наблюдений за летучими лисицами на улице показался такой больной. Это был пожилой мужчина, который медленно ковылял в нашу сторону, волоча толстую, как бревно, ногу, изрезанную глубокими складками в местах сочленений. Другая нога, хотя и не была так страшно раздута, тоже была поражена.
Слоновая болезнь, как это ни удивительно, не вызывает болезненных ощущений, кроме неудобств, связанных с массивностью и ненормальной тяжестью измененного органа. Человек шел медленно, но при этом весело нам улыбался, по-видимому, он уже привык к своему несчастью и смирился с ним. Известно, что слоновая болезнь поддается терапевтическому лечению лишь в начальный период, запущенные формы можно лечить только хирургическим путем, но практически они уже неизлечимы.
К счастью, далеко не у всех людей, в теле которых паразитирует нитчатка Банкрофта, она вызывает слоновость. Часто люди внешне выглядят совершенно здоровыми. Так, обследование показало, что на Коморских островах от 80 до 90 процентов населения имеет в крови личинок нитчатки, однако слоновость выражена у очень небольшого числа людей.
Кафедра зоологии ведет большую работу по разъяснению населению необходимости применения профилактических мер, которые в общем довольно легко выполнимы. Необходимо, оберегаясь от комаров, спать под марлевым пологом. Живя на юге Индии и в Хайдарабаде, мы, несмотря на жару, старались спать под пологом, чтобы уберечься от комаров.
В Османском университете наука о паразитических червях — гельминтология достигла очень высокого уровня. Здесь хорошо знают и высоко ценят труды наших крупнейших паразитологов академика К. И. Скрябина и В. А. Догеля.
В один из дней после обеда отправляемся в Голконду. Этот «пастуший холм» (голла-конда), превращенный в XVI веке правителями из династии Кутб Шахов в первоклассную по тем временам крепость, привлекал толпы придворных поэтов, торговцев, ремесленников, искавших защиты у сильной власти. Конец существованию Голконды положил Аурангзеб, осадивший город и разграбивший его в 1687 году так, что он больше не возродился.
Сейчас здесь можно видеть хорошо сохранившиеся пояса стен Верхнего и Нижнего форта, развалины дворца и служебных помещений внутри. Камни, серая безжизненная земля, редкие деревья. Может быть, поэтому мы отправились в небольшой парк, расположенный к северо-западу от крепости, с издалека видными куполами огромных мавзолеев.
Здесь похоронены все правители Голконды. Время пощадило их гробницы. Они сейчас стоят, наверное, такие же торжественные и напыщенные, как и 300 лет назад: широкая массивная платформа, как бы приподнимающая все сооружение, арки, галереи, карнизы, а надо всем — огромный купол в венце из стилизованных лепестков, завершающийся острым точеным шпилем. У нас хватило терпения осмотреть только одну, самую большую гробницу, где похоронен Абдула Кутб-Шах. Внутри пусто, ничего нет, кроме мраморных надгробий. Если поверхность надгробия гладкая — лежит женщина, если с клином наверху — похоронен мужчина. Мы думали на этом и кончить знакомство с Голкондой, но вышло иначе.
Доктор Дж. Салем, специалист по паразитам млекопитающих, узнав, что мы давно мечтаем получить в коллекции летучих лисиц, предложил нам принять участие в ловле этих животных. Как — это он обещал показать непосредственно на месте, а пока мы договорились встретиться на следующий же день, с утра. И вот доктор Салем с лаборантом — веселым, уже пожилым, но быстрым в движениях мужчиной — и мы вдвоем забираемся в старенькую машину и катим по уже знакомой дороге в Голконду.
Сразу же идем к высоким Фатех-дарваза — Триумфальным воротам Нижнего форта. За раскрытыми створками трехэтажных ворот, усаженных огромными коваными шипами, прошлый раз мы не заметили совсем маленьких ниш, ведущих в привратные помещения. Сумрачные комнаты с еле пробивающимся откуда-то сверху через узкую бойницу лучиком света дохнули на нас сыростью и прохладой. Под арками сводов на высоте 6–7 метров видим несколько висящих летучих мышей.
— Это не для нас, — замечает доктор Салем. — Посмотрим, что делается в другой башне.
