[9]. Он женился на раджпутской княжне, и его сын и наследник Джахангир был, таким образом, наполовину моголом, а наполовину — индусом-раджпутом.
Последним падишахом из этой династии был Аурангзеб, внук Джахангира, который пришел к власти, заточив в крепость своего отца, Шах Джахана, и убив троих братьев. Нетерпимый ревнитель ислама, он восстановил против себя местное население и, несмотря на внешне успешные завоевательные походы, привел государство в упадок. После его смерти в 1707 году оно распалось на ряд мелких владений.
Период Великих Моголов ознаменовался в Индии созданием творений, неповторимо сочетающих в себе персидские мотивы с древней индийской культурой. Хотя столицей империи формально оставался Дели, резиденцией Великих Моголов, начиная с Бабура, стала Агра, расположенная в живописном месте на берегу реки Джамны в 200 км от Дели, куда мы и приехали зимой 1963 года. В XVI веке Агра становится крупнейшим городом не только Северной Индии, но и всего мира. В это время, по свидетельствам путешественников, в Агре насчитывалось до 700 тысяч жителей, и по размерам она превосходила Париж и Лондон.
В период расширения империи Акбар строит новую столицу — Фатехпур («Город победы») в 43 км от Агры. В одну из очередных экскурсий мы оказались в его окрестностях. Трудно говорить об этом городе. Нет никаких следов разрушений: стены, дворцы, многочисленные переходы, ажурные башни, внутренние дворики — все сохраняется таким, каким оно осталось после ухода отсюда людей 350 лет назад, через 14 лет после создания всего чудесного архитектурного ансамбля. Виной тому, говорят, было отсутствие воды. Основная — дворцовая — часть города построена на холме и окружена высокой каменной стеной. По ней бодро бегают козы, забирающиеся каким-то чудом на высоту в несколько десятков метров. В город ведут два парадных входа — Буланд-дарваза и Бадшахи-дарваза. Особенно эффектен первый — «Высокие ворота», — скорее походящий на мечеть с характерным высоким главным портиком. В архитектуре «ворот» иранский стиль сливается с чисто индийскими мотивами и техникой выполнения. Как и весь город (кроме беломраморного мавзолея Шейха Селима), Буланд-дарваза сооружен из виндхийского красного песчаника, инкрустированного более светлым розовым и желтым орнаментом.
Сейчас во дворце несколько маленьких лавочек с сувенирами. Повсюду удивительная чистота, аккуратно подстриженные газоны и цветники. Заходишь в гулкие пустые залы, проходишь по полированным плитам внутренних двориков — и на память приходят слова Джавахарлала Неру об Акбаре, который восседал в Фатехпур-Сикри, «беседовал и спорил с учеными богословами — представителями самых различных религий, горя желанием узнать что-нибудь новое и найти разрешение вечной загадки человека».
Из рассказов современников и документов, оставшихся от того времени, можно смело заключить, что Акбар был одним из наиболее великих правителей средневековья не только в Азии, но и во всем мире. (Находясь в Индии, часто чувствуешь, как однобоки и ущербны наши знания в области истории человеческой культуры. Без древней и средневековой истории Америки, Африки, Азии нельзя правильно понять пути развития общечеловеческой культуры). Интересно, что, мечтая о создании синтетической религии, которая объединила бы все народы мира, он был исключительно веротерпим. Одна из его любимых жен — Мария — была уроженкой Португалии. Помещения ее дворца в «Городе победы» были расписаны индийскими мастерами на сюжеты Библии. Соседний дворец, принадлежавший другой жене Акбара — раджпутской княжне из Джоджпура и матери Великого Могола — Джахангира, украшен фигурами в традиционном индийском стиле. Наконец, еще одной любимой женой императора была Руми-Султани, дочь константинопольского султана.
Посередине центрального внутреннего двора огромной мечети — квадратный водоем и рядом небольшой изящный беломраморный мавзолей, резко выделяющийся среди красных дворцовых зданий. Это гробница шейха (святого) Селима.
Вокруг дворцовой части города располагались раньше многочисленные здания подсобных служб, монетный двор, казармы для солдат, жилые постройки. Теперь на их месте одни развалины, много зелени и, что в Индии бывает очень редко, совсем безлюдно…
Может быть, поэтому уезжали мы из «молчаливого свидетельства победных снов Акбара» (так возвышенно характеризуется Фатехпур-Сикри в путеводителях) с чудесными экземплярами бабочек, пауков, кузнечиков и клопов.
Побывали мы и у мавзолея Акбара, находящегося в местечке Сикандра в 10 км от Агры. Архитектура гробницы Акбара подчинена идее, которая была определяющей во всей его деятельности: объединение в одном государстве индусов и мусульман. Строгие линии, изящные орнаменты зеленого, желтого, красного цветов по розовому фону, высокие минареты с затейливыми вершинами — вход на территорию гробницы — выдержаны в совершенно мусульманском стиле, разве только обилие орнамента из цветов на фасаде напоминает об Индии и отсутствуют каллиграфические строки из Корана. Но вот вы проходите через узкие ворота, и вдали, посреди парка, возникает сооружение, больше всего похожее на дворец индийского махараджи, но уж никак не на гробницу мусульманского падишаха. Аркады галерей, легкие ажурные павильоны, рассыпанные по верхнему этажу здания…
Акбар добился расцвета империи Великих Моголов, но обессмертил Агру, конечно же, его внук Шах Джахан созданием Тадж Махала. О Тадже написано столько, что, кажется, добавить к этому уже совершенно нечего. Это верно в отношении лишь «анкетных данных» — когда и кем построен, какой архитектурный стиль и какова планировка. По чем точнее делается такое описание, тем оно становится суше и… дальше от действительности, от того, что видишь собственными глазами и чувствуешь.
