Приказ имел законную основу, так как опирался на закон рейха от 14 июня 1933 года «О предупреждении появления потомства, больного наследственными болезнями». По закону носитель наследственной болезни подлежал стерилизации. За 1934–1936 годы было насильственно стерилизовано 168 тысяч человек.
Поэтому на инструктивных совещаниях, проводимых в связи с началом программы «Эвтаназия» ссылались на этот закон и объясняли необходимость уничтожения больных тем, что немецкая «народная общность» для своего биологического здоровья нуждается в «отсечении больных зараженных ветвей». На курсах биологии, читаемых в то время в немецких университетах, пропагандировался тезис, что, если бы не новые законы и указы национал-социалистов и великого фюрера, германская раса могла бы через триста лет исчезнуть с лица земли.
Первоначально за умерщвление принялись с большим размахом. Составленные врачами после обследования больных списки передавались специальным эсэсовским командам. Затем больных забирали из клиник в другие учреждения, такие как «Общеполезное учреждение для лечебного ухода», «Общеполезная перевозка больных. Акционерное общество», «Имперское рабочее общество для больниц и психиатрических клиник».
Затем, используя душегубки, больных, и, в конечном итоге, их трупы перевозили в места утилизации. Но массовость умерщвлений привела к потере секретности программы. В Берлин посыпались письма и протесты со стороны лояльных членов партии. 19 декабря 1941 года рейхсфюрер СС Гиммлер дал свое заключение по демаскировке умерщвлений: «Поскольку эти мероприятия становятся столь публичными, то, значит, в их проведении допускаются ошибки». Накануне 1942 года программу «Эвтаназия» официально прекратили.
Но неофициально, получив кодовое название «14 Φ 13», программа продолжалась массово выполняться в концлагерях и индивидуально – в лечебных учреждениях. Именно к тем, кто не попал в массовый вывоз спецкомандами, и стали применять яды, заодно проводя исследования реакции организма на токсичные вещества. В основном для инъекций использовались яды цианидной группы, а в концлагерях, в основном, газ «Циклон Б».
Также на приговоренных к смерти по программе «Эвтаназия» проводились опыты по исследованию различных ядов, которые собирались использовать в своей работе тайные службы рейха. Например, 11 сентября 1944 года в концлагере Заксенхаузен был проведен эксперимент с аконитиннитратовыми пулями. Это были пули калибра 7,65 мм, наполненные ядом в кристаллической форме. В каждого из подопытных был произведен выстрел в верхнюю часть левого бедра. У двоих пуля прошла навылет и яд не подействовал. У остальных через 40–50 минут началось сильное слюноотделение, отравленные делали частые глотательные движения, но через некоторое время поток слюны стал настолько сильным, что с ним нельзя было справиться глотанием. У отравленных изо рта вытекала пенистая слюна. Затем наступили рвота и удушье. Смерть подопытных настала, соответственно, через 121 минуту, 123 минуты и 129 минут после выстрела. Исследования, проводимые в концлагере Бухенвальд, имели аналогичные цели – установить влияние ядов на человеческий организм.
Нацистские экспериментаторы в отчете написали соответствующее резюме: пули, заполненные приблизительно 38 мг аконитиннитрата в твердой форме, невзирая на незначительное ранение, по прошествии двух часов приводят к смерти.
Проведение программы «Эвтаназия» стало одним из пунктов обвинения на Нюрнбергском процессе.
Подобные опыты были объектом судебного разбирательства и на Токийском процессе.
В 1937 году руководство японской армии дало согласие на строительство секретной лаборатории в оккупированной Маньчжоу-Го. Лаборатория получила название «отряд 731», она размещалась на станции Пинфань в 30 км от Харбина. Командиром «отряда» был назначен генерал-лейтенант медицинской службы Сиро Исии. Официально он командовал «карантинным отрядом по снабжению водой № 731 Квантунской армии». Отряду был предоставлен для использования полигон Аньда, площадью 100 квадратных километров. В Маньчжурии действовал еще один подобный отряд, № 516, расположенный возле города Цицикар. Эти отряды проводили опыты на пленных, исследуя возможности бактериологического оружия и поражения человека различными ядами, делая упор на синильную кислоту.
В сентябре 1945 года после разгрома японской группировки в Северном Китае архивы и начальство были эвакуированы, а рядовые сотрудники на перроне железнодорожного вокзала в Харбине совершили массовое самоубийство – харакири. Те, кто не решился на сеппуку, разгрызли ампулы с цианистым калием, этого добра в лаборатории хватало. Но не все были такими фанатиками, кое-кто из персонала уцелел и даже применил приобретенные в отряде № 731 знания на практике. Так, например, один фельдфебель из отряда, используя синильную кислоту, отравил в конце 1940-х годов персонал одного токийского банка и ограбил его.
ОХОТА НА ШТУРМОВИКА
Главной боевой единицей вооруженных сил Национал-социалистической германской рабочей партии были штурмовые отряды, или сокращенно СА. В них состояла наиболее сознательная часть немецкого пролетариата, которая боролась за возрождение великой державы, против олигархов и еврейской буржуазии. С красными знаменами и громким пением «Хорста Весселя» (Все выше, и выше, и выше…) штурмовики шли в первых рядах борцов за немецкий социализм. К 1934 году их отряды насчитывали 4 млн человек. Ни профессионалам, которые видели в них конкурентов, ни промышленникам, которые с содроганием слушали речи штурмовиков о национализации предприятий, СА не нравились. Гитлеру тоже надоело их постоянное нытье, что они привели фюрера к власти. Поэтому в июне 1934 года армия и новая сила партии в лице СС устроили разборку с руководством СА, которая вошла в историю как «ночь длинных ножей». Большая часть бывших партийных соратников фюрера (1076 бойцов, из них 200 – верхушка движения штурмовиков) полегла под пулями расстрельных команд, часть была отправлена в концлагеря по имперскому закону о борьбе с извращенцами (крепкая мужская дружба практиковалась в отрядах СА), но кое-кто успел сбежать.
Одним из таких предусмотрительных был Отто Штрассер, брат которого, Грегор, был ближайшим соратником Рема, главы СА. Несколько лет он успешно скрывался за границей, беспокоя Берлин статьями в газетах и выступлениями по радио, горюя о преданной фюрером великой национал-социалистической революции. В конце концов Гитлеру это надоело, и он дал приказ ликвидировать надоедливого штурмовика.
В апреле 1941 года Гиммлер поставил перед своими подчиненными задачу уничтожить Отто Штрассера, который в то время находился в Португалии. Гитлер был убежден, что Отто пытался организовать покушение на него и был связан с английской и американской разведками. Тем более, что бывшие штурмовики невысокого ранга организовали в рейхе подпольный «Черный фронт», тесно связанный с эмигрантами в Москве. Все это позволяло Гиммлеру не стесняться в выборе средств.
На роль руководителя операции в Лиссабоне был назначен Вальтер Шелленберг. Технической стороной дела руководил некий доктор Ш. из Мюнхена. Доктор занимался проблемами бактериологического оружия. Для Штрассера он приготовил бактериологическую сыворотку, действующую очень быстро. Достаточно было одной капли, чтобы убить человека, не оставив никаких следов. В зависимости от организма человека, сыворотка действовала в течение 12 часов. Симптомами «болезнь» напоминала тиф, хотя бактерии не принадлежали к разновидности паратифа или тифоидов. Сыворотка действовала даже в сухом виде. Например, если в стакане оставить ее каплю, дать ей высохнуть и снова налить в него воды, ее действие будет таким же эффективным, поражая слизистую оболочку глотки и рта.
Шелленберг получил два флакончика, в каждом было по 50 кубиков бесцветной жидкости. Для безопасности транспортировки, по требованию Шелленберга, сделали два герметичных стальных футляра, имевших внутри резиновую пористую прокладку. Запоры футляров имели специальные предохранители.
Осторожность Шелленберга с отравой имела свою причину. Он уже однажды испытал потрясение, связанное с ядами. Вальтер Шелленберг, занимая высокие посты, служил в подчинении у начальника СД Рейнхарда Гейдриха. Гейдрих, бывший морской офицер, любил музицировать на скрипке и претендовал на имидж культурного человека. Поддерживать этот имидж помогала ему жена, которая организовала светский салон для элиты вермахта. Шелленберг, будучи человеком достаточно образованным, с широкими культурными запросами, импонировал фрау Гейдрих. Общение подчиненного с женой вызывало у Гейдриха некоторую нервозность, и он решил произвести проверку.
После конференции руководящих работников СД на острове Фемарн в Балтийском море, где у Гейдриха была летняя резиденция, он пригласил Шелленберга провести у него день после конференции – отдохнуть в семейном кругу, поиграть в бридж, поспорить о литературе и искусстве. Но сразу же после конференции Гейдрих, сославшись на срочный вызов, вылетел в Берлин. Шелленберг остался. Так Гейдрих создал ему и жене идеальные условия для любовного адюльтера.
Где-то через неделю Гейдрих пригласил Шелленберга в один из берлинских баров, который опекала берлинская полиция. Как только они выпили по стаканчику, Гейдрих сказал Шелленбергу: «Вы сейчас выпили яд. Но вы немедленно получите противоядие, которое вас спасет, если скажете мне всю правду о том, что было между вами и моей женой. В вашем распоряжении час, пока яд начнет действовать. Но чистую правду. Ложь будет вам стоить жизни». Ошеломленный Шелленберг сумел убедить шефа в своей невиновности, однако нервное потрясение возбудило его недоверие к ядам.
Две недели искали немецкие разведчики Штрассера в Португалии, но так и не нашли. Шелленберг отправился в Берлин, с облегчением передав неиспользованную отраву доктору Ш. Через 3 месяца поиски были прекращены окончательно. Гитлеру было уже не до фрондирующих экс-штурмовиков, на Востоке разворачивалась грандиозная битва.