Медленно плывем среди деревьев. Аисты не особенно боятся людей, подпускают лодку на 10–15 метров и только после этого тяжело взлетают. Бакланы — те более осторожны: ближе чем метров на пятьдесят к себе не подпускают. А вот еще одна типично индийская птица — змеешейка, или анхиига (Anhinga melanogaster). С первого взгляда никак не сообразишь, на кого же она удивительно похожа. А похожа она сразу и на баклана (своим черным плотным телом) и на цаплю или аиста (формой клюва и длиннющей шеей). Змеешейки здесь держатся поодиночке, важно восседая на корягах или толстых сучьях, торчащих невысоко над водой.
Видим и много других птиц — малых белых цапель (Garzetta garzetta), серых цапель (Ardea cinerea), белых ибисов (Threskiornis melanocephalus), каких-то куличков, проносящихся в воздухе.
Кеоладео Гхана расположен в естественной низменности, наполняющейся водой в период муссонных дождей.
Раньше в засушливый сезон этот огромный временный водоем пересыхал, теперь же благодаря специальным ирригационным каналам из рек Гамбира и Бангаиги необходимый уровень воды поддерживается в течение круглого года.
Анхинга или змеешейка.
Кардамоновы горы, озеро Перияр
Озеро очень мелкое — в любом месте глубина не более полутора метров, чаще еще меньше. Бездомный скот из соседнего Бхаратпура заходит в озеро в поисках пищи. Странное это зрелище: среди безбрежного озера то тут, то там по брюхо в воде стоят меланхоличные зебу и что-то жуют.
Кеоладео Гхана существует как заповедник уже в течение многих десятилетий. Здесь любили охотиться местные махараджи. Издавна, может быть в угоду знатным охотникам, все водное пространство было расчерчено невысокими насыпными дамбами — к любой части озера можно легко подойти. Теперь въезд на эти дамбы (некоторые из них асфальтированы) закрыт большими железными воротами в местах слияния их с главной магистральной дорогой, ведущей через заповедник. Так легко и просто регулируется доступ посетителей заповедника в разные его участки.
На одном из таких «перекрестков», где сходится несколько дамб, образуя небольшую площадку, окруженную деревьями (все дамбы поросли высокими деревьями), мы обратили внимание на каменную плиту с высеченными на ней какими-то надписями. Присмотревшись, увидели, что это торжественный отчет о наиболее выдающихся охотах, которые устраивались здесь в последние годы. Из этой каменной летописи узнаем, что 30 ноября 1948 г., в день рождения Его Высочества махараджи Сахиб Бахадур Джанг Бхаратпура, им и его гостями из 40 ружей было добыто 790 штук дичи, а 9 января 1949 г. Его Высочество махараджа Гвалиура из 50 ружей добыл 1666 штук дичи. После 1950 г. состав гостей несколько меняется — меньше становится махарадж, появляется упоминание об общественных охотах, и вся таблица пестрит именами королей. Оказывается, и король Афганистана, и король Непала, и правитель Малайи, и шахиншах Ирана побывали здесь. Последняя надпись относится к 9 декабря 1961 г., но свободное место еще есть. Рекорд по количеству добытой в Кеоладео Гхана птицы на одно ружье принадлежит компании какого-то генерала Чопра: на 11 ружей за один день 29 ноября 1951 г. они добыли 422 птицы — почти по 40 птиц каждый! Мы спрашиваем наших хозяев, как может существовать заповедник, над которым не умолкая гремят ружья? Кто-то в ответ пожал плечами.
Начало смеркаться, и сопровождающий нас лесной офицер объяснил, что настало лучшее время для наблюдения за наземными обитателями заповедника. Высоких деревьев в окрестностях озера мало, но большие пространства заросли густыми невысокими кустарниками. В них-то и скрываются днем небольшие стада пятнистых оленей, чернобоких оленей, крупных нильга. У индийских пятнистых оленей, или аксисов (Axis axis), темная спина и светлое брюхо при общей рыжеватой окраске с разбросанными по всему телу несколькими десятками белых пятен. Это один из самых красивых и пока обычных оленей в Северной Индии. Чернобокий олень, или, точнее, оленекозая антилопа (Antilopa cervicarpa), также один из самых распространенных видов диких копытных этой части Индии. Олени сравнительно невелики, всего 120–130 см длиной, стройные, у самцов небольшие рога; они получили свое название за буро-черную спину и бока и очень светлое брюхо. По сравнению с этими двумя оленями антилопа-нильга, или голубой бык (Boselaphus tragocamelus), настоящий гигант: длина тела до 2 метров при высоте в холке до полутора метров. Свое название она получила за пепельно-серую, чуть голубоватую окраску. На шее этой антилопы растет густая черная грива. Но самым примечательным, пожалуй, является хвост — очень длинный, до полуметра, с толстыми жесткими волосами, растущими в две стороны и на конце хвоста, и поэтому хвост его похож на огромное перо. Интересно, что и у слона хвост — длинный и немного плоский на конце — тоже оброс по краям толстыми крепкими волосами. Несомненно, такое строение хвоста связано с его ролью хлопушки для отпугивания насекомых, которых мягким хвостиком, очевидно, не смахнешь с толстой кожи.
