нуться в клубок. И уж после этого никакие силы не смогли его заставить развернуться.
Интересно было нам встретиться и с гигантскими черепахами (Testudo gigantea). Они живут в просторном открытом загоне, где кроме них бегает пара венценосных журавлей. Черепахи огромные — около полутора метров длиной — и, вероятно, очень старые. Несмотря на это, они бодро возят на спине служителя и иногда страшно шипят, раскрывая ороговевшую пасть.
2 февраля с утра, получив обед «сухим пайком», отправляемся за город. Нас ждет очень интересный маршрут по южной части Бенгалии. Еще раз убеждаемся, насколько велика Калькутта. Пригороды незаметно переходят в поселки, чередующиеся с маленькими городками. Наконец, после двух часов пути, попадаем в настоящую сельскую местность.
Сделана первая остановка, и мы сразу же уходим по тропинке в сторону от шоссе. На поле молодого риса разгуливают белые цапли. Они очень похожи на наших обыкновенных малых белых цапель. Но присматриваемся и видим, что клюв у них не черный, как у малых цапель, а совершенно желтый. По этому признаку безошибочно определяем снежно-белых птиц величиной с курицу как коровью цаплю (Bubaleus ibis). На наших глазах подходит эта цапля к пасущимся невдалеке зебу и спокойно начинает склевывать у них под ногами каких-то насекомых. Не боятся они и человека. Много раз приходилось нам во время экскурсии подходить к цаплям на расстояние 10–15 метров. Они хорошо знают, что люди — не враги им в этой стране.
На одном из участков поля, огражденном земляным валом, две маленькие девочки, лет восьми-десяти, низко пригнувшись, пропалывают посев. Они в пестрых платьях, без головных уборов. Медленно проходят полосу за полосой. Устав, присели тут же и, заметив направленный на них киноаппарат, улыбаются нам. Но улыбка у них не детская. Так улыбаются уставшие женщины. Посидели несколько минут и снова принялись за тяжелую работу. Поле примыкает к небольшому каменному дому с несколькими дворовыми постройками — жилищу зажиточного крестьянина. Кто эти девочки? Дочки хозяина или наемные работницы?
Вокруг небольшого искусственного водоема растет несколько десятков пальм тодди. К некоторым из них, под глубокими насечками на стволе, привязаны глиняные горшки. Из насечек в горшки стекает сок. Из этого сока можно получить и сладкую патоку, и сахар, и даже, пользуясь тем, что в Бенгалии сухой закон не особенно строг, пальмовое вино.
Мы уже недалеко от одного из крупных рукавов объединенной дельты Ганга и Брахмапутры.
Еще несколько километров — и попадаем в маленький рыбацкий порт Каннинг. Здесь нас ждет катер. На борту его красуется имя одного из местных божеств — «Банарани» — бога леса. Это не случайно, так как катер принадлежит лесному ведомству. Через несколько минут уже стучит дизель, и катер медленно отваливает от высокого причала. Сейчас вода в реке стоит низко, а в дождливый период, когда начинается паводок, пристань почти целиком уйдет под воду.
Мы — в одном из рукавов дельты Ганга: широкое водное пространство с низкими берегами, поросшими сухим в это время года тростником. Общая картина напоминает хорошо известную нам дельту Волги. Вода в реке мутная, желтоватая, берега илистые. Поселки и отдельные домики жмутся к самому берегу, вдоль которого идут земляные валы. Едва выехали на середину, заметили огромную стаю в несколько тысяч диких уток. Катер подошел к ним почти вплотную, и только тогда утки поднялись в воздух и, описав круг, сели в полукилометре за нашей кормой.
Вдруг совсем близко от борта из воды показалось большое серое животное, за ним другое, третье. Это — речные гангские дельфины (Platanista gangetica). Платанисты, обитая в мутной воде, подобно кротам, живущим в вечной тьме, утратили зрение. В такой мутной воде глаза ни к чему — не видно даже пальцев опущенной в воду ладони. Зато у платанисты очень хорошо развит локационный аппарат: весь череп представляет собой нечто вроде ультразвукового прожектора с выступающими гребнями-рефлекторами. Интересны и зубы у гангского дельфина. У всех зубатых китов, к которым относятся и дельфины, они все одинаковые, монодонтные. А у этого дельфина задние зубы короткие и толстые, передние же зубы загнуты вершинками внутрь рта — крупных рыб удобнее хватать пинцетообразными челюстями.
К сожалению, дельфины двигались навстречу катеру и потому были видны лишь несколько минут. Мы попросили капитана развернуться и попробовать настигнуть животных, но, пока катер разворачивался, дельфины ушли очень далеко и вскоре пропали из виду.
По мере продвижения вниз по течению можно было наблюдать за сменой растительности по берегам. Тростники стали редеть и потом вовсе пропали, берег стал голым. Затем кое-где начали появляться отдельные кусты мангров — верный признак того, что в прилив сюда подходит солоноватая вода. Далее мангры уже стоят вдоль берега плотным рядом, но зарослей они еще не образуют. Катер подвалил к прогалине между кустами, и мы ступили на скользкий берег. Запрыгали, спасаясь в воде, илистые прыгуны периофтальмусы.
