зяйстве — чувствуется, что мы теперь на границе Юго-Восточной Азии. Кстати, заросли бамбука кайинва, возникающие на расчищенных и заброшенных площадях в джунглях Ассама, — один из бичей здешнего сельского хозяйства. Этот бамбук растет всюду как луговая трава, только «трава», поднимающаяся на высоту многих метров. Бамбуковые джунгли принадлежат к числу самых непроходимых. Это мы знали по опыту работы на Южных Курильских островах и в Китае, в этом нам пришлось еще раз убедиться в горах Ассама.
Пейзаж в правобережной части долины Брахмапутры напоминает уже знакомую нам Ориссу и Бенгалию. Только дома сделаны из тростника, да везде в изобилии видим яркие связки сушащегося красного перца. Довольно прохладно.
Когда солнце взошло и стало ощутимо пригревать (а в тропиках стоит солнцу взойти, как немедленно оно начинает немилосердно палить), на полях появились огромные марабу, или птицы-адъютанты (Leptoptilos dubius). Широко распространено мнение, что марабу водится только в Африке. Но два вида аистов-адъютантов встречаются в Юго-Восточной Азии. Огромные, ростом более полутора метров, белые с темно-серыми крыльями и красной головой птицы поодиночке и группами стояли на полях или, тяжело пробежав несколько метров, взлетали. А высоко в небе видны были другие марабу, широкими кругами планирующие над полями. Марабу, как и грифы, тоже встречавшиеся на окрестных полях, очевидно, совсем не боятся человека. Они стояли как ни в чем не бывало не далее 100–150 метров от проходящего поезда, и видно было, что они расхаживали даже около домов. Такое поведение объясняется тем, что марабу выполняет очень важную функцию санитара в густо заселенных районах долины Брахмапутры. Едят они все подряд — падаль, лягушек, рыб, кузнечиков, змей, ящериц. Говорят, нет такой живности, которую они съесть не способны. Мы видели, как смело они оттесняли огромных грифов от какой-то падали. Их огромный четырехгранный клюв длиной в четверть метра — вероятно, настолько грозное оружие, что даже грифы предпочитают уступать им.
Мы приблизились к Брахмапутре, как раз напротив города Гаухати, где река течет в довольно узком русле, сжатая справа и слева грядами холмов. Но и здесь ее ширина сейчас, в сухой период года, не меньше 1000–1200 метров, а по следам от потоков видно, что она может разливаться и на 2–2,5 километра. Течение очень быстрое, и река несет, как и Ганг в среднем и нижнем течении, огромное количество взвешенных частиц. От них вода постоянно коричневого цвета.
На другом берегу Брахмапутры сразу начинаются пригороды Гаухати — одного из крупнейших современных промышленных и культурных центров Ассама. История Гаухати, в прошлом Праджойотишпура («Свет Востока»), восходит к первому тысячелетию до нашей эры. До сих пор в окрестностях сохранилось немало выдающихся памятников старины. Всего в 5 километрах от города стоит один из известнейших храмов, посвященных богине Кали, — Камакхайа-темпл, построенный еще во времена «Махабхараты»; на Петушином острове посреди Брахмапутры расположен храм Наваграха («Девяти планет») — здесь был центр астрологии древней Индии; наконец, в окрестностях Гаухати на противоположном берегу Брахмапутры, есть группа храмов Ходжо, где, по преданию, Гаутама Будда достиг состояния нирваны[36]. Это место — одно из самых почитаемых буддистами и десятки тысяч паломников стекаются сюда в зимние месяцы из Тибета, Бутана, Сиккима, Непала и Индии. Для осмотра этих мест нужно время, которого у нас, к сожалению, нет. На вокзальной площади нас уже ждут автомашины, и наш сегодняшний путь еще далек — до Шиллонга, столицы Ассама, от Гаухати — сто километров.
На улицах Гаухати и в радиусе нескольких километров вокруг масса велорикш. Здесь они особенные: широкие кожаные сиденья, вмещающие двух человек среднего роста, разукрашены яркими цветными кожаными аппликациями, причем особенно часто встречаются фигурки двух слонов, поднявших навстречу друг другу хоботы. Ярко раскрашена и задняя поверхность повозки.
Дорога, которая ведет от Гаухати к Шиллонгу, — одна из лучших, по которым мы ездили в Индии. Наши машины все время шли со скоростью около ста километров в час, несмотря на то, что уже через 15 минут после выезда из города начинается подъем на Шиллонгское плато и дорога неимоверно петляет. На крутых поворотах нас вдавливает в сиденья, но машины идут уверенно благодаря великолепному профилированию дороги[37] и мастерству водителей. Помогает такому быстрому движению и то, что не попадается встречных машин. Этому мы сначала удивлялись, но потом, проехав полпути, обнаружили, что на дороге существуют специальные шлагбаумы, пропускающие машины только в определенном направлении. Несколько часов поток машин может двигаться в сторону Шиллонга, следующие часы — в обратном направлении. Машины, не успевшие вовремя проскочить через контролируемые участки, вынуждены ждать на специальных расширениях дороги. Этот порядок существенно уменьшает опасность аварий при движения по горным участкам дорог. Та бешеная скорость, с которой мы неслись первые тридцать миль, объяснялась стремлением водителей успеть.
