Мне пришлось двинуть гопнику в пах ногой, потому что он оказался слишком высоким для меня парнем, и, только когда он согнулся, раскрыв в изумлении пасть, мне удалось вставить туда дуло помпы. Я нажал на курок, но помпа оказалась не взведена — только звонкий щелчок эхом заметался между стенками проходного двора.
Я взвел помпу, зарычав от нетерпения, но сзади до меня донесся протестующий крик Валеры:
— Тошка, он мне прямо в «Ижа» попал! У них травматики, а не боевое.
Я обернулся: Валера стоял, потирая ушибленный живот, и показывал мне свой пистолет. В распахнутой рубашке маячило трудовое пузо Валерки с багровеющим на глазах синяком в форме пистолета.
Чужой в моей голове стал быстро скукоживаться, уменьшаясь в размерах и уже почти не пульсируя, а время вернулось к своему привычному ритму.
Гопники неуверенно переглядывались, не решаясь пошевелиться, и позволили Валерке забрать у них пистолеты — действительно травматики, как я успел заметить.
Я тоже успокоился, аккуратно извлек помпу из пасти предводителя, и тот сразу зашелся в приступе кашля, который быстро перешел в рвоту.
Валера брезгливо покосился на заходящегося уже в нервной истерике парня и пнул барсетку к ближайшему гопнику:
— Доставай, что там.
Там оказалась не «кукла», а совершенно реальная «котлета» из сотенных и пятисотенных купюр.
— Фальшивые? — спросил Валера.
— Н-настоящие, — ответил грабитель.
Валера по-хозяйски протянул руку, продолжая брезгливо морщиться.
— Тошка, пошли отсюда, здесь воняет, — сказал он, и мы пошли, потому что там действительно воняло…
У нас за спиной застучали каблуки. Повернув головы, мы увидели, как трое мошенников, оставив предводителя страдать на асфальте, метнулись со двора.
Это было так трогательно. Примерно так же выглядит в документальном фильме про Африку финал неудачной атаки львиного прайда на каких-нибудь излишне быстроногих антилоп. Травоядных в этом случае тоже жалеешь, но ведь и львов жалко — такие усталые и голодные возвращаются они с неудачной охоты, хоть плачь.
Хотя сравнивать человеческих ублюдков со львами, конечно, не стоило — ублюдки, как и их собратья из животного мира, кормятся за счет самых слабых и больных, но когда речь идет о людях, понимаешь, что тут социальный дарвинизм работать не должен. И пусть ублюдки сдохнут от голода — прости нас, уважаемая эволюция! Прости, что помешали устроить тебе естественный отбор среди московских джунглей…
На выходе из арки обнаружилось недорогое, без столичных претензий кафе, и мы с Валерой устроились там с комфортом, заняв угловой диванчик с видом на входную дверь и стеклянную витрину, через которую хорошо было видно улицу и парковку рядом.
Заказ на обед принимал молодой, но вежливый таджик, на шее которого болталась флеш-карта популярной корейской фирмы.
Валера, сделав заказ, подмигнул мне и с деланым недоумением спросил:
— А что это у тебя на шее висит, приятель?
— Ты что, не знаешь? — удивился юноша, высоко поднимая черные брови. — Это сейчас очень модный штука! Хочешь, продам такой?
— А на сколько гигабайт? — приценился Валера.
— Какой еще гигабайт-шмаротайт?! — сердито ответил официант. — Есть штука зеленый, красный и синий. Любой по две тысячи рублей. Берешь?
— Не, я хотел перламутровый и с пуговицами, — отмахнулся Васильев, и официант ушел, смерив его презрительным взглядом.
Потом мы отправились мыть руки, и только там, в туалете, тщательно рассматривая свой синяк на пузе и страдальчески морщась, Валерка вдруг спросил:
— Ты что, реально собирался ему башку сносить?
Я кивнул, и Валерка задумчиво сказал:
— Думаю, не стоило — я там сразу две наружные камеры видел. Мои коллеги квалифицировали бы это как превышение мер самообороны.
Я пожал плечами и ушел в кабинку — после пережитых волнений полагалось как следует успокоиться.
Мы прообедали в той кафешке не меньше двух часов, совершенно разомлев от тамошней теплой человеческой обстановки, а потом заказали с собой контейнер с пирожками для Палыча и наконец отправились восвояси, уложившись в итоге всего в тысячу рублей — по столичным меркам практически даром.
Игоря даже будить не пришлось — он сидел в кресле водителя и возился с приемником, пытался починить антенну. Совесть, видно, заела, или скучно стало.
Таращить глаза на сотку долларов и четыре тысячи рублей в придачу он не стал — только спросил небрежно:
— Грабанули кого, что ли? На минуту вас нельзя одних оставить!
Валера начал было рассказывать про нашу стычку с лохотронщиками, распахнул рубаху, тыча в сиреневое пузо, но Палыч, равнодушно взглянув на синяк, отмахнулся:
— Коммерсантов наших пора высвистывать. Прискакали уже небось.
Он быстро дожевал пирожок и достал телефон:
— Геннадий Иванович? Да, мы приехали. У входа в бизнес-центр. Куда нам идти?.. Машина — микроавтобус, «форд». С медведями… Нет, не «Единая Россия». Да нет, гризли канадские, большие такие. Три гризли с каждой стороны, на фоне камуфляжа…
Выслушав ответ, Палыч опустил трубу и озабоченно сказал:
— Сам сейчас подойдет. К чему бы это?..