За прибрежной полосой мангров шел высокий, метра два высотой земляной вал, а за ним расстилалось сухое поле, по стерне которого вяло бродили невероятно тощие коровы. Километрах в двух от берега виднелся поселок из нескольких домиков. Спрашиваем капитана, не знает ли он, где есть в дельте настоящие мангровые заросли.
— Я знаю места, которые вам понравятся, но к ним очень далеко добираться, — отвечает он. — Едва ли успеем до темноты.
В самом деле, уже шесть часов и пора возвращаться. Пока катер выгребал против течения к пристани, пока возвращались по шоссе в Калькутту, прошло часа четыре.
Калькуттский ботанический сад — вероятно, старейший и один из самых больших в Азии. Он был основан в конце XVIII столетия и теперь занимает площадь более 100 гектаров. Сад расположен на левом берегу Хугли. Конечно, все растения посажены в открытом грунте, и лишь коллекция иноземных пальм и орхидей, требующих особо высокой влажности и рассеянного света, упрятана под гигантский колпак из металлической сетки, густо заплетенной вьющимися растениями. Деревья и кустарники собраны в красивые группы, между которыми оставлены обширные зеленые лужайки. В центре парка находится озеро с водными тропическими растениями. Прежде всего спешим к всемирно известному своей величиной баньяну (Ficus bengalensis). И издалека и вблизи он похож на рощу. Этот вид баньяна образует массу воздушных корней, спускающихся с горизонтально расположенных веток. Дойдя до земли, корни вживаются в почву и постепенно становятся новыми, дополнительными стволами. У калькуттского баньяна таких стволов более тысячи, все они соединены между собой горизонтальными ветвями. Основной ствол, от которого начало развиваться дерево, уже давно погиб, ведь дереву теперь более 200 лет. На месте основного ствола находится небольшая круглая лужайка, так что баньян имеет форму кольца. Все дерево занимает территорию около двух гектаров. Хотя баньян уже достиг рекордной величины, он продолжает расти вширь. Сотрудники сада, чтобы ограничить рост дерева, окружили его асфальтированной дорожкой, которая не дает воздушным корням проникнуть в землю.
От баньяна направились к зарослям бамбуков, затем осмотрели огромные панданусы, побывали в тенистой пальмовой роще. Конечно, осмотреть весь сад, хотя бы бегло, не было никакой возможности — в нем собрано свыше 15 тысяч видов растений из всех частей света.
При ботаническом саде имеется библиотека и гербарий. Особенно интересен последний, насчитывающий более двух миллионов гербарных листов. Он создавался на протяжении 100 лет. К сожалению, научный штат ботанического сада очень невелик, и его сотрудники не в состоянии даже описать как следует все то богатство, которым обладают. Но в деле акклиматизации в Индии ценных пород растений, привозимых из Южной Америки, Австралии и других частей света, коллектив ботанического сада сделал очень много. В праздничные и выходные дни ботанический сад становится очень оживленным — сюда приезжают многие жители Калькутты.
В один из последних дней нашего пребывания в Калькутте доктор Тивари пригласил всех нас провести вечер в его доме. Он заехал за нами на своей старенькой машине. У дверей нас встретила жена доктора Тивари и две его дочери — девочки-гимназистки. Третья дочка, совсем еще малышка, была представлена нам уже в доме. Мы были хорошо знакомы с хозяином по совместным поездкам в Бангалуре и Мадрасе и полюбили этого веселого, беспечного и очень доброжелательного человека. В одной из комнат уже был накрыт стол, точнее, ковер, так как нас ждал настоящий индийский ужин. Правда, мы упросили миссис Тивари отужинать с нами, но девочки наотрез отказались, сказав, что они наелись, «пока пробовали на кухне». Зато они чудесно пели дуэтом национальные бенгальские песни. После ужина концерт продолжался, и сам доктор Тивари был одним из исполнителей. Он подыгрывал дочерям на бубне, а потом с большим мастерством исполнил несколько мелодий на барабане. Маленький барабан в его ловких руках превратился в очень звучный и богатый тонами музыкальный инструмент: он то глухо гудел, то рассыпался мелкой дробью. Младшая дочка, крошечная девочка лет четырех, все время порывалась танцевать и под аккомпанемент барабана исполнила несколько национальных танцев, но вскоре устала, притихла и вдруг заснула на руках у матери. Это послужило сигналом к прощанию, и мы, поблагодарив хозяев за чудесный вечер, вернулись в гостиницу.
Утром отправляемся в Гималаи.
ГЛАВА XIГИМАЛАИ — АССАМ
6 февраля поднялись в пять утра. Пожилой коридорный принес в номер завтрак — чай, молоко, сандвичи, яичницу с ветчиной, фрукты. В предутренней мгле едем по пустым улицам Калькутты в аэропорт Дум-Дум. Рассеялся туман, который несколько задержал отлет, и мы поднялись в воздух. Под крылом самолета видна вся огромная Калькутта, многочисленные протоки Ганга. Справа в дымке угадывается Бенгальский залив. Где-то там должно быть рыболовное судно, на котором уже два дня плавает Е. В. Жуков, собирая коллекцию паразитов промысловых рыб.