Вылезаем к воротам и едем к другой башне Нижнего форта. С трудом открыв небольшую деревянную дверь за воротами, проникаем в такое же башенное помещение. Здесь, пожалуй, запущенней, на полу горы невесть откуда взявшейся земли, пониже своды. Но зато здесь и больше летучих мышей. С громким писком начинают они носиться над нами, чуть не задевая нас. Не теряя времени, начинаем размахивать сачками, но результаты ничтожны — всего две мыши. И тут вступает в действие метод доктора Салема. Его помощник ловко соединяет несколько бамбуковых колен, и в руках у него оказывается длинный шест с гибким и тонким концом. Этот тонкий конец он тщательно обмазывает густой и липкой массой. Несколько секунд — и к протянутому во мрак шесту приклеились две летучие мыши. Скорее, скорее снимать их и в клетку, предусмотрительно захваченную нашим провожатым. Тут-то дело пошло веселее: не прошло и 15 минут, а в клетке уже сидело по крайней мере полтора десятка небольших летучих собак — розитт (Rousettus leschenolti) — единственных из фруктоядных летучих собак, селящихся в пещерах и заброшенных зданиях. Тут уж мы отложили в сторону наши бесполезные сачки и Только помогали снимать прилипших зверьков и сажать их в металлическую сетку. Потом оказалось, что наловили мы в башне Голконды не один, а два разных вида. В обществе летучих собак жили самые настоящие летучие мыши, но более крупные, чем наши.
В конце концов мы разогнали колонию. Встревоженные животные поднялись в верхние, более светлые помещения башни, иные, пользуясь одним им известными ходами, перелетели в соседние полуподвальные помещения, попасть куда мы смогли бы только после основательных раскопок. Но ловля, оказывается, только начиналась, и главная охота была впереди. Наша машина двинулась в Хайдарабад.
Хайдарабад стоит на реке Муси, которая в январе кажется ручейком. С большого Ная пул («Нового моста») видны два самых красивых здания города, выдержанных в так называемом индо-сарацинском стиле: Османия-госпиталь и здание Верховного суда штата. Недалеко от здания суда стоит четырехэтажный городской колледж. Между ними — тенистый сад с фикусами и акациями. И на этих деревьях висят гроздьями все те же крыланы, птеропусы, или просто летучие лисицы. Висят в густой листве деревьев и, пожалуй, выше, чем в Тривандруме.
Снова из нескольких колен составляется длинная палка. Теперь она по крайней мере 7–8 метров длиной. Ее осторожно поднимают и просовывают между ветвей. До ближайшего крылана остается не меньше метра. С мастерством жонглера наш помощник надставляет еще одно колено. Тихонько сбоку подводит он тонкий верхний конец к шевелящемуся крылану. Легкое, почти невидимое снизу прикосновение — и крылан срывается с ветки и раскрывает свои могучие крылья. Ушел! Нет, одно из крыльев плотно приклеилось к липкому шесту. Скорее вниз! Молниеносно разбираются колена, и вот шипящий, бьющий свободным крылом и угрожающе щелкающий зубами крылан у нас в руках. Для тебя, дружок, есть еще одна клетка, побольше! Вот так, поштучно, нам удалось добыть 11 крыланов, заполнить все наши клетки.
Уже в лаборатории университета, разбирая нашу добычу, мы принялись выяснять у Салема, что это за чудодейственный клей, так здорово «улавливающий» летучих мышей. Оказалось, что в состав этого клея входит смола розового дерева и что таким способом испокон веков ловили птиц в деревнях Телинганы. Большего нам узнать не удалось.
Именно во время нашего пребывания здесь случилось несчастье: околели оба веселых лори, которых мы купили на базаре в Мадрасе. Они безропотно переносили все тяготы путешествия на самолетах, на поездах, на автомобилях, но чего-то им не хватало. Накануне они покусали нас обоих. Это-то и встревожило: не взбесились ли они? Бешенство среди диких животных широко распространено в Индии, особенно в больших городах. Заразиться этой страшной болезнью лори могли на Мур-маркете, где животных содержат в большой тесноте. Но если так, то нам надо немедленно делать прививки против бешенства, здесь каждый час промедления может оказаться роковым. И началось наше непредвиденное программой знакомство с лечебными учреждениями нескольких индийских штатов — ведь прививки надо делать в течение двух недель подряд.
Больница в Хайдарабаде, куда нас привезли для прививок против бешенства, помещалась в нескольких корпусах разной величины. После короткого визита к начальству нас ведут в процедурную. У дверей большая очередь: пожилые скромно одетые мужчины, женщины, дети. Всех их покусали бешеные животные. Люди молча посторонились, повинуясь жесту ведущего нас врача. Чувствуем себя несколько неловко, но отступать уже поздно. Вакцинация производится в небольшой полутемной комнате (полутемной сравнительно с уже ставшим привычным ослепительным наружным освещением). Бесплатная медицинская помощь, кстати была законом у древних индийцев. Первые свидетельства об общественных бесплатных больницах и аптеках относятся к периоду до нашей эры (тогда даже существовали специальные больницы для животных!), а в эпоху династии Гуптов (IV–VII века) такие больницы функционировали уже в каждом городе. Вообще говоря, индийские медики древности мог