Вечером все эти олени начинают выходить на открытые места, где их легко наблюдать. Проводники, хорошо знающие заповедник, указывали нам наиболее удобные места для наблюдений, мы осторожно проходили несколько десятков метров от дороги и близко видели пятнистых оленей, державшихся стадами по четыре-пять голов. Прямо из машины видели две группы чернобоких оленей. Один большой голубой бык-нильга подпустил наши машины вплотную — метров на пять-шесть — и не спеша удалился в заросли, помахивая великолепным хвостом. Бродя по лесу, несколько раз натыкались на павлинов. Как и везде по дороге, они все с выдранными хвостами: мальчишки ловят павлинов и выдирают перья из хвоста, чтобы сделать веера для продажи туристам. Поэтому павлины с прекрасными нетронутыми хвостами сохраняются либо в районах, где нет туристов, либо на хорошо охраняемых участках. В джунглях много мелких певчих птиц, но наше знакомство с ними пока оказалось поверхностным: определили лишь баблеров (по-русски — «болтуны» из рода Turdoides), дроздов, индийскую малиновку и, конечно, вездесущее черное дронго. Многие мелкие птицы казались знакомыми' —выяснилось, что сюда прилетают на зиму не только крупные водоплавающие, но и мелкие певчие птицы — малиновки, малые мухоловки, сорокопуты, камышевки, славки-завирушки, трясогузки, жаворонки и, наверное, много другого веселого и трудолюбивого птичьего народца, обитающего в наших садах и парках.
Ранним утром мы с сожалением покидали заповедник. Путь снова лежал на запад. Через несколько часов пути впереди показалась и цель нашей поездки — столица штата — Джайпур. Город этот сравнительно молодой, он был основан в 1729 году махараджей Джай Сингхом II. Центр города поражает своей правильной планировкой, широкими улицами и прекрасными, как бы стремящимися ввысь зданиями. Особенно хорош так называемый Розовый город — кварталы, построенные из светло-розового песчаника.
В некоторых местах здания левой стороны улицы выглядят как зеркальное изображение правой. Точно повторяются даже детали орнамента. Архитектурные ансамбли радуют своей законченностью и полнотой выражения авторского замысла. На этот раз нас разместили в большом дворце, превращенном в первоклассный отель. Однако дворец-отель — Рамбах-палас — показался нам неуютным. Всюду позолота, полированное и резное дерево, многометровые ковры ручной работы, картины, зеркала. Живешь как в музее!
Первый наш визит был на кафедру зоологии Раджастханского университета, которую возглавляет профессор Л. С. Рамасвами, побывавший в Советском Союзе с делегацией индийских зоологов. Состав преподавателей и научных сотрудников кафедры невелик, но здесь специализируется одновременно до 30 аспирантов, или, как их здесь обычно, называют, «пи-джи» (от «р. g.», сокращенного «post-graduated»).
Тематика научных работ в основном сводится к радиобиологии. Всесторонне исследуется влияние облучения на размножение и развитие рыб, земноводных и млекопитающих. Подобные работы требуют разнообразного, очень сложного и дорогостоящего оборудования. В лабораториях мы имели возможность убедиться, что такое оборудование есть, причем самое совершенное, преимущественно американское и японское. Все приобретено на средства фонда Рокфеллера, который оказывает влияние и на направление научных работ.
Утро застало нас уже в пути. В этот день мы должны были возвратиться в Дели для завершения подготовки к длительному путешествию на юг. Зеленым оазисом мелькнул Амбер — бывшая столица княжества, покинутая после постройки Джайпура. Пустуют роскошные дворцы, ветшают крепостные постройки, мелеют пруды. Кругом пусто, тихо. Хотелось бы остановиться, побродить по Амберу, но есть программа и нужно спешить.
Мы двигались почти точно на север, но становилось все жарче. В этих местах шоссе Джайпур — Дели проходит недалеко от пустыни Тар, и это сказывается на характере растительности. Все меньше видно зеленеющих возделанных полей, вместо них появляются сухие, почти лишенные травы песчаные степи и полупустыня. Совсем исчезли деревья вдоль дороги. А потом пустыня подобралась еще ближе. Ветер несет песчаную пыль, местность совершенно голая, духота, зной.
Сейчас мы едем по шоссе № 4, которое значительно шире и гораздо спокойнее, безлюднее, чем шоссе Дели — Агра. Тем не менее машины движутся с небольшой скоростью — впереди больше 300 километров пути и утомляться не стоит.
Отвлекая водителей, учим их русскому языку. Они оказываются способными учениками, да и наши уроки, очевидно, уже не первые.
— Здравствуй, товарищ!
— Поехали, товарищ!
— Очень хорошо!
— До свидания, товарищ!
— А что значит «давай-давай»?
Долго и безуспешно пытаемся подобрать английский эквивалент русскому бесконечно разнообразному выражению «давай-давай!», которое они где-то слышали и никак не могут понять.
Дорога петляет между невысоких холмов, кое-где покрытых кустарником, с небольшими обрывами и сыпучими оползнями. Поселков почти не видно, хотя, куда ни посмотришь, в поле зрения всегда три-четыре каменных колодца, около которых мерно расхаживают взад-вперед быки.