По мере подъема в горы, как всегда, начинает меняться пейзаж. Все больше и больше становится арековых пальм, банановых и цитрусовых плантаций. Рисовые поля встречаются лишь на террасированных склонах и по долинам. Появляются дома, построенные из дерева, одной стороной прилепившиеся к крутому склону, а другой — опирающиеся на толстые и высокие бамбуковые подпорки. Но постепенно дорогу обступает светлый лес, в котором сосны сменяют бамбуковые заросли. Местами склоны покрыты лишь невысоким кустарником. Живущие здесь племена — джайнтия и кхаси — принадлежат к тибето-бирманской группе и своими монголоидными чертами отличаются от типичных индийских лиц.
Шиллонг начинается незаметно, зелеными пригородами и одноэтажными редкими домиками. Город небольшой — большинство зданий одно- и двухэтажные, — раскинулся на пологих холмах на высоте около полутора тысяч метров. Широкие по сравнению с дарджилингскими улицы выглядят грязноватыми. Много такси, грузовиков, лошадей. Проезжаем обширный парк с живописным озером в центре и оказываемся в гостинице «Сосновое дерево» на самой окраине парка. Вечером разрабатываем подробный план поездок по Шиллонгскому плато и прилежащим районам. Здесь особенно хочется наиболее полно использовать каждый день: фауна Ассама отличается от индостанской. Договариваемся о длительных ежедневных экскурсиях в разнообразные природные зоны.
В Шиллонге находится филиал, или, точнее, региональная станция, Зоологической службы Индии. Благодаря вниманию и заботе ее сотрудников мы получили возможность совершить ряд интереснейших экскурсий.
Целый день с раннего утра до темноты провели мы в тропическом лесу северной части Шиллонгского плато. Вначале проехали несколько десятков километров по дороге к Гаухати, но в одной из деревенек пришлось остановиться, так как дальше начиналась зона одностороннего движения и двигался поток встречных автомобилей. К нашему удовольствию, в деревне оказался очень красочный фруктовый базар. Основной товар — апельсины, бананы и ананасы. Торгуют одни женщины, они очень ярко одеты, причем в одежде преобладают коричневые и красные тона[38]. Местный женский костюм состоит из длинной шерстяной домотканой юбки, хлопчатобумажной кофты с длинными рукавами, на голове обычно — шерстяной клетчатый платок Мы купили целую корзину разных фруктов, в том числе несколько великолепных ананасов, которые здесь очень дешевы.
Это и понятно. Склоны холмов у дороги заняты большими ананасными плантациями. Ананасы растут как капуста — низенькие растения прямо на земле в венчике расходящихся листьев. На каждом растении — только один плод[39].
Вот открылось движение в нужном нам направлении. Вскоре сворачиваем влево по узкой дороге, ведущей на лесоразработки. Двигаться пришлось очень медленно, так как дорога разбита тяжелыми лесовозами, временами навстречу попадался один из них, везущий стволы вековых деревьев. Каждый раз казалось, что разъехаться не удастся, так как и одному-то грузовику на дороге тесно, но наши шоферы находили какие-то местечки, где, встав боком или въехав в заросли бамбука, можно было пропустить встречный грузовик. Местами дорога вымощена досками, под которыми хлюпает жидкая грязь, — влажность в лесу очень высока.
Едем по узкому коридору, по сторонам сплошной стеной стоит тропический лес. Много высоченных, до 20 метров, кустов бамбука с тонкими, свисающими вниз отдельными стволами. В одном месте вдоль дороги течет ручей, а на другой его стороне растут кофейные деревья и ипекакуаны — южноамериканское лекарственное растение. Плантация, расположенная на вырубке, снова уступает место джунглям, опять вплотную к дороге подступает бамбук, а за ними виднеются толстые стволы и мощные кроны фикусов, рододендронов и других больших деревьев. Лес густо населен, повсюду слышатся голоса птиц. Наши машины вспугнули сову, сидевшую совсем близко от дороги на поросшем мхом суку, по бамбукам скачут какие-то крохотные птички, которых в густой листве и переплетении стволов почти невозможно разглядеть. Наконец выезжаем на опушку леса, от которой отходит сразу несколько дорог, выбираем самую глухую из них и, проехав немного, останавливаемся. Все вокруг усеяно опавшими тонкими и длинными бамбуковыми листьями. В лесу влажно, и можно передвигаться бесшумно. Едва отойдя от машин, заметили стайку очень красивых личинкоедов (Pericrocotus speciosus). Самцы у этих птиц ярко-красные, самки имеют лимонное оперение. Держатся они настороженно, близко не подпускают. Медленно поднимаемся в гору, под ногами толстый слой гниющей листвы, издающей своеобразный пряный запах. Двигаться трудно, так как стволы деревьев стоят тесно, густо переплетены лианами. Впереди виден какой-то просвет — не то поляна в лесу, не то вырубка.