Наследник падишаха Джахангира (четвертого Великого Могола) — Шах Джахан женился на девушке по имени Арджуманд Бану. Шах Джахан и Арджуманд очень любили друг друга. Арджуманд была спутницей мужа во всех его походах, верной и мудрой советчицей в государственных делах. Умная, красивая и обаятельная Ацджуманд заслужила прозвище «Мумтаз Махал» — «избранница двора».
Но через два года после того, как Шах Джахан в 1627 году стал пятым Великим Моголом, в одном из военных походов Арджуманд умерла от родов (она уже была матерью восьми сыновей и шести дочерей). Велико было горе Шах Джахана, он поклялся никогда больше не женится и построить Мумтаз гробницу, равной которой нет на свете.
После широкого конкурса всех архитекторов Востока лучшие мастера Персии, Турции и Индии под руководством придворного зодчего Устад-Иса более двадцати лет сооружали мавзолей. На стройке было занято 20 тысяч рабочих. Белый мрамор — основной материал строительства — доставлялся из Джайпура, яшма — из Пенджаба, алмазы — из Пуны, сапфиры и лазурный камень — с Цейлона, кораллы — из Аравии, гранаты — из Бундель-кханда, ониксы — из Персии, халцедоны — из Малой Азии, агаты — с Цейлона, бирюза — из Тибета… Нам приятно было узнать, что в когорту зодчих, создавших Тадж, входили двое декораторов — резчиков по камню из Бухары, а один из двух главных мастеров, строивших купол, был узбеком из Самарканда.
Гробница шейха Селима в Фатехпур-Сикри. XVI в.
Тадж — «Поэма в камне», «Мраморный сон» — возник на высоком берегу Джамны, в двух километрах от Агры. Торжественно сюда были перенесены останки Мумтаз и помещены в нижнем этаже гробницы; там мог бывать только сам Шах Джахан. Наверху же, в просторном высоком зале была поставлена точная копия надгробия, сделанного из белого мрамора и инкрустированного самоцветами. По замыслу Шах Джахана, после его смерти на другом берегу Джамны должен был быть построен мавзолей, в мельчайших деталях повторяющий мавзолей Мумтаз, но сделанный из черного мрамора. Этим планам не суждено было сбыться. Как уже говорилось, Аурангзеб, сын Шах Джахана и последний настоящий Великий Могол, не захотел выполнить мечту отца, которого он сверг с престола и заточил на долгие годы в крепость. Выполнена была лишь одна просьба Шах Джахана: до самых последних дней своей жизни он мог любоваться Тадж Махалом — окна и балкон его тюрьмы выходили как раз в сторону Тадж Махала. Шах Джахан провел в заточении 16 лет и дожил до глубокой старости. В конце жизни он почти ослеп, и по приказанию Аурангзеба в одну из колонн балкона был вделан маленький кусочек зеркала, в котором Шах Джахан мог видеть отражение Таджа.
После смерти Шах Джахана его останки были помещены рядом с останками Мумтаз. Три столетия стоит этот памятник любви, и слава о нем несется по всему миру.
Мы дважды были в Тадж Махале. В первый раз приехали гуда пасмурным вечером. В другой раз, отложив какие-то деловые визиты, отправились в Тадж прямо с утра и провели в нем несколько часов.
Сам мавзолей — громадное мраморное пятикупольное здание, стоящее на обширной беломраморной площадке с четырьмя четырехступенчатыми минаретами по углам, каждый из которых высотой около 75 метров. Мавзолей расположен в открытой части большого парка, вход в который оформлен в виде огромной каменной арки из розового песчаника. Сначала в узкие ворота не видно ничего, и вдруг через несколько шагов во всем великолепии открывается Тадж — ослепительно белый, словно чудом висящий между изумрудной зеленью открытых лужаек парка и бездонной голубизной неба, а от него бежит, словно голубая дорожка, лента искусно сделанного водоема.
Не перестаешь удивляться мастерству зодчих, создавших такое чудо. Тадж великолепен отовсюду — вблизи и издалека, целиком и в каждой своей частице: точеных минаретах-башенках, стройных маленьких угловых и грандиозном центральном куполах, в простоте и изяществе арок, мастерстве кружевной резьбы по камню, россыпях самоцветов, образующих декоративный цветочный орнамент по всему зданию, и изысканной вязи строк из Корана, обрамляющих арки.
Тадж — не мечеть, не храм в буквальном смысле этого слова. Это — усыпальница, мавзолей. И видишь, как приходящие сюда люди невольно испытывают благоговейное чувство, приобщаясь к великому жизнеутверждающему искусству. На площадке перед зданием и в самом здании сотни, тысячи людей и… тишина. Внутри, у ажурной мраморной решетки (точная копия золотой, снятой Аурангзебом), служитель в белом. Высоким прерывающимся голосом неожиданно громко поет он фразу молитвы, и эти звуки наполняют все здание, разрастаются, усиливаются и постепенно замирают где-то в бескон