Я лично догадался к чему, когда увидел выходящего из парадного подъезда невысокого мужчину в строгом деловом костюме, тщательно вычищенных туфлях и с небольшим, но увесистым кейсом в руке. Мужчина подошел к нашей машине, покосился на косолапых мишек и одним движением свободной руки открыл пассажирскую дверь салона.
— Добрый день! — сказал он, по-хозяйски усаживаясь в кресло рядом со мной. — Вы Игорь Минин?
— Нет, — ответил я, откровенно его разглядывая. — Меня зовут Антон Пожарский.
— Ха-ха-ха, — с каменным лицом посмеялся наш гость, но Палыч не стал его дальше дразнить и повернулся с водительского сиденья:
— Минин — это я. А груз — вон там, в ящиках у задней двери. Осматривайте и подписывайте протокол приложений. И печать не забудьте. — Палыч протянул клерку бумаги, и тот, к нашему удивлению, тут же начал их подписывать, а потом вытащил из кармана пиджака печать и начал прикладывать ее всюду, где полагалось.
— А груз? — удивился я. — Мы сюда, в Москву, двое суток пробивались, чтоб вы могли груз осмотреть, а могли бы просто город объехать, не заморачиваясь.
— Я вам доверяю, — спокойно улыбнулся этот непробиваемый гражданин и, подписав последнюю бумагу, положил руки на свой чемоданчик, задумчиво разглядывая всех нас по очереди. — Я вам доверяю, — повторил он. — Поэтому у меня будет к вам деликатная просьба. В Москве сейчас крайне сложной стала ситуация с отправкой личных ценностей за рубеж. Просто невозможная ситуация, я бы сказал. Поэтому я хочу попросить вас передать этот ручной сейф одному человеку в Волгограде. Вот его телефон — позвоните, и он вас встретит.
— Нах, — быстро сказал Васильев, презрительно оттопырив нижнюю губу в сторону гостя. — Еще мы будем всяким мародерам содействие оказывать. Награбил тут, сыч, и смыться намылился?
Человек окаменел лицом, повернулся к Васильеву и негромко, но веско сказал:
— Я никого не грабил и мародеров сам ненавижу. Тебе, кретину, этого не понять. В кейсе документы. Важные документы и образцы продукции, понятно?
— Конечно-конечно, важные образцы, — с откровенной усмешкой отозвался Палыч, протянув руку со своего места и быстро забирая оформленные бумаги из рук нашего гостя.
— А за кретина я тебе сейчас челюсть сломаю, — радостно сказал Валера и снял очки, перекладывая их во внутренний карман куртки.
— Не пыли, пехота! — остановил его Палыч. — Вы, Геннадий Иванович, понимаете, насколько усложняете нам задачу по доставке основного груза?.. Ведь нам предстоит пройти десятки КПП, досмотры, обыски. Вот найдут эти ваши… хм… образцы продукции, и что дальше? Нас же обвинят в мародерстве уже на выезде из Москвы!
— Чушь! — Геннадий Иванович непроизвольно дернул холеной щекой. — К кейсу вы получите нотариально заверенную опись содержимого и накладную, оформленную на вашу фирму. Вы просто получили еще один заказ на доставку, вот и все. Совершенно официальный заказ.
— Ну, а деньги? — спросил я о сокровенном, немедля вспомнив о сложном финансовом положении дочки и, супруги на Лазурном берегу.
Клерк помедлил, снова оглядывая нас по очереди, задержался на Валере, так и не вернувшем очки на место, и, осторожно взвешивая слова, сказал:
— Когда мой человек в Волгограде получит груз и проверит его сохранность, он выдаст каждому из вас по тысяче долларов…
— Нах! — с презрением выдохнули мы хором, а Валера еще и отворил дверь салона, приглашающе махнув ручкой.
Геннадий Иванович заиграл желваками — видимо, в таком тоне с ним давно не разговаривали. Обращаясь уже только к Палычу, он спросил:
— Хорошо, за какие деньги вы возьметесь?
— Пять тысяч каждому. Сейчас и наличными.
— И не долларов, а евро, — мстительно добавил Васильев, протирая очки об рукава куртки.
Геннадий Иванович скривил было рот, но удержался от ругани и после небольшой паузы сказал, опять обращаясь исключительно к Палычу:
— Полковник поручился за вас. Так что спрашивать, если что, мои люди будут не только с вас, но и с полковника. А уж как он с вами разберется, меня не касается… Пойдемте, вам еще надо забрать коробку с документами Это то, что вам полагается отвезти официально в Элисту. — Клерк встал со своего места, и я с изумлением понял, что он принял наши безумные условия.
Палыч ушел вслед за заказчиком, а мы с Валерой некоторое время смотрели друг на друга с некоторой неловкостью во взглядах.
— Тебя что смущает? — наконец спросил я.
— А тебя?
Я пожал плечами:
— Ну, содержимое кейса. Может, он и впрямь мародер.
— Это верно, — усмехнулся Валера, — он мародер. Только не в том смысле, в каком ты думаешь. Эти ценности, что у него в чемодане, он напрямую из чужих квартир, конечно, не тырил. Он все это как бы заработал. Пролетариев грабил, короче. А теперь просто хочет увезти из Москвы